Мать многоликих (СИ) - Чигир Виктор Владимирович

М а т ь__м н о г о л и к и х. Баст не!

Многоликие отпускают Улу и Лириса, и когда Ула и Лирис встают на ноги, расступаются перед ними, давая дорогу к своей предводительнице. Те, кто позади, толкают их в спину. Ула и Лирис подходят к Матери Многоликих. Из-за ножа в спине она стоит неестественно прямо, плечи оттянуты назад до упора.

М а т ь__м н о г о л и к и х. (Решительно – Уле.) Осталось твоя! Ты – пойти Дорога Первых!

У л а. (Издевательски.) Что, решила еще раз договориться?

М а т ь__м н о г о л и к и х. (Решительно махая рукой.) Уговор – нет! Ты – пойти Дорога Первых!

У л а. В пекло тебя и твою Дорогу Первых!

М а т ь__м н о г о л и к и х. Пойти Дорога Первых, и видеть смерть детей – нет! Отказ, и видеть смерть детей – да!

По щекам Улы бегут слезы. Мать многоликих не оставляет никакого выбора. Ула в отчаянии оглядывает многоликих – темные, чернозубые рожи – и вдруг видит Немого. Некоторое время смотрит на него, потом говорит.

У л а. Немой, подойди.

Видно, что Мать многоликих сильно удивлена и не понимает, зачем Ула его подзывает.

Немой, расталкивая товарищей плечом, подходит к Уле. Его уже освободили от пут. Ула кладет руку ему на плечо.

У л а. (Вполголоса.) Я пока не знаю вашего языка и хочу, чтобы ты обратился к народу Первых за меня.

Немой затравленно смотрит на Мать многоликих, но Ула встряхивает его, обращая внимание на себя.

У л а. На неё не смотри, смотри на меня!

Н е м о й. (Неуверенно.) Ты ещё не О-ма и не можешь мне приказывать.

У л а. По всему выходит, что я ею стану. И поверь: я не забуду твоего неуважения.

Мать многоликих обескураженно смотрит на них, однако не останавливает. Немой мешкает совсем недолго.

Н е м о й. Что мне надо говорить?

У л а. Просто переводи слово в слово. Если исполнишь мою волю, обещаю: я лично пробужу твоих духов-защитников и больше никто не посмеет величать тебя «Спящим».

Глаза Немого загораются. Он снова смотрит на Мать многоликих, но на этот раз взгляд беглый, мимолетный.

Н е м о й. Говори, я переведу.

Л и р и с. (Вполголоса – Уле.) Что ты задумала?

У л а. (Лирису.) Молчи! (Немому.) Только слово в слово. (Встает спиной к Матери, обводит взглядом многоликих.) Первые!

Н е м о й. (Переводит.) О Ношбра!

У л а. Следуя заветам великого Ув-раха, вы наконец нашли меня!

Н е м о й. Гетарэ дат Ув-рах ту кишт дэт.

На лице Матери многоликих появляется довольное выражение. Многоликие молча внимают.

У л а. Нынешняя О-ма вела вас Дорогой Первых, и вот я перед вами!

Н е м о й. На О-ма бракат ту Ношбра За, эма дэт як ту!

Довольство Матери многоликих всё растёт, ей, несомненно, приятно такое слышать.

У л а. Я довольна!

Н е м о й. Дэт апас!

У л а. Все вы заслуживаете силы Ув-раха, и я одарю каждого, когда придёт время!

Н е м о й. Ту граба Ув-рах чаш, эма дэт юр нарашпас!

Постепенно рты дикарей раскрываются. Они слушают Улу в полной тишине.

Мать многоликих – чрезвычайно довольная и расслабленная – не останавливает Улу.

У л а. (Многоликим.) А теперь я хочу спросить вас…

Н е м о й. Эма дэт хашт ту…

У л а. Если вы уже нашли меня, нашли новоматерь, зачем вам вот она?

На этих словах Ула, резко развернувшись, указывает на Мать многоликих.

У той глаза на лоб лезут.

Немой прикусывает язык.

У л а. (Угрожающе – Немому.) Переводи! Иначе, клянусь Ув-рахом, когда придёт время, нас вместе опустят ему в глотку!

Н е м о й. (Сглотнув – неуверенно.) Кэпа ту кишт ну О-ма, кишт дэт… (Снова запинается и заканчивает дрожащим голосом.) з-з… зака ту на О-ма?

Многоликие начинают неуверенно переглядываться.

М а т ь__м н о г о л и к и х. (Махая рукой – Немому.) Га! га, якш!

Услышав вопль Матери, Немой в испуге втягивает голову в плечи.

У л а. (Перебивая Мать многоликих.) Зачем вам эта старая, истекающая кровью карга? (Немому.) Переводи!

Н е м о й. (Преодолевая себя.) З-з… зака ту брашер пуор?

У л а. Она самолично убила одну новоматерь…

Н е м о й. Ки сак да ну О-ма…

У л а. …а сейчас лебезит передо мною, уговаривает пойти с вами!

Н е м о й. …ада кик бара дэт, кик бара нашт ту!

У л а. Как будто ступающему на Дорогу Первых нужны уговоры!

Н е м о й. (Твердеющим голосом, выпрямляясь.) Гарта да Ношбра За икашту сэ!

У л а. Нет!

Н е м о й. Йо!

У л а. Она уже отжила своё!

Н е м о й. Сы руш-да!

У л а. Она не понимает, что говорит!

Н е м о й. Сы юсэг як!

У л а. Не ей вами править!

Н е м о й. Кэ сык дабаш-дан!

Мать многоликих, услышав такое, замирает в полном изумлении, и это губит её окончательно.

У л а. (Задрав подбородок и возвысив голос до предела.) Чада мои!

Н е м о й. (В полном восторге повторяя жест и интонацию Улы.) Дэт ойкки!

У л а. Новая О-ма повелевает!

Н е м о й. Ну О-ма еп-пар!

У л а. Расправьтесь (показывает на Мать многоликих) с этой старухой!

Н е м о й. Сак да пуор!

У л а. Иначе не видать вам силы, которой одарит меня Ув-рах!

Н е м о й. Фэ ишта ту опэ, ну Ув-рах ускэ дэт!

Секунду все стоят неподвижно и смотрят на Мать. Та, не веря собственным глазам, переводит взгляд с одного дикаря на другого: рабы задумались!

И тут на неё с криком кидается Немой – видно, очень хочет, чтобы новая О-ма как можно скорее пробудила его духов-защитников.

За ним срываются с места ещё несколько дикарей. Мать многоликих взмахивает рукой, и нападающие летят в разные стороны, словно сухие листья подхваченные порывом ветра.

Но с другой стороны на неё набрасываются новые смельчаки. Мать успевает взмахнуть рукой, но отшвыривает от себя только половину нападающих – трое, кого не задело заклятие, валят её на землю.

Ящер, до того недвижный, взмахивает вдруг хвостом, и эти трое слетают с Матери и сбивают еще нескольких нападающих.

К расправе присоединяются колдуны – на ящера один за другим летят всевозможные заклятья. Воздух гудит и потрескивает. Ящер стонет, мечется, кое-кому серьезно достается его хвостом, но в конце концов он валится набок, истекая черной кипящей кровью.

Пока все были заняты ящером, Мать никто не смел тронуть, и она успевает подняться на ноги. Поднявшись, снова неестественно выпрямляется и презрительно оглядывает своих чад. Чада смотрят на неё уже не как на повелительницу. Мать сплевывает. Кто-то пускает в неё заклятье. Мать закрывает голову рукой, и заклятье радужной вспышкой разбивается о ее локоть. Но с противоположной стороны уже пущено еще одно заклятье, и на этот раз Матери не защититься. Её бросает наземь с переломанным позвоночником. Рядовые многоликие кидаются к ещё живой Матери и жестоко расправляются с ней дубинками.