Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

— Ника, нельзя быть такой жестокой, — упрекнула я ее, ставя на поднос поилку для лежачих больных, — Олегу сильно досталось, вот он и замкнулся в себе. Ему нужно дать время…

— Влад! — рявкнула Ника, грубо прерывая меня на полуслове и заставляя Влада вздрогнуть и вынырнуть из очередного протокола, который парень увлеченно изучал, подняв чашку с чаем, но, забыв донести до рта. От неосторожного движения чай расплескался.

— Что ты орешь? — недовольно поинтересовался он, ставя чашку и смахивая коричневые капли со своей рубашки и непромокаемой поверхности документа.

— Тебя когда-нибудь избивали до полусмерти? — резко спросила Ника, не обращая внимания на чувства ближнего, лишь желая доказать свою правоту.

— Ну, избивали и что? — неохотно откликнулся Влад.

— Владушка, не злись, — заподхалимничала Ника, — я просто хочу у тебя спросить — тебе когда-нибудь после этого приходила в голову мысль, уйти в себя, замкнуться?

— Ты чего — очумела? — отшатнулся от нее парень и добавил немного обиженно: — Какой там замкнуться, мне выживать надо было!

— Вот и я о чем говорю — Владу никто и никогда скидок не делал! — удовлетворенно заметила она.

— Ника, — Влад попытался вразумить девчонку, — я совсем другое дело. Жизнь, знаешь ли, не так сложилась!

— Все равно, — не уступила она, — носитесь вы с этим вашим Олегом, как дурень с тормозными колодками.

— Ты еще слишком мала, чтобы судить об этом, — рассеяно отозвался он и, не желая вступать в дискуссию, подхватил планшет, чай и, зажав в зубах кусок пирога, направился в свою комнату. Не дошел, расположившись на диване в гостиной, закинув ноги на спинку и для пущего удобства, затолкав под спину все три подушки, валявшиеся рядом. Накрошит же, подлец, недовольно сопнула я носом, потом на диван не сядешь! Но промолчала.

— Ника, помой, пожалуйста, посуду, — попросила я, берясь за поднос.

Она проворчала мне вслед что-то неодобрительное, но вскоре я услышала, как она, гремя тарелками, заполняет посудомоечную машину.

В кабинете было немного прохладно. Я поставила поднос на столик для инструментов и подкрутила ручку обогрева. В подслеповатом свете ночника Олег казался совсем бледным. Он сильно похудел за время своей болезни. Видя, во что превратился всегда веселый и живой парень, болезненно сжималось сердце. Я прибавила свет. Олег никак на это не отреагировал, продолжая по своему обыкновению разглядывать потолок.

— Как мы себя сегодня чувствуем? — ласково поинтересовалась я. С тем же успехом могла задать вопрос одному из своих скальпелей.

— Я смотрю тебе сегодня лучше, — продолжала улыбаться я, как обычно ведя диалог за двоих, — румянец на щеках появился. Температуры не было? — я взглянула на ленту прибора фиксирующего состояние и сама себе ответила, — Не было? Это хорошо. Я тебе ужин принесла. Кушать хочешь?

Я подняла спинку кровати, придавая Олегу полусидячее положение. Придвинула ближе поднос и сняла салфетку с тарелки. Немигающий взгляд мальчишки теперь упирался в стену. Не знай, я точно, что с ним, непременно бы решила, что у парнишки последствия тяжелого инсульта.

— Смотри-ка, что я тебе принесла, — продолжала я свой монолог, — немного курочки, немного тушеных овощей и салат. А еще кусок пирога и какао, — в ответ никаких эмоций.

Я набрала на ложку овощи и кусок куриного мяса, поднесла ее ко рту Олега. Рот раскрылся, закрылся и челюсти начали механически пережевывать. Я продолжала болтать, Олег молчал. Скормив мальчишке ужин, вытерла салфеткой его губы. Спросила, не хочет ли он в туалет, Олег сел, не отрывая взгляда от пространства. Я помогла ему встать, проводила в уборную, подождала за дверью минут десять, затем отвела обратно в постель.

Олег лег на спину и уставился в потолок. Я погладила его по щеке и сказала, что пора спать, мальчишка послушно закрыл глаза и, судя по приборам, спал спустя несколько секунд. Подавив тяжелый вздох, я составила на поднос грязную посуду, плотнее укутала Олега в одеяло, подоткнув по краям и, приглушив свет, вышла из кабинета.

Надо что-то с этим делать, раздраженно думала я, сгружая посуду с подноса в посудомоечную машину. Вот ведь, всегда так — мечтаешь об идеальном пациенте — чтоб все твои предписания тихонько выполнял, проблем не создавал никаких и тому подобное, и вот он — пожалуйста, твой идеальный. Но тебе опять все не так! И даже тебя, спокойную и терпеливую, начинает периодически посещать желание хорошенько хватить этого самого идеального, чем тяжелым по голове или иным частям тела. Может, тогда дождешься хоть какой-то осмысленной реакции! Взгляда, сфокусированного на тебе, а не стене. Ругательства, стона — чего угодно, лишь бы, не так! Лишь бы не молча! Возможно, Ника и права и мы все слишком носимся с Олегом. Но…

Все эти мысли неотвязным фоном преследовали, и не отстали, даже когда я натянула на голову одеяло. Проснувшись утром, опять услышала их мерзкий речитатив, словно кто-то далекий стоял за головой и мерно бил в невидимый барабан. Тихо сатанея от этого буханья и покрепче стиснув зубы, продолжала ходить на работу, поругиваться с Владом из-за брошенной, где попало одежды, и ухаживать за "развеселым овощем" по имени Олег.

А потом, как обычно не спросясь, на работе случился аврал, начисто ломая планы и не позволяя и на минуту отлучиться. Рабочие сутки как-то незаметно переросли почти в полтора. Довершением веселого дежурства стал незаслуженный выговор от начальства, которому имела несчастье попасть под горячую руку. Закипая, я принялась искать Влада, чтоб попросить придти домой пораньше, на это мое несчастье захныкало, что не может оно, хоть ты убейся, потому как не закончи он отчет, его непосредственное начальство в лице Эжена, пообещало побить мокрым полотенцем. На мой удивленный вопрос, почему именно полотенцем и непременно мокрым, Влад с довольным видом знатока пояснил — так больнее и следов не останется. Угроза Эжа, конечно же, зряшная, и никто никого колотить не собирается, но работа есть работа и ее надо делать.

Стиснув зубы еще крепче, принялась искать Нику, заранее готовясь к долгим препирательствам. К моему изумлению Ника согласилась, и подозрительно быстро.

Промаявшись на работе еще около двух часов, едва дождалась времени, когда можно будет сдать дежурство и помчалась со всех ног домой. Непонятное беспокойство нарастало с каждой минутой, как бы Ника не утворила что непотребное. Я залетела в каюту и первое, что меня поразило, это тишина и приглушенный дежурный свет. Неужели негодница не пришла? Олега ведь уже давно пора кормить! Быстрым шагом пересекла комнату, полутемный коридор, от нахлынувшего раздражения не озаботившись включить свет. Мельком бросив взгляд на прозрачную стену, застыла на месте не хуже Лотовой жены.