Журнал Наш Современник №10 (2003) - Журнал Наш Современник

Министру иностранных дел Польши

С. Патеку

6 марта 1920 года

Российская Советская Республика неизменно чужда, как и прежде, всяческих агрессивных намерений по отношению к Польше […] Мы с сожалением должны констатировать, что Польское Правительство не только не решилось начать предложенные нами мирные переговоры, но вопреки тому, на что мы вправе рассчитывать, начало широкую военную оффенсиву против украинской территории, создавая этими агрессивными действиями угрозу для независимой Украинской Республики. Российское и Украинское союзные правительства вынуждены защищать украинскую территорию против этого ничем не оправдываемого нападения […]

Чичерин*

*   *   *

Польскому министру иностранных дел

С. Патеку

в Варшаве

2 апреля 1920 года

[...] Желая скорейшего наступления той минуты, когда прекратятся враждебные действия между обеими странами, Российское Советское Правительство предложило Польскому Правительству немедленно прекратить военные операции на всех фронтах, где армии Польши и России противостоят друг другу, полагая одновременно, что лишь при таких условиях работа мирной конференции будет протекать вполне нормально, не будучи нарушена внешними событиями и тяжёлыми условиями военного времени. Ввиду своего отказа заключить перемирие между Польшей и Россией, Польское Прави­тельство является единственным виновником всех бедствий, которые будут происходить от продолжения войны для трудящихся масс обеих стран, и каждая капля крови, которая будет пролита с одной и другой стороны, так же, как и все лишения и многочисленные бедствия, которые придётся ещё перенести трудящимся массам России и Польши, лягут исключительно на ответственность Польского Правительства. Совершенно неясно, какую цель Правительство Польской Республики может преследовать, настаивая на продолжении военных действий, если его намерения действительно миро­любивы, и поэтому в этом отношении неизбежно должны возникнуть сомнения ввиду его упорного нежелания, прекратив кровопролитие, создать благо­приятные условия для мирных переговоров […]

Чичерин**

У нас также есть большие сомнения в искренности миролюбивых заверений польской стороны, делаемых в то время. А зная сейчас дальнейшее развитие событий, имеется полная уверенность в её агрессивных намерениях.

Откровенно говоря, нами делались попытки как-то уравновесить эту главу и найти какой-либо документ, негативно характеризующий в эти временные рамки с точки зрения международного права политику Советской России в отношении Польши. Однако таких документов или отдельных фактов обнаружить не удалось. Стремление России к нормализации отношений с Польшей было действительно последовательным и искренним, а отсутствие прогресса в переговорах, а затем и их срыв были не по её вине. Можно выразиться и таким образом: просто иной политики Советская Россия, находившаяся в критическом военном и экономическом положении, и не была в состоянии проводить.

Пытаясь оправдать действия польской стороны в то время, нынешняя польская историография продолжает повторять ранее созданную схему о том, что Советская Россия своими мирными предложениями хотела только выиграть время, укрепить свою армию, а затем напасть на Польшу, подтверждением чего, по её мнению, и является последовавший поход Красной армии на Варшаву летом 1920 года. Эти обвинения совершенно безосновательны даже с точки зрения формальной логики: упомянутое контрнаступление (не наступление!) Красной армии имело место в совершенно иной обстановке в ответ на польскую агрессию, начатую в конце апреля 1920 года. При этом Варшава отвергла мирные предложения Москвы, в том числе её готовность пойти на значительные территориальные уступки. Войны могло и не быть.

Глава III

Белое движение в России и польский вопрос

(1918 — 1920 гг.)

Взаимоотношения руководителей белого движения в России (А. В. Колчака, А. И. Деникина, П. Н. Врангеля) с польской стороной в первые после Октябрьской революции годы, их позиция о предоставлении Польше государственной независимости в нашей историографии специально как отдельный вопрос ранее вообще не рассматривались, видимо, по чисто политическим соображениям. Поэтому остался без ответа кардинальный вопрос, почему же так и не состоялся, казалось бы, естественный военный союз российского белого движения с Польшей (“белополяками”) против общего врага. Недостаточно исследованным остаётся вопрос и о контактах, существовавших тогда между белым движением и Польшей. А такие контакты имели место.

Постараемся в самых общих чертах коснуться этих вопросов на основе отрывочного и разрозненного материала, который удалось собрать из разных источников.

Позиция А. В. Колчака по польскому вопросу была им изложена в ответе на официальное обращение Великобритании, Франции, США, Италии и Японии в мае 1919 года. В своей ноте от 4 июня 1919 года, направленной этим странам, он, в частности, писал:

“Российское правительство считает своим долгом подтвердить независимость Польши, провозглашенную Временным правительством России с 1917 г. [...] Окончательное утверждение границ между Польшей и Россией должно быть отложено до созыва Учредительного собрания”*.

Эта позиция оставалась неизменной для всего белого движения в переломные годы гражданской войны. Колчаковская администрация, повторяя, в основном, точку зрения Временного правительства по польским делам, вместе с тем, как явствует из приведённого официального текста, сняла выдвигавшееся ранее важное требование о том, что непременным условием независимости Польши должен стать её обязательный военный союз с Россией. Было сочтено, что при создавшихся обстоятельствах данное условие выглядит уже анахроничным. Таким образом, российской стороной была сделана существенная уступка: признание суверенитета Польши безо всяких условий и оговорок. Но польскую сторону такой подход мало удов­летворял, она требовала уже сейчас за своё соглашение с белым движением о совместной борьбе с большевиками немедленного предоставления ей, не дожидаясь созыва Учредительного собрания, твёрдых официальных гарантий на значительное приращение своей территории на востоке за счёт России.

Правительства Колчака, Деникина и Врангеля имели постоянные контакты с Варшавой. Во главе русской дипломатической миссии при польском правительстве стал Г. Н. Кутепов, царский дипломат, бывший вице-директор дипломатического департамента при Ставке главнокомандующего в Могилёве, который после официального признания Колчака Антантой через Париж в 1919 г. прибыл в Варшаву. Его назначение было оформлено в соответствии с дипломатическими нормами, т.е. с предварительным запросом о даче ему польской стороной агремана. Миссия Кутепова считалась главной миссией, поскольку в Варшаве находились также представители от других белых формирований (от Деникина, Юденича, от казаков и пр.). Г. Н. Кутепов в течение трёх лет фигурировал в списке варшавского дипломатического корпуса, представляя поочередно всех основных руководителей белого движения. Эта миссия из-за угрозы взятия столицы наступавшими частями Красной армии в начале августа 1920 г. вместе с варшавским диплома­тическим корпусом эвакуировалась в Познань.

Со своей стороны, польские военные миссии были представлены при белых правительствах в Омске, Таганроге и Севастополе.

Как и Колчак, Деникин придерживался взятой на вооружение белым движением линии, в соответствии с которой восточные границы независимой Польши должно окончательно определить будущее Учредительное собрание. Польская сторона продолжала настаивать на немедленном решении территориального вопроса, опасаясь, по вполне понятным причинам, что в этом Собрании в случае краха большевизма могут возобладать велико­дер­жавные устремления и Польша получит иной статус и иные территориальные границы, чем это ей хотелось бы.

Несмотря на то, что Деникин положительно относился к возрождению польского государства и вообще к полякам (его мать была полькой по национальности)*, он не считал себя вправе нарушить установленную позицию в польском вопросе. О доброжелательном отношении А. И. Деникина к Польше сообщается, в частности, в секретном донесении в Варшаву от 18 августа 1919 года представителя командования польской армии при главно-командующем вооружёнными силами на Юге России. В этом донесении приводятся следующие заявления Деникина:

Переходя конкретно к нашей границе с Россией, ответил на мой вопрос, что сам в данный момент не имеет права её определить, однако выразил мнение, что, без сомнения, в установлении этой границы должны учитываться этнографические, исторические факторы и, наконец, двусторонняя выгода обоих соседних государств и всё то, что будут им гарантировать постоянные дружеские отношения. “Мне известно о том, добавил он, что уже работают различные законспирированные агенты как в Польше, так и в России, чтобы снова испортить взаимоотношения наших возрожденных государств. Прежде всего это находится в интересах Германии, а затем также в интересах наших нынешних союзников, чтобы Славянство не было слишком сильным [...] О том, что возрождающаяся Россия искренне настроена к возрождающейся Польше, свидетельствует хотя бы акт добровольного отказа от польских земель в 1917 году, добровольное согласие на их отделение, чтобы исправить прежние ошибки России [...] Германию нужно принудить отдать Познаньское воеводство и Силезию, нужно вырвать им это из горла [...]”