Дело об избиении младенцев - Андрей Воробьев

Несмотря на слабые возражения Нины, он все-таки озвучил возможные варианты дальнейшего развития событий: если Нина останется в «Транскроссе», у нее так или иначе начнут выманивать посулами и угрозами акции или заставят в лучшем случае безропотно выполнять чужую волю, как номинального руководителя. Когда акции будут переписаны на подставных лиц, Нина останется только опасным свидетелем, который может попытаться оспорить совершенные сделки. Если же Климова добровольно расстанется с фирмой — все равно ее будут преследовать, стараясь заполучить деньги Даутова, спрятанные на счетах иностранных банков. И конец может быть только один…

— Пожалуйста, оставьте Алексея. У него еще есть шанс. Пока есть. А внукам своим я всегда готов помочь, тем более что завод, которым я руковожу, далек от банкротства. Поэтому, очень прошу, не считайте меня жестоким циником, а обдумайте мои слова и поверьте, все, о чем я говорил, сказано от чистого сердца, по-дружески. — Невпопад ляпнул Нертов-старший.

Нина понуро молчала и только в самом конце разговора, в котором ее практически похоронили, уже собираясь уходить, буквально выдавила из себя:

— Вы правы. Нам нельзя больше встречаться с Алексеем. Извините… — И женщина поспешно покинула ресторан, оставив Юрия Алексеевича раздумывать, действительно ли она сдержит данное слово. Но вскоре и он, расплатившись с официантом, направился к выходу.

Ни Нина, ни Нертов-старший не обратили внимание на влюбленную парочку, подсевшую за один из столиков вскоре после начала обеда. Не знали они и что в портфель, который молодой человек, любезничавший со своей спутницей, поставил около столика, был вмонтирован чуткий микрофон, фиксировавший каждое слово разговора двух директоров…

Ни в эту ночь, ни в последующие Алексей к себе домой не вернулся, оставив засыхать на подоконниках безвинные цветы, а в раковине — грязную посуду.

Сначала, задыхаясь от переполнявшей его нежности, он шептал что-то успокаивающее, потом — нежное и бессмысленное, а женщина, спрятав лицо на его сильной груди, казалось, летела где-то в бескрайних космических просторах, мимо вспышек далеких звезд. Потом они оба мчались в бесконечной темноте, позабыв про все земные проблемы, также как тогда, год назад на Лазурном берегу далекой Франции. Они не видели и не чувствовали ничего вокруг, они были вместе. Вместе навсегда! Временами сумасшедшую близость сменила сладкая усталость, вслед за которой они рассказывали друг другу о событиях, предшествующих расставанию. Алексей, узнав о разговоре Нины с его отцом, расстроился, но, подумав хорошенько, решил, что всему виной лишь боязнь Нертова-старшего за жизнь сына. Поступил ли бы он сам так когда-нибудь, приключись что подобное с Митей? — На этот вопрос Алексей так и не смог себе честно ответить. И только в самых закоулках подсознания тоненькой ниточкой пульса стучало: «ради сына»…

Уже на следующее утро Нертов созвонился с бывшими коллегами-охранниками и договорился, что они помогут обеспечивать безопасность Нины. Прямо с этого дня один человек занял круглосуточный пост у дома на Захарьевской, другие должны были постоянно сопровождать Климову во всех поездках. Быстро были проговорены первоначальные условия взаимодействия, связи, сигналы тревоги и другие тонкости, связанные с охраной. По старому знакомству одна из фирм, изготавливающая охранные устройства, буквально в один день умудрилась сработать и установить сейфовую дверь в квартиру, а заодно — поменять дверь и запор на чердаке…

А Нина с Алексеем снова были одни, если, правда, не считать их маленького Мити…

«Стрелка» с «рижскими» с треском провалилась. Мало того, что на нее с обеих сторон явились не какие-нибудь «пацаны», а представители питерской, конторы, в силу служебных обязанностей обязанные бороться с так называемой организованной преступностью, так еще эти горе-менты проморгали, когда один из их бывших коллег старательно записывал все «терки» на аудио-видиоаппаратуру. Сотрудники Регионального антипреступного управления (РАПУ) старательно торговались, пытаясь обосновать свои претензии на пару морских лайнеров, курсировавших далеко за пределами страны. Сейчас эти корабли непостижимым образом оказались переоформленными на жену одного из бывших коллег РАПУвцев и следовало срочно выяснить, в чьих же карманах оседала вся прибыль от перевозок на лайнерах туристов и героина…

Как бы то ни было, но в результате компромат на двух «карманных» замов и двух оперов РАПУ оказался сначала в горпрокуратуре, затем его умудрились хапнуть шустрые фээсбэшники, как бульдожки методично начавшие подбираться к самому горлу. Для начала они выяснили, что отдел собственной безопасности РАПУ узнал о сидящих в управлении коррупционерах еще год назад, но по непонятным причинам не реализовал информацию. Но это было только начало. Фээсбэшники живо попрятали нескольких арестованных отморозков в свой изолятор, где те время от времени писали «явки с повинной», уже не надеясь на помощь всемогущих хозяев. При этом чекисты параллельно весьма успешно раскручивали и убийство вице-мэра, что тоже могло достаточно неблагоприятно сказаться на благополучии некоторых высокопоставленных лиц. Но, как бы следствие не скрывало полученную информацию, все же удалось выяснить: ФСБ узнало достаточно много, и скоро могли пойти очередные аресты.

Самое неприятное было в том, что тучи начали сгущаться и над самим Семеном Львовичем Ивченко. Почему-то чекистов слишком заинтересовали его родственные связи и деятельность нескольких подконтрольных фирм. «Конечно, много тут они не надыбают, — рассуждал Ивченко, — да и депутатская неприкосновенность — это вам не гулькин хвост, друзья-народные избранники ни за что не дадут в обиду коллегу, дабы не создать нездоровый прецедент (ведь неизвестно, кто будет следующим). Но все равно, крайне неприятно».

И правда, разве может доставить удовольствие информация, что вдруг начали всплывать, казалось забытые дела середины девяностых, когда под один из «ручных» фондов Ивченко удалось получить из мэрии несколько сот тысяч ваучеров? Тогдашний вице-мэр передал эти бумаги фонду по номинальной стоимости за пустое обещание фонда когда-нибудь направить прибыль от ваучеров на нужды стариков. Приватизационные чеки тут же были обменены на акции перспективных фирм, акции перепроданы по еще более смехотворной цене подставным лицам и чуть ли не на следующий день, уже по реальной, раз в десять превышающей цену покупки, в солидные фирмы. Таким образом, в фонде ваучеров не осталось, акций тоже и о какой-либо прибыли говорить не приходилось. Ивченко знал, что один из бывших вице-мэров, курировавших в свое время социальные вопросы, помог провернуть всю операцию не по глупости, не с перепоя или с перепугу, а за весьма приличные «комиссионные». Получи питерские чекисты достаточно доказательств этому — никто не посмел бы спасти депутата, столь нагло обобравшего стариков — подобная игра была не по правилам даже для не гнушавшихся мздоимством народных избранников.

В общем, Ивченко решил, что настало самое время лично прибыть в Петербург и постараться на месте разобраться в ситуации, поговорить с возможными свидетелями, проконтролировать наличие, а точнее отсутствие компрометирующих бумаг в фирмах-сателлитах. Заодно следовало решить проблему с «Транскроссом». Да, у Семена Львовича был интерес к этой фирме. Но ее в любом случае не следовало было оставлять на произвол судьбы, тем более что с покойным Даутовым Ивченко был в достаточно теплых, можно даже сказать в дружеских, отношениях. А дочь бывшего генерального директора «Транскросса» по своей неопытности могла попасть под руку каких-нибудь беспредельщиков, охотящихся за привлекательными акциями способами, от которых даже у много повидавшего на своем веку Семена Львовича по спине пробегали ледяные мурашки…

Нертов не зря терял время, лазая по чердакам и беседуя с очевидцами происшествия. Теперь он был точно уверен, что попытка проникновения в квартиру Нины не была случайной: слишком много «случайных» совпадений, начиная с совпадения времени ухода Нюры от ребенка со звонком в машину, не могли произойти просто так. А если к этому прибавить явные следы подсоединения к находившейся на лестнице «гребенке», куда был выведен провод от Нининого телефона, то прослеживалась чье-то желание пробраться именно в квартиру Климовой, и именно в ее отсутствие.

Незнакомец явно не однажды успел навестить старинный дом на Захарьевской, и не был дилетантом. В пользу этой версии говорили и аккуратно взломанные замки чердачных дверей, и сами двери, ржавые петли которых были недавно обильно смазаны машинным маслом. А как аккуратно он вскрыл замок на дверях квартиры? — Домушник, скорее всего, не стал бы пользоваться отмычками — это слишком муторно, другое дело фомка — и скорость, и конечный результат практически гарантированы. Да и состояние невольных свидетелей, которых Алексей видел накануне на лестничной площадке, уменьшало и без того мизерные сомнения в профессионализме незнакомца.