Лунный блюз - Виталий Вавикин

Бестия выбежала из-за дома и с разгона ударилась о пассажирскую дверь седана.

– Боже мой! – взвизгнула женщина и вдавила педаль газа в пол, едва не столкнувшись со встречной машиной. – Что… Что… Что это такое?

– Собака. – Кевин обернулся, наблюдая, как удаляется, преследовавшая их Бестия. – Просто собака.

– Понятия не имею, куда он делся, – сказала сиделка, заглядывая в палату Дауна.

– Что значит, понятия не имеете? – строго спросил седобородый врач.

– Полчаса назад я принесла в палату обед, проследила, чтобы пациент начал есть, а потом…

– Думаю, он просто ушел, – сказал Кевин, разглядывая кровать Дауна.

– Как это ушел? – опешила сиделка. – Он не мог уйти, он… – Она замолчала, увидев снятые бинты под одеялом.

– Доктор Хард! – позвала она. – Думаю, вам стоит посмотреть на это.

Седобородый врач вошел в палату. Лео и Кевин ждали объяснений.

– Это обычная больница, а не тюрьма, – пожал он плечами. – Если для вас было так важно, чтобы пациент оставался в палате, то нужно было приставить к нему охранника.

– Каким было его состояние? – спросил Кевин.

– Каким? – врач меланхолично пожал плечами. – Скажем так: он быстро шел на поправку. Очень быстро. Но если вы спросите меня, как далеко мог уйти этот человек, то я смело заверю вас в том, что, скорее всего, вы найдете его на территории больницы. Его организм еще слишком слаб. К тому же, когда я осматривал его утром, его кожа была настолько хрупкой, что…

– Он на улице! – закричал Лео, увидев за окном человека в голубой больничной пижаме.

Они выбежали из больницы. Даун стоял возле пешеходного перехода, дожидаясь, когда проедут машины, и он сможет перейти дорогу.

– Стой! – закричал Лео.

Даун обернулся. Его кожа была белой и чистой. Ни единого шрама, ни единого прыща или изъяна. Кевин схватил Лео за руку, заставляя остановиться.

– Какого… – Лео вздрогнул и попятился назад.

На другой стороне улицы, широко расставив лапы, стояла Бестия. Глаза ее были налиты кровью. Из пасти капала слюна.

– Не бойтесь, – сказал Даун. – Она вас не тронет. – Он нахмурился, прислушиваясь к звучавшему в голове голосу. – По крайней мере до тех пор, пока вы не встанете у нее на пути. – Он шагнул на дорогу, обернулся. – На нашем пути.

– Да, что все это значит? – чуть ли не хныча, спросил Лео.

– Если бы я только сам знал это. – Кевин достал пачку «Лаки-Страйк» и закурил. – Но, кажется, я знаю, куда отправится Даун.

– Вот как?

– В его личном деле написано, что его родители все еще живы. А он… По-моему, он такой же человек, как и каждый из нас…

Глава вторая

Представь себя в шкуре Кевина. Представь такси, которое останавливается на Цветочной улице. Зеленый забор, деревянное крыльцо. Постучись в белую дверь. Откроет Хэйли: худенькая, бледная, совсем не похожая на мать.

– Вам кого? – спрашивает она.

Ты знаешь, что она знает тебя, и она знает, что ты знаешь, но, тем не менее, стоит в открывшемся дверном проеме и не собирается пускать тебя в дом. Скажи, что хочешь поговорить с ее матерью.

– С матерью? – спросит она, поджимая губы. – А вы собственно кто?

Назови свою фамилию.

– Не знаю таких, – заявит она и попытается закрыть дверь.

– Хэйли! – прикрикнет на нее Делл. В свитере и джинсах она стоит в прихожей, вглядываясь в твое лицо. Хэйли отступает. – Иди на кухню, – говорит тебе Делл.

Вы садитесь за стол, а ее дочь стоит в дверях.

– Может, оставишь нас? – спрашивает ее мать.

– Нет.

– Я сказала, иди в свою в комнату!

Делл прикрывает глаза, прикуривая сигарету. Ты не извиняешься. Нет. Ей не нужны твои извинения. Ты просто рассказываешь о том, что случилось с тобой сегодня днем.

– Все еще думаешь, что это как-то связано со смертью твоего друга? – спрашивает она.

– Я почти уверен в этом, – говоришь ты.

– Тебе нужно позвонить Виктору.

– Он сказал поговорить с тобой.

– А что он сказал о Лео и собаке?

– Я звонил ему до того, как это случилось. После, никто не брал трубку.

– Я думала, вы друзья.

– Я тоже так думал.

Ты пьешь кофе и ждешь, что скажет Делл.

– Мой бывший муж знает об этом? – Спрашивает она.

– Он знает об озере и для него этого достаточно.

– Не говори о нем, как об идиоте.

– Я говорю лишь то, что вижу.

– У него сейчас и без этого хватает головной боли. – Делл задумчиво кусает нижнюю губу.

– Думаешь о Джинджер?

– Не знаю. По-твоему, это вещество действительно может исцелить человека?

– Я рассказал тебе обо всем, что знаю.

– Если бы мы смогли уговорить Говарда… – Делл замолкает.

Хэйли снова стоит в дверях.

– Если новая жена папы умрет, то он вернется к нам, – говорит девочка.

– Я где тебе сказала быть? – кричит на нее Делл.

– Я хочу, чтобы она умерла!

Делл вскакивает из-за стола. Хэйли запирается в своей комнате. Ты пьешь кофе, слушая, как они ругаются через дверь.

– Откуда она узнала о Джинджер? – спрашиваешь ты, когда Делл возвращается на кухню.

– Подслушала, наверно, вчера, когда мы разговаривали об этом с Говардом. – Делл оборачивается и смотрит на темный дверной проем, где недавно стояла дочь. – Давай уедем куда-нибудь, – предлагает она. – В центре есть неплохое кафе, думаю, там мы сможем нормально поговорить.

Помнишь капитана корабля, который смотрит, как тонет его судно и не может плакать? Да. Это Марша – жена Саймона Йена. Черные вороны летают меж голых сучьев мокрых деревьев. Потепление стерло с земли весь снег, оставив лишь серые и коричневые цвета. Новенькая аллея вымощена плитами из белого камня. Редкие клумбы пялятся на прохожих черной промерзшей землей и мертвыми цветами. Большой природный валун из красного камня скупо сообщает о дате основания города и важных событиях. Марша кутается в короткое шерстяное пальто темно-серого цвета. Большой капюшон надет на голову. Русые волосы небрежно заплетены в косичку. Где-то рядом юные матери, сидя на железных скамейках, качают коляски с детьми. Ангер задерживается, но Марша никуда не спешит. «Все будет хорошо», – говорит голос в голове, и она верит ему. Чей-то ребенок в коляске начинает плакать. Марша прижимает руки к своему растущему животу. «Он будет особенным», – говорит голос.

– Мы позаботимся о нем, – говорит Ангер, обнимая ее за плечи.

Он опоздал на четверть часа, но Марша уже не помнит об этом.

– Я покрасила волосы, – говорит она, снимая капюшон.

– Я привыкну, – говорит Ангер.

Он берет ее за руки. Черные перчатки пахнут сыростью и кожей.

– Не боишься, что нас увидят? – спрашивает Марша.

– А ты?

– А чего мне теперь бояться? – она улыбается. Прядь русых волос, выбившаяся из косички, падает на бледную щеку.

– Ты пропустила, – говорит Ангер, убирая прядь ей за ухо.

– А ты изменился. – Пар вырывается меж не накрашенных губ Марши. Она снимает перчатку и касается его щеки. Подушечки пальцев чувствуют гладкую, чисто выбритую кожу. – Ты стал каким-то заботливым, что ли.

– Тебе не нравится?

– Не знаю.

«Он будет лучшим отцом для твоего ребенка из всех», – слышит Марша голос в голове.

– Я стану лучшим отцом для твоего ребенка, – говорит Ангер.

– Ты знаешь, что он будет особенным? – спрашивает она.

– Да.

Они смотрят друг на друга, и глаза их черные и глубокие, как самый далекий космос.

Молоденькая медсестра, улыбаясь, сказала, что анализы будут готовы на следующее утро.

– А раньше никак нельзя? – спросил Лео.

– Извините. – Продолжая улыбаться, она беспомощно развела руками. – Таковы правила.

– Да. – Лео заставил себя улыбнуться в ответ.

Может быть, завтра он сможет узнать, почему рассосался его шрам, и что с ним вообще происходит? С ним, с собакой, с его девушкой…

Лео вышел на улицу, вспомнил Кевина и позвонил на работу. Узнав адрес родителей Дауна, он поймал такси. Дверь открыл седовласый мужчина с чудовищным шрамом на левой щеке. Лео извинился и сказал, что ищет его сына.

– Он приходил сегодня к вам?

– Приходил. – Мужчина отошел в сторону, пропуская Лео в дом.

Морщинистая женщина с крашенными каштановыми волосами выглянула из кухни и пообещала накормить Лео свежеиспеченными пирожками.

– Так вы друг моего сына? – спросил мужчина, проводя его в гостиную.

– Я охранник.

– Вот оно как… – мужчина помрачнел.

– Нет, вы не подумайте чего, просто…

– Он сбежал?