Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ) - Якубович Александр

Но ощущение было такое, что клинку атакующей сущности было достаточно и легкого касания – я стал стремительно терять силы, посох несколько раз дрогнул в моих руках, пошел трещинами и… Погас. Я остался беззащитен перед неизвестным созданием. Хотя, неизвестным ли? Сейчас, столкнувшись лицом к лицу, я все больше был уверен, что вот он – один из слуг Единого. И если они свободно гуляют по междумирью, то, возможно, где‑то далеко отсюда сейчас кипит битва.

Безликий занес меч для последнего удара, который должен был меня прикончить, я же не нашел ничего лучше, чем сжать кулак и, накачивая правую руку – которая тоже была, по своей сути, конструктом, только божественного, а не магического происхождения – ударить в грудь фигуры. Если не поможет это, то меня не спасет ничего более.

К моему удивлению, моя самоубийственная атака сработала: горящая желтовато‑белым огнем, моя рука прошла сквозь грудь безликого, который так и замер с занесенным над головой мечом. Не раздумывая над тем, что я делаю, я вырвал кулак и, как в дешевом боевике, ударил кулаком широко, наотмашь, прямо по овальной голове «манекена», которого послал охотиться пришлый бог. А то, что за мной охотились, я не сомневался. Слишком уверенно действовала сущность.

Как в случае и с грудью, пылающий светом кулак прошел сквозь цель, будто бы она была из воска или пластилина, снеся безликому треть головы. Последним ударом я опять ударил в корпус посланника, но теперь – в район живота, вложив все оставшиеся у меня силы в правую руку.

От этой атаки застывший безликий развалился на две части. Обе половины туловища упали к моим ногам, стремительно теряя цвет и будто бы сливаясь с тьмой бездны: как распадались разорванные мной в бездне души, которые были, по сути, сгустками энергии, так и рассыпался сейчас посланник враждебного этому миру божества. Сила богини сумела нарушить его структуру и, более не удерживаемый единой формой, безликий стремительно исчезал в ненасытной бездне.

Впрочем, если я не выберусь отсюда немедленно, я быстро к нему присоединюсь. Так что, более не глядя на изломанную фигуру, я рванулся «вверх» – к сияющей точке, что была моими чертогами разума.

Когда я вывалился в реальность, купец, прикованный к стене, сидел пуская слюни и что‑то бормоча. Несчастному не повезло: посланник Единого прервал меня на одном из самых важных этапов, когда я собирал сознание купца воедино после допроса, так что сейчас от его души и сознания остались только ошметки, а сам купец превратился в дурачка, который может только есть, спать и гадить. С другой стороны, ему и так грозила казнь, так что совесть меня сейчас не слишком мучила. Сложнее было с тем, что делать дальше.

Сейчас мне нужен был отдых, и срочно! Но как только я подумал о том, что стоит проскользнуть в свои покои и упасть лицом в подушку, даже не сбрасывая сапоги, дверь в камеру открылась и в проеме показалось лицо уже знакомого мне гонца от Его Величества.

– Барон Тинт. Его Величество уже принял доклад от графа де Шонц‑Вилена и требует, чтобы вы явились в его кабинет. Если же вы откажетесь, Его Величество приказал вас запереть в той самой камере, в которой вы проводите допрос…

На последних словах посланник чуть осекся, все же рассмотрел мою бледную рожу с ввалившимся глазами и пускающего слюни купца, который еще сегодня днем активно вел свои торговые дела, попутно расшатывая трон под задницей клерийского монарха.

– Сейчас же буду, – тяжело просипел я и кое‑как вывалился из камеры в коридор.

По пути мне удалось выпить немного воды, что чуть облегчило мое положение, но потолок с полом все норовили поменяться местами. Сейчас я был намного ближе к состоянию обморока, чем к бодрствованию.

Так что в кабинет короля я не зашел – ввалился, будто был сильно пьян.

Кай был, мягко говоря, недоволен. Сначала я заявился прямо на его прогулку с высшей аристократией и невестой, выеживаясь перед герцогами и графами, а потом заставляю его ждать чуть ли не до полуночи. Я это слышал по эмоциональному фону монарха. Но мне, если честно, было плевать. Я прошел в центр комнаты, стал прямо напротив рабочего стола короля, за которым он сейчас сидел, и сказал:

– По приказу Его Величества прибыл.

Кай окинул меня взглядом, задержавшись на впавших в глазницы и черных от усталости глазах, после чего махнул рукой, позволяя сесть. Впрочем, если бы он промедлил хоть мгновение, я бы и так бухнулся в кресло.

Как только мой зад коснулся сидения, я понял, что меня мутит, а комната – вращается, причем вращается с лютой скоростью.

– Что ты устроил?! Антон?! Почему Арман мне докладывает о том, что вы разгромили чуть ли не последнюю гильдию купцов, с которой я еще не разругался?! Почему их главы в моих темницах?! Прямо накануне прибытия посольства?! Ты вообще понимаешь, какой вой поднимется во дворце завтра же утром?! Уже поднялся! Но Арман приказал никого не пускать, ни во дворец, ни к нему, в канцелярию! Ты что вообще творишь, или решил, что раз я с тобой любезничаю, ты можешь делать, что заблагорассудится?! Ты вообще понимаешь, что в этой гильдии держали деньги и вели дела куча моих подданных, чьи камзолы вышиты золотом?! Те же Вилсы, наследник которых, кстати, внимательно наблюдал за твоими выходками на прогулке! И он очень легко соотнесет твои слова с тем, что произошло дальше!

– Мой король…

– Ваше Величество, барон! Ты забываешься! Сейчас только Ваше Величество! И выбирай слова аккуратно, или поменяешься с купцами местами – они сядут в эти кресла, а ты отправишься в камеры!

В глазах Кая горел опасный огонь, и я понял, что король на грани срыва. Нехило будущая женитьба шатает ему нервы, скажу я вам. Ой, как нехило.

– Ваше Величество, – язык во рту еле шевелился, а всего моего внимания хватало, только на то, чтобы держать взгляд на массивной чернильнице из золота на столе короля, – Ирдис заговорил. Сам. Мы с Арманом и гвардией проводили аресты всю неделю. Допросы, часы допросов, я почти не выходил из темниц… И мы вышли на гильдию. Деньги, липовые векселя, расписки – все на оплату услуг гильдии воров. Чтобы распускали слухи и подстегивали чернь против арха‑ты, меня и графа де Гранжа…

– Что значит «Ирдис заговорил»? Ты про этого вора, что я запер под цитаделью? И как же он заговорил? Пытки?

– Я с ним договорился. Пожизненное заключение, содержание, прогулки, иногда – свидания…

Кай хлопнул ладонью с такой силой, что мне показалось, что массивная столешница сейчас развалится на части.

– Что значит пожизненное?! Я же четко дал тебе понять, что ему одна дорога – в петлю! Он вор, преступник! Душегуб! Ты сам говорил, что это он причастен к смерти герцога Мофороса! Да петля – еще мало, колесование! Да я сам тебя в петлю вместе с ним отправлю!

Я собрал волю в кулак и наконец‑то посмотрел Каю в глаза. Что за истеричка сидела напротив меня и куда делся мой король, который смотрел на несколько шагов вперед и был готов на авантюры?

– Значит, вас, Ваше Величество, устраивает то, что чернь говорит о вашей невесте? Что она гулящая девка, раздвигающая ноги перед каждым? Или что граф де Гранж – я про себя уже не говорю – верный слуга престола, насильник? Вам этого хочется? Ламхитанцы рано или поздно услышат, о чем говорят в городе. Не могут не услышать. Или вас устраивает, Ваше Величество, тот факт, что Бренн засунул нам всем руку в задницу так глубоко, что скоро пальцами глотку щекотать начнет?..

От подобной грубости Кай осекся и будто бы проснулся, посмотрел на меня другим, не таким бешеным и уже более осмысленным взглядом.

– У тебя есть доказательства того, что это именно Бренн?

– Как минимум, один из послов, что сейчас при дворе. Я достал это из головы старшего купца.

– Значит, он это подтвердить сможет, если мы посулим ему твое пожизненное… Или как там? Тот же номер, что ты сделал с вором, да?

Вот тут была проблема.

– Мой король… Во время допроса купец… Короче, он теперь дебил. Сидит, пускает слюни. Я перенапрягся… И не смог собрать его сознание обратно.