Могучая крепость - Дэвид Вебер

«Ударник» и «Погибель», были двумя его галеонами, у которых остались неповреждённые мачты. В такую погоду, при любой форе на старте, они должны были быть в состоянии показать блестящую пару пяток любому доларскому галеону, когда-либо спущенному на воду. За исключением того, что ни один из их товарищей не мог сделать то же самое.

Гвилим Мензир тщательно обдумал свои ограниченные возможности и альтернативы. И затем, не колеблясь, принял своё решение.

— Передайте сигнал на «Ударник» и «Погибель», будьте любезны, — тихо сказал он.

— Да, сэр, — так же тихо ответил лейтенант Ражман.

Через несколько минут пестрая связка флагов развевалась на ветру, жёсткая и накрахмаленная, как кованый металл. Сам Мензир не поднял глаз на сигнал, хотя и увидел, как некоторые члены команды «Танцора» вытянули шеи, когда флаги развернулись. Каждый человек на борту знал, что говорилось в сигнале; Мензир согласился с Рейфом Махгейлом, что они имели право знать — что решил их адмирал, и почему именно он так решил.

Ответ был достаточно прост. «Танцор», «Каменный Пик», «Дамочка» и «Лавина» не могли сбежать. «Ударник», «Погибель» и — возможно — «Талисман» могли бы. Так что те, кто не мог, собирались прикрыть побег тех, кто мог.

Битва с коэффициентом восемь к одному могла иметь только один исход. С другой стороны, вытянуть короткую спичку с коэффициентом десять к трём было не лучше, когда придёт время. Если уж на то пошло, вообще говоря, не было никакой уверенности, что «Талисман» сможет оторваться от своих преследователей. Но таким образом, у тех, кто мог бы оторваться, был бы лучший шанс сделать это, а Тирск, как минимум, считался благородным человеком. Когда придёт время кораблям Мензира принять удар, он надеялся, что они поймут, что это правда.

Он смотрел, как «Ударник» и «Погибель» ставят больше парусов, начиная сильнее наклоняться под давление ветра, в то время как «Каменный Пик», «Дамочка» и «Лавина» повернули к невидимому, далеко на севере, побережью Тигелькампа, так что ветер стал дуть им почти в корму, выстроившись в боевую линию впереди и за кормой «Танцора»… прямо наперерез курсу доларцев.

— Поднять Сигнал Номер Один, капитан Махгейл, — сказал Мензир, наблюдая, как «Талисман» всё ближе и ближе приближается к его усечённой боевой линии. Теперь все четверо преследователей Кларксейна стреляли из своих погонных орудий, и он даже увидел развеваемый ветром клуб порохового дыма с бака ещё одного доларского галеона, гораздо дальше за кормой.

Он услышал радостные возгласы, когда сигнал — «Вступить в бой с врагом» — поднялся на реях «Танцора», но они были более приглушенными, чем обычно, эти радостные возгласы. Не менее решительные, но без высокого, уверенного в себе драконьего рычания, присущего возвышенной черисийской уверенности, осознания того, что Черис безраздельно властвует везде, где есть солёная вода. Он не винил за это людей. Действительно, его сердце преисполнилось гордости от того, что они вообще выражали всеобщее одобрение, даже когда сам он плакал внутри из-за того, что собирался потребовать от них.

Пока тикали бесконечные минуты, он стоял, прислушиваясь к приближающейся стрельбе, наблюдая, как вспенивает воду «Талисман», наблюдая, как вода разбивается вокруг его форштевня и облака брызг разлетаются, как сверкающие на солнце бриллианты. Теперь он был достаточно близко, чтобы он мог видеть, как разлетелись щепки, когда доларское ядро врезалось в раковину его камбуза. Он мог видеть дыры в парусах косой бизани, бизань-марселе, грот-брамселе. Разорванные ванты свисали одного борта, цепляясь за бизань-руслени, как доказательство того, что ещё один доларский выстрел нашёл свою цель. И он мог видеть, как повреждённая грот-мачта опасно накренилась, даже учитывая уменьшенное количество парусов на ней, и несмотря на запасную грот-рею, которую его команда с помощью шкало прикрепила к ней, пытаясь её укрепить.

Он подошёл ближе, направляясь к линии своих товарищей, и Мензир услышал подбадривающие возгласы его команды, так как его искалеченные братья приготовились прикрыть его побег. Он увидел капитана Кларксейна, стоящего на своих шканцах и приподнимающего шляпу в молчаливом приветствии кораблям, собирающимся стоять насмерть, чтобы его собственный корабль мог выжить.

Его преследователи резко замедлили ход, не желая плыть прямо под подготовленные бортовые залпы четырёх поджидающих черисийских галеонов, и расстояние между ними и «Талисманом» внезапно увеличилось, когда черисийский корабль прошёл прямо через промежуток, который Мензир намеренно оставил между «Танцором» и «Дамочкой».

Он совсем не удивился, увидев, что доларский квартет разделился: двое попытались обойти его короткую линию, в то время как двое других пытались пройти позади неё. Он не сомневался, что если бы им удалось подобраться достаточно близко, найти нужную позицию, они бы сильно обстреляли его ведущие и замыкающие корабли, проходя мимо них. Он не собирался давать им такую возможность, и сомневался, что они ожидали этого от него. Они просто продолжили преследование своей первоначальной добычи — замедлились, вынужденные отстать из-за блокпоста боевой линии Мензира, но не остановились. Он мог только надеяться, что отсрочки, которую он предоставил, «Талисману» хватит, чтобы восстановить отрыв достаточный, чтобы суметь продержаться подальше от них, по крайней мере, до темноты.

«Или, если уж на то пошло, чтобы „Ударник“ и „Погибель“ отступили достаточно, чтобы прикрыть его», — мрачно подумал он.

Он надеялся, что всё получится именно так, но теперь это было не в его власти. Его долг и его задача, как и его варианты, стали бесчеловечно простыми, и он вспомнил битву в Заливе Даркос. Вспомнил решение, принятое монархом в тот день. Пример и вызов, который мёртвый король предложил своему флоту и своему королевству.

— Мы должны подать последний сигнал, Данилд, — сказал он почти мягко, и ещё один набор флагов заменил Сигнал Номер Один. Это был более длинный набор, с использованием большего количества флажков, потому что ни одного из этих слов не было в числовом словаре и его нужно было произносить полностью, но это было всего три слова.

На мгновение не было слышно ни одного звука, кроме ветра и волн. Даже стрельба преследователей «Талисмана» затихла, поскольку взятые ими новые курсы вывели из игры их погонные орудия. Но затем, когда люди на борту оставшихся кораблей короткой, обречённой линии Гвилима Мензира прочитали эти флаги или попросили своих товарищей прочитать их им, раздались крики. Грубые, резкие, вызывающие, дикие возгласы — похожие на радостный волчий вой — он знал, что