Лунный блюз - Виталий Вавикин

– А почему тогда остался на улице? Меня боится или просто идиотом выглядеть не хочет?

– Это я попросила его, – говорит Джинджер и пожимает плечами. – Ну, чтобы ты не устраивал ненужных сцен ревности.

– Вот как? – говоришь ты.

Правда, где-то ты все это уже видел? Вспомни предыдущий брак. Теперь спроси бывшую жену:

– Ты всех превращаешь в подобных себе? Или действуешь избирательно?

– Твоя жена умирает, а ты думаешь только об этом? – говорит Делл.

Промолчи. Эта женщина умеет наступать на больные мозоли.

– Помнишь, – продолжает добивать Делл, – ты же сам всегда говорил, что до тех пор, пока есть хоть один шанс, нельзя опускать руки.

– Шанс?! – ты поднимаешь на нее глаза. – Да это не шанс, это бред какой-то! Вот химиотерапия и операция – это шанс, а здесь…

– Ты знаешь, что в больнице мне уже не помогут, – тихо напоминает Джинджер.

И снова лучше промолчать. Искать причины, следствия, но в голове пустота.

– Жизнь твоей жены в твоих руках, Говард, – говорит Делл.

А вот это уже слишком!

– Почему ты всегда перекладываешь на меня всю вину?

– Я просто называю вещи своими именами.

– И это говорит мне, та, кто пишет о планете, на которую никогда не сможет попасть?

– Эй! – кричит Джинджер. – Вы уже давно не женаты!

Тишина. Какая-то странная неловкость и нелепость ситуации.

– Ну, хорошо, – сдаешься ты. – Если вы хотите убедить меня в том, что озеро на дне «Дедала» способно исцелять людей, то пусть это делает он. – Ткни пальцем в сторону окна, за которым стоит Кевин Грант.

– Нет, – говорит Делл. – Он не захочет говорить об этом с тобой.

– Это еще почему? – возмущаешься ты.

– Потому что ты этого не хочешь, – говорит Делл и снова попадает в самую точку.

Ты молчишь, она курит, Джинджер пьет кофе, часы на стене тикают…

– Ты успокоился? – спрашивает жена, копируя манеру и тон Кевина Грэма.

Делл гневно смотрит на нее, словно собирается обвинить в плагиате.

– А что? – пожимает плечами Джинджер. – На меня это подействовало.

– Подействовало что? – спрашиваешь ты.

Две женщины смотрят на Кевина Гранта за окном и говорят в один голос:

– Не важно.

– Ну и ладно! – ворчишь, хмуря брови. – Обещаю, что выслушаю ваши доводы… Но только выслушаю!

Рон пришел вечером, в начале восьмого.

– Дорогая, ты дома? – прокричал он с порога. – Ни-на? – Он повесил мокрый плащ на вешалку. Снял грязные ботинки и засунул их в сушилку. – Дорогая?

Кухня была пуста. Ни ужина, ни запахов жареной курицы. Рон заглянул в гостиную, в детскую комнату, где давно уже никто не жил.

– Нина, ты в спальне? – спросил он, остановившись возле закрытой двери. – Это что, какой-то сюрприз, да?

Он подождал ответа. Покашлял. Осторожно постучал и открыл дверь. Старая супружеская кровать, подаренная родителями Нины на день свадьбы, была убрана. Шкафы с бельем закрыты. Рон вздохнул и снял серый невзрачный костюм. Домашняя одежда пахла жиром, а на футболке красовались несколько пятен. Дверь в смежную ванну была закрыта. Рон услышал, как спустили в унитазе воду.

– Дорогая ты там? – постучал он в узкую белую дверь.

– Да, – сказала Нина.

– Я просто хотел сказать, что я уже вернулся и… У тебя что-то случилось или просто очередная депрессия перед месячными?

– Оставь меня в покое!

– Понятно. Значит, депрессия.

Нина слышала, как он уходит. Слышала, как в гостиной включился телевизор.

– Оставь меня в покое! – тихо повторила она. Руки ее дрожали, и вместе с ними дрожало небольшое зеркало, которое она держала, вглядываясь в свое отражение. – Оставьте меня в покое все! – тихо шептала Нина, наблюдая за изменениями, происходящими с ее лицом. Сломанные кости размягчались и принимали прежнее положение и формы, которые были до того, как над ними поработал Даун двадцать лет назад. Шрамы тускнели и пропадали. Даже морщины и те разглаживались, возвращая коже свежесть и природный румянец. – Я больше не завишу от вас. Снова не завишу…

Лифт медленно опускался на дно «Дедала». Говард был хмур. Джинджер нервничала, хоть и пыталась скрывать это.

– Уверена, что хочешь сделать это? – спросил Говард.

Она посмотрела на него, пожала плечами.

– Я просто не хочу оставлять своего сына, – она заставила себя улыбнуться. – Да и тебя, если честно, тоже.

– Но, тем не менее, ты нервничаешь.

– Просто боюсь, что ничего не получится. – В ее глазах заблестели слезы. – Знаешь, в жизни так иногда бывает: когда надежды нет, совсем нет, судьба подбрасывает тебе шанс, не позволяя смириться с обстоятельствами и опустить руки. Но зачастую это всего лишь иллюзия, чтобы ты не отчаялся, не сдался… – Джинджер замолчала, смахивая нависшие на длинных ресницах крупные капли слез.

– Но если ты не веришь в это, то зачем тогда…

– Я верю, Говард. Как никогда верю. – Она взяла его за руку. – И ты должен верить. Обязательно должен. Потому что, если ничего не получится, то… – голос ее дрогнул, и Говард испугался, что сейчас Джинджер разревется, как ребенок. Но она просто замолчала, опустила голову и смотрела, как приближается дно «Дедала». Далекое, неизбежное дно.

Майкл уснул. Маленькие ручки сжали край голубого одеяла. Пластмассовые макеты самолетов медленно вращались над детской кроваткой. Делл осторожно поднялась на ноги, выключила ночник и вышла из комнаты.

– Поражаюсь, насколько быстро некоторые дети привыкают к чужим людям, – сказала она Кевину.

– Ну, не такая ты и чужая.

– Джинджер не хотела, чтобы я или Хэйли общались с ее сыном.

– А Хэйли?

– Ей было интересно. – Делл поджала губы. – Может, пойдем на кухню?

– Лучше в гостиную. Там хороший диван.

– Ты уже все осмотрел здесь?

– Просто хотелось понять, как живет женщина, к которой ушел твой муж.

– Я сама хотела, чтобы он ушел. – Делл улыбнулась. – Скажи, а та, с которой ты, ну…

– Ты лучше.

– Лучше Джинджер или…

– Лучше всех.

Они сели на диван. Закурили. Кевин спешно переключал немногочисленные каналы телевизора.

– Почему в новостях ничего не говорят о Селене?

– Думаешь, там что-то происходит?

– Думаю, да.

– Хочешь, чтобы я позвонила Виктору?

– Отсюда?

– Почему бы и нет? – Делл принесла из прихожей телефон. Черный шнур волочился следом, путаясь под ногами. – Ты не помнишь его номер?

– Нет.

– Всегда забываю…

– Если не хочешь, можешь не звонить. – Кевин достал записную книжку. Вопросительно посмотрел на Делл.

– Диктуй номер. – Старые кнопки с почти стертыми цифрами запиликали под ее пальцами. – Никто не берет трубку, – сказала Делл.

– Наверно спит.

– Можешь сам позвонить.

– Да я верю.

– Веришь во что?

– В тебя. – Кевин выключил телевизор.

– Нервничаешь?

– Немного.

– Я тоже.

– Твоя дочь сказала сегодня…

– Я не хочу, чтобы Говард возвращался ко мне.

– Почему?

– Просто не хочу и все. – Делл потянулась к столу, ища пепельницу. – Черт, забыла, что не дома. – Она выбросила окурок в недопитую чашку кофе. – Знаешь, когда мы жили вместе, Говард ненавидел меня за это.

– За что?

– За все. – Делл улыбнулась. – Угадай, чего я сейчас хочу больше всего?

– Заняться со мной любовью на этом диване?

– Почти. – Она поднялась на ноги. – Пойдем в спальню.

– А как же блондинка?

– Так она была блондинкой?

– Да.

– Ну, и черт с ней! – Делл заглянула в спальню бывшего мужа. – Выглядит неплохо. Ты идешь или нет?

– Нет.

– Боишься Говарда?

– Тебя.

– Меня?! – Делл засмеялась, вспомнила о Майкле и зажала рукой рот.

Открой глаза. Ночь. Лишь пара лампочек дежурного освещения горят за решеткой. И запах. Тонкий запах женских духов. Прижмись лицом к металлическим прутьям. Видишь женщину? Молодая, красивая. Сердце бешено бьется в груди. Сколько ты уже лет здесь? Пять? Шесть? И это тело, женское тело, оно пьянит так же, как и свобода. Узкое платье в темноте кажется почти черным. Ткань обтягивает упругие бедра, вычерчивает тонкую линию между ягодиц. Узкая талия, прямая спина. Ноги обнажены ниже колен. Достань ключ, который дал тебе охранник, потому что ты достаешь для него черный порошок из южных копий. Да. Ты Стаппер – король этого вонючего тюремного дна. Открой дверь. Сделай то, что ты делаешь так часто, что сторожевые собаки уже давно считают тебя одним из охранников. Голос. Мужской голос. Теперь ты видишь его обладателя. Говард Смит! Что он делает здесь ночью, да еще и с женщиной? Слов не разобрать. Лишь только запах. Слейся с тенью и крадись за ними. Южные копи. Черное озеро.