Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

— Тогда проваливай!

— Не дождешься!

— Ты голодный? — без всякого перехода поинтересовалась девчонка.

— Есть немного.

— Пошли на кухню, кормить тебя буду, бедный родственник.

После ужина, во время которого Ника донимала его последними сплетнями, Влад, сославшись на усталость, отправился спать. Девчонка не сильно этому возражала и даже расстелила постель. Влад закутался в одеяло — тепло, сухо, желудок не урчит и никакого дождя, а что еще надо для счастья?..

Я проснулась словно от толчка. Огляделась по сторонам, пытаясь определить, что меня разбудило. Вокруг все было совершенно спокойно, но мне почему-то вдруг стало очень страшно. Показалось, что если не уйду сейчас отсюда, то обязательно умру.

Тяжело вздохнув, я уставилась в больничный потолок, пытаясь убедить себя, что это всего-навсего последствия черепно-мозговой травмы и мне ничего не грозит. Полежав так несколько минут, осознала только, что отчаянно хочу домой, в свою постель. Но если об этом моем желании узнает Наташка, мне не избежать ее профессионального воя. Значит, надо уйти, как говорили предки, 'по-английски', то бишь не прощаясь. А что б подруга не подняла всех окружающих на уши и не организовала межгалактические поиски меня любимой, нужно просто ей оставить коротенькую записку типа: 'Наташка, я ушла домой'.

Я сползла с высокой больничной кровати, оглядела себя критическим взором, да, уж — в казенной больничной распашонке по станции не очень-то набегаешься. Нет, оно, конечно, можно, и в психушку никто не сдаст, если хорошенечко придерживать ее по шву сзади, но все равно, неловко как-то.

Я выглянула в коридор — пусто, видно, сестра с поста ушла по каким-то своим делам. Порадовавшись своей удаче, я пошлепала в сторону сестринской. Если там кто и будет, просто скажу, что голова разболелась. На мое счастье там тоже никого не оказалось. Подсев к видеофону, набрала свой номер, но Влад не пожелал мне ответить. Я глянула на часы — три часа утра или ночи, это как кому нравится, спит, небось, стервец, как сурок. Выругавшись сквозь зубы, и обозвав Влада всеми подходящими к случаю словами, набрала номер генеральской каюты. Придется будить Нику.

…Из сна Влада вырвали самым бесцеремонным образом — достаточно ощутимо шлепнули по заду, а над головой раздался бодрый девичий голос 'Пора вставать, милорд, вас ждут великие дела!' Он тут же перекатился на спину и, приподняв голову, сонно заморгал на слепящий, яркий свет, заливающий комнату, пытаясь определиться на каком, он свете. Разглядев над собой Нику, расслабленно откинулся на подушку, пробормотав: 'Я тебя отшлепаю за такие отвратительные шутки', закрыл глаза, намереваясь спать дальше. Не испугавшись угроз, Ника стянула с него одеяло и, схватив за плечо, затрясла, как трясут плодовые деревья, пытаясь добыть с них пропитание.

— Поднимайся, кому говорят! Анька звонила, она домой хочет уйти, просила вещи принести.

— Который час? — сонно забормотал Влад, садясь на постели и натягивая штаны.

— Двадцать минут четвертого.

— Утра или вечера? — руки никак не хотели попадать в рукава рубашки.

— Ночи! — рявкнула Ника в самое ухо, так что глаза сразу же раскрылись и весь сон пропал.

Ника всучила ему какой-то пакет, круто развернулась и потопала в свою комнату, сердито бормоча под нос, но так что бы Влад все хорошо слышал:

— Навязались тут на мою голову, полоумные! Все нормальные люди спят в это время! А этим никакой закон не писан, надо им вечно что-то!

В этом отношении Влад был с ней совершенно согласен, и даже было чуточку обидно, что его тоже обозвали этим самым полоумным. Он-то, как раз спал и никого не трогал. Пусть и не в своей постели, но спал все-таки, и тянуться куда-то никакого желания не имел. Но что поделаешь — Аня позвала…

Часть 4

Глава 1

Папа прилетел спустя два дня, высадив Макса где-то по дороге. Олега осмотрели, едва сняли с корабля и, найдя состояние парня чуточку заторможенным, но удовлетворительным, отпустили восвояси, то есть под мой присмотр.

Влада подключили к уже начатому расследованию, в которое тот влез по самые уши, стремясь реабилитироваться перед ребятами из бригады и, прежде всего, генералом. Меня к работе не допускали еще неделю, ссылаясь на мое болезненное состояние после ушиба головы. В общем, жизнь потекла тихая и размеренная, совсем как до нашего бегства к Сахе. Вот только Олег никак не хотел выбираться из кокона безразличия, в который сам же себя и загнал. Мальчишка целыми днями мог пялиться в потолок, не делая попыток не то, что выйти, встать самостоятельно. В истории его болезни уже давно можно было ставить пометку — практически здоров, да, как поставишь, если Олег, несмотря на все мои попытки, так и не начал разговаривать. Мне оставалось только набраться терпения, напоминая себе, о тяжести полученных им трав, теперь ставших больше психологическими, нежели физическими.

Я кормила Олежку, обмывала, читала на ночь книги, но у меня создалось стойкое впечатление, что он меня либо не слышит, либо просто не желает этого делать. Стену кабинета, граничащую с коридором, заменили стеклом, изнутри зеркальным, а из коридора прозрачным. Пришлось забыть право личности на приватную жизнь, так пациент находился под постоянным присмотром, даже если я покидала кабинет. Иногда на боевом посту меня сменял Влад, реже Ника.

Девчонку я старалась к Олегу не подпускать. Ника все больше раздражалась присутствием у меня "развеселого овоща", как она звала Олежку за глаза, никакого сочувствия к парнишке не испытывая, искренно считая его паразитирующим на мне слабаком. Я и Влад пытались убедить ее в обратном, рассказывали, что приключилось с Олегом, на что Ника с подростковой жестокостью и прямодушием отвечала: "Он мужик и должен быть сильным!"

Как-то за ужином мы с ней чуть не поссорились из-за этого. Ужинали втроем — я, Влад и она. После ужина я, не став пить чай, принялась собирать на поднос тарелки с едой. Олега пора кормить. Ника хмуро наблюдала за мной и все-таки не сдержалась.

— Сколько ты еще будешь кормить этого здорового борова с ложечки? — буркнула она, ко мне, впрочем, не обращаясь, больше для проформы.

— Ника, перестань, пожалуйста, — устало попросила я, — Олежка еще не совсем здоров.

— Олежка еще не совсем здоров, — кривляясь, передразнила она меня, — да на нем уже пахать можно! Ему просто очень нравится сидеть у тебя на шее, ноги, для удобства, уместив на твоих же плечах! Я видела вчера, как ты перестилала ему кровать и ворочала эту куклу с боку на бок! Он же никаких усилий не приложил, чтобы помочь тебе!