Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

Пока она разливала по чашкам кофе, Влад натянул рубашку, застегнувшись на все пуговицы, не желая больше шокировать Нику своим видом. Он не ожидал от нее такой реакции, и ее слезы поставили Влада в тупик. По всему выходило, что Ника должна на него злиться, за то, как по-свински он относился к ней до отъезда, а она, вот жалеет его, еще и расплакалась, представляя, как ему было больно.

— Влад! — Ника громко хлопнула в ладоши перед самым его носом, привлекая к себе внимание. — Ты так и будешь с раскрытым ртом любоваться своим бутербродом, будто это произведение искусства, или все-таки попробуешь его съесть? — немного деланно засмеялась она, наблюдая, как мужчина таращится в пространство, не донеся еду до рта.

— Конечно же, буду есть, — серьезно заявил Влад, впихивая в рот весь кусок, и поспешно запивая его горячим кофе, отчего чуть не подавился и вызвал у Ники новый приступ веселья.

Они быстро расправились со всеми припасами, принесенными Никой. Девочка прибрала остатки пиршества, отказавшись от помощи Влада. Закончив с уборкой, окольными тропами провела в Анину палату. Впихнув его в помещение, напичканное пищащей аппаратурой, теснившейся вокруг огромной кровати, Ника пожелала ему удачи, при встрече с Наташкой и пообещала заглянуть попозже. За ней с тихим стуком закрылась дверь, оставляя Влада в одиночестве.

Он неуверенно шагнул к кровати, застеленной зеленым больничным бельем, на которой, как королева, возлежала Аня. Вглядевшись в бледное лицо, Влад не заметил в нем никаких изменений с тех пор, как видел ее в последний раз. Сердце опять сжалось в тугой болезненный комок, когда взгляд упал на устрашающую ссадину на правом виске девушки. Но Наташа сказала, что все будет в порядке, а оснований ей не верить у Влада не было никаких. Он присел на краешек кровати и сжал холодную ладошку, позвал девушку по имени, не особо надеясь на какую-нибудь реакцию.

— Анечка, — пробормотал он, прижимаясь губами к ее ладони, — Ань, ты же не собираешься умирать, правда?

— Правда! — раздался над ухом грозный Наташкин голос, — И уж, явно, не твоими молитвами!

Влад осторожно положил Анину руку на одеяло и медленно поднялся, еле сдерживая порыв броситься прочь, заставляя себя спокойно повернуться к разгневанному доктору. Настраиваясь мужественно и безропотно встретить ярость, в которой та прибывала. Он был готов ко всему — к гневным, не очень корректным словам, за которыми Наташка никогда не лезла в карман, к тому, что его уничтожат морально и незамедлительно выпихнут из палаты без права возвращения. Но он даже и близко не представлял глубину ее злости. Как только Влад оказался лицом к лицу с Наташкой, в воздухе мелькнула ее рука и его голова дернулась в сторону от звонкой оглушительной пощечины. Ни слова не говоря, она нанесла второй удар, третий. Щеки горели, словно их огнем опалило. Влад стоял, не шевелясь, и надеясь, что к тому времени, как схлынет первая волна ярости, и она соблаговолит открыть рот, его голова все еще будет находиться на своем законном месте. Пять… Шесть… по старой привычке подсчитывал он, покрепче сцепив за спиной руки, чтоб, не дай Бог, не ответить ударом на удар.

— Тебе мало, да? — наконец заорала она, потирая горящие руки, — Мало того, что ты заставил лететь сломя голову черте куда, на самый край вселенной, так ты ее еще и убить собирался? Чем ты ей по голове врезал?

— Наталья, я не… — он раскрыл рот в надежде оправдаться, но тут же покачнулся, едва не упав от особо сильного удара.

— Молчать, щенок! — прорычала она, замахиваясь в очередной раз. — Отвечай на заданный вопрос!

— Ну, все, с меня хватит, — пробормотал Влад, чувствуя, что и его терпению приходит конец.

Слишком много и слишком часто за последние несколько недель! Почти за год он отвык от такого с собой обращения и даже начал немного уважать себя, как человека. Сначала Саха избил его, чуть ли не до потери сознания, но с тем можно примириться, там он сам был виноват и полностью осознавал это. Олег врезал по лицу ни за что. Анька высекла на конюшне, как сопливого мальчишку. Теперь еще и Наташка, хлещет по щекам, а это очень больно, обидно и унизительно, между прочим. Мало всего, так она и выслушать не желает. Нет, если на Саху, а уж тем более на Аню Влад не обижался, признавая за ними право наказывать. Тем более, делали они это так, что становилось понятно — клеймо тут совсем не причем, просто, что заслужил, то и выдали. То Наташа это перебор. Ей никто таких прав не давал. Он не давал ей этих прав! Да и любому терпению есть предел!

Он словил сначала одну, а затем и другую руку разозленной женщины, завел ей за спину, чуть развернул боком, не давая маневра для возможного удара ногой.

— Может быть, ты перестанешь меня лупить по щекам, и попытаешься выслушать? — почти спокойно предложил он. За видимым спокойствием проскальзывали угрожающие нотки, заставившие Наташу непроизвольно напрячься. — Я согласен ответить на все вопросы и без физических вливаний с твоей стороны.

— Прокурор тебя слушать будет! — прошипела она, извиваясь в его руках, так, что Владу пришлось приложить немало сил, удерживая ее на месте. — Отпусти меня сейчас же!

— Я ее ничем не бил, — размеренно проговорил Влад, — я сейчас отпущу твои руки. Ты обещаешь, больше не драться? — потребовал он гарантий.

— Ничего я тебе не обещаю, — рявкнула она, задыхаясь, — паршивый…

— Прекратите сейчас же! — слабый, но властный голос с кровати заставил их вздрогнуть и одновременно повернуть головы, упершись в укоризненные синие глаза…

За что мне это наказание? Думала я, глядя, как два любимых мною человека буквально сцепились у моей кровати. Парочка, прямо скажем, получилась колоритная. И, какой контраст, Наташка бледная, ни кровинки на лице, а у Влада наоборот — какой-то уж слишком яркий, я бы даже сказала, лихорадочный румянец, уж не заболел ли? Можно даже полюбоваться на эту пару, если бы не злой блеск глаз, и гневные взгляды которыми они испепеляют друг друга.

Похоже, пока я спала, мы успели благополучно завершить полет и они уже успели поссориться. Интересно, из-за чего, нас же чуть больше месяца не было! Кстати, что они здесь делают? Задалась я уже третьим вопросом и только после этого сочла за необходимость оглядеться. Нет, вопрос был задан неверно, скорее, что я здесь делаю? В больничной палате? В голове отчего-то шумело, а перед глазами периодически проплывали радужные круги.

Я напрягла больную голову, в попытке вспомнить, что произошло и почему я распята на суперсовременной больничной койке. Но голова думать отказывалась, придется выяснять причину моего жалкого состояния у этих рассерженных представителей рода человеческого.