Романовы. Семейные тайны русских императоров - Вольдемар Балязин

Сев в седло, Николай пропустил половину конвоя вперед и, легонько тронув коня шенкелями, направился к Триумфальной арке.

В белой офицерской гимнастерке с полковничьими погонами, без регалий и орденов он не выглядел владыкой великой империи, а казался обыкновенным армейским полковником, направлявшимся в летние лагеря или на маневры.

А колокольный звон все продолжался, войска держали «на караул», тысячи москвичей улыбались ему, поднимали на плечи детей, махали платками и шляпами, и ему подумалось, что этот его въезд в Москву такой же торжественный, как и коронационный в 1896 году.

Так проехал он до Иверской, пересек Красную площадь и возле Спасских ворот, сойдя с коня, перекрестился на узорчатые купола храма Покрова, на златоглавые кремлевские соборы и, отдав повод подбежавшему казаку-конвойцу, пешком пошел в Кремль, за крестным ходом, направлявшимся к Архангельскому собору, где предстояло возжечь лампаду и отстоять литию у гробницы первого русского царя Михаила Федоровича Романова.

Мог ли кто-нибудь подумать, что всего через пять лет вся эта семья будет убита и даже не похоронена…

А семья, пробыв в Москве до 27 мая, после обеда тронулась в Санкт-Петербург, завершив десятидневное путешествие по России.

Первая мировая война

15 июля 1914 года началась Первая мировая война — Австро-Венгрия, воспользовавшись тем, что студент-националист Гаврила Принцип застрелил наследника престола эрцгерцога Франца Фердинанда, объявила Сербии войну. За братскую православную Сербию вступилась Россия, а 19 июля, вступившись за союзную Австро-Венгрию, России объявила войну Германия, и наконец 24 июля к Германии присоединилась и Австро-Венгрия — война стала общеевропейской, а вскоре и мировой, в которой участвовало 38 государств с населением в полтора миллиарда человек.

20 июля Николай II назначил Великого князя Николая Николаевича Верховным Главнокомандующим, который все внимание уделял быстрейшей мобилизации. И все же прошло целых 40 дней, пока русская армия была полностью отмобилизована, однако уже осенью оказалось, что в огромной армии не хватает 870 тысяч винтовок, нет достаточного числа патронов, слаба артиллерия. Царская семья отнеслась к войне как своему собственному кровному и семейному делу: их фамильная психология, заставлявшая всех Романовых считать себя хозяевами Земли Русской, не позволяла оставить родину в беде, укрываясь в тылу. И потому все Великие князья и князья крови, способные носить оружие, пошли на фронт.

О Николае Николаевиче мы уже упоминали. Вместе с ним в ставке находился и его родной брат Петр Николаевич. Великий князь Борис Владимирович — августейший походный атаман всех казачьих войск — тоже почти всегда был на фронте. В штабе Юго-Западного фронта служил и Великий князь Николай Михайлович, который из-за своего ума, скептицизма и огромной исторической эрудиции с самого начала не верил в успех войны, слишком хорошо зная царя и всех своих родственников. Более всего критиковал он своего двоюродного брата — Верховного Главнокомандующего — за его авантюристическую тактику стремительных, неподготовленных наступательных операций в Галиции и Восточной Пруссии. Однако его взгляды разделял лишь один член семьи — Великий князь Александр Михайлович, выступивший на фронте в новой роли — уйдя с морской службы не по своей воле, он стал руководителем и организатором русской военной авиации и, превратившись в хорошего летчика, возглавил авиацию Юго-Западного фронта, а потом и всю военную авиацию страны.

В действующей армии, разумеется в гвардейских полках, служили офицерами и другие Романовы: тогда еще совсем молодые офицеры — сыновья Великого князя, президента Академии наук, поэта «К. Р.» Константина Романова — Гавриил, Константин, Олег и Игорь. Старшему из «Константиновичей» — Гавриилу — было 27, самому младшему, Игорю — 20.

А 29 сентября 1914 года, через два месяца после начала войны, в семье Романовых погиб один из самых молодых ее участников, князь Олег Константинович. Ему шел двадцать второй год. Это случилось в Восточной Пруссии, когда его эскадрон отступал к русской границе по топким болотам под градом вражеских снарядов. Он был ранен в живот и умер на второй день после ранения.

Война, начавшаяся летом, когда многие Романовы по обыкновению отдыхали и лечились на европейских курортах, застигла их врасплох. Но все же они сумели благополучно и быстро вернуться в Россию. С приключениями и трудностями добралась до Петрограда лишь вдовствующая императрица.

Весть о начале войны застала Марию Федоровну в Англии, в гостях у сестры, королевы Александры. 2 августа императрица переправилась через Ла-Манш, тотчас же пересела на поезд и двинулась в Россию. Однако в Берлине Марии Федоровне объявили, что сообщения с Россией нет и дальше ей ехать нельзя.

Немцы обращались с нею грубо и даже отказались продать императрице и ее спутникам продовольствие. Для удовлетворения просьб Марии Федоровне предложили обратиться к германскому императору, но она категорически отказалась.

Тем временем на вокзале собрались русские, не успевшие выехать из Германии, и императрица-мать на свой страх и риск всех их приютила в своем вагоне. Наконец появился немецкий чиновник из министерства иностранных дел и приказал поезду следовать в Данию. Вагон заперли, поставили на площадки часовых и отправили в Копенгаген. Отсюда, не задерживаясь ни на один день, Мария Федоровна приказала следовать через Швецию в Россию.

В 1914–1917 годах она вся ушла в работу по руководству «Красным Крестом»: формировала санитарные отряды и санитарные поезда, организовывала госпитали и, как могла, помогала раненым.

Вскоре после начала войны в Петроград приехал и брат царя, Великий князь Михаил Александрович со своей морганатической женой графиней Натальей Сергеевной Брасовой и двухлетним сыном Георгием.

В 1908 году, когда Михаил Александрович командовал эскадроном лейб-гвардии Кирасирского полка, шефом которого была его мать — вдовствующая императрица Мария Федоровна, полк стоял в Гатчине, и там, на одном из полковых праздников, Михаилу Александровичу была представлена Наталья Сергеевна Вульферт — жена ротмистра-кирасира Вульферта. Михаил Александрович влюбился в нее и просил у Николая II официального разрешения на брак.

Одно то, что Великий князь уводит у своего однополчанина жену, не могло рассматриваться иначе, как низкий и бесчестный поступок. Но дело осложнялось еще и тем, что жена Вульферта — дочь московского адвоката Шереметьевского, поверенного братьев-мультимиллионеров Рябушинских — до брака с Вульфертом три года была женой знаменитого предпринимателя Мамонтова. Николай писал матери: «Три дня назад Миша написал, прося разрешения жениться… Я никогда не дам моего согласия. Бог запрещает, чтобы это печальное дело стало причиной недоразумений в нашей семье».