Город солнца - Дэвид Ливайн

Через полтора года он понял, что не дождется никакого знамения, и решил поговорить с отцом.

– У мужчин все совсем по-другому, – сказал ему отец, – ты все поймешь уже потом, после.

– А как узнать, что уже пора? – волновался Пол.

Отец ничего не ответил, только улыбнулся – улыбнулся одними глазами, так что Пол не увидел его покрытых табачным налетом зубов, но было в этом какое-то откровение. Он услышал ответ, хотя отец не проронил ни слова. Все дело в вере.

И даже когда Кэрол сообщила, что забеременела – она тогда вышла из ванной счастливая с посиневшей тест-полоской в руке, – Пол все равно никак не мог это осознать. Врач определил срок родов, живот у Кэрол начал потихоньку расти, по утрам ее слегка подташнивало, но и тогда Пол не был уверен, готовы ли они стать родителями. На третьем месяце они впервые пошли на ультразвуковое исследование. Кабинет был маленький и темный. Кэрол легла на кушетку, медсестра помазала ее живот специальным гелем и предложила Полу присесть рядом. Она осторожно начала манипулировать датчиком, а Пол обернулся к экрану монитора. Там на темном фоне белела маленькая фигурка и слышалось пульсирующее биение сердечка, которое как луч света пронизывало черноту. Это была жизнь. Это был Джейми.

Потом сестра убрала ультразвуковой датчик и приложила к животу Кэрол другой прибор. Он издавал тихий плещущий звук, который вдруг заполнил все небольшое пространство кабинетика. Даже сейчас, много лет спустя, сидя на краю тротуара, Пол ясно слышал биение сердца сына – ритмичное, настойчивое. В тот момент все его сомнения рассеялись.

Пол сидел на том самом месте на Тиббс-авеню, где все и случилось, и с тоской смотрел на улицу. Может, пойти по домам, стучаться во все двери и внимательно присматриваться к тем, кто будет выходить? А если человек покажется ему подозрительным, ворваться в дом и обыскать его от подвала до чердака, на четвереньках ползая в поисках сына или хотя бы его следов. Что же делать? Он бы мог это сделать, но что это даст? Двери домов вдоль улицы все до единой казались ему враждебными. Если он так поступит, то они будут для него закрыты навсегда.

Шум проезжающей машины Пол услышал как сквозь слой воды. К действительности его вернул стук двери и звук шагов по тротуару. Сверху упала чья-то тень.

– Вставайте. Сейчас дождь польет.

Вначале Пол заметил огромные башмаки, потом длиннющие ноги и, наконец, широкое туловище. Чтобы увидеть лицо Бера, ему пришлось запрокинуть голову. Пол кивнул детективу и посмотрел через его плечо на черные тучи, низко нависшие над землей. Некоторое время мужчины молчали и просто смотрели то на улицу, то на небо, ощущая в воздухе приближение грозы.

– Почему вы взялись за это? – спросил Пол неожиданно для самого себя.

– Теперь-то я знаю почему. Если ставишь одну ногу, то за ней автоматически и другую. – Бер сделал паузу. – Думаю, вначале я хотел получить ответы. Я знал, что они где-то есть и что я смогу их найти, если очень постараюсь. – Он замолчал, а Пол задумался над услышанным. – Теперь все изменилось. – Фрэнк прислонился к машине Пола и стал смотреть на облака.

Пол встал. Говорить ему было тяжело, но он должен был высказать это вслух.

– Вы знаете, это я во всем виноват. Я всегда был за воспитание трудом. Не хотел, чтобы все доставалось ему легко. Именно я предложил ему поработать почтальоном. – Пол впервые озвучил то, о чем постоянно думал со дня исчезновения Джейми, но не мог произнести вслух.

Пол взглянул на Фрэнка и увидел в его глазах ту же боль и осознание собственной вины. Он тоже страдал.

– Я не могу поделиться с вами отцовским опытом – мой длился всего семь лет, – сказал детектив дрогнувшим голосом. – Мы дали им жизнь и растим. Мы их очень любим. Но мир каждый день по частичке забирает их у нас. И это до тех пор, пока от них ничего не остается.

Картина, которую нарисовал Бер, была для Пола просто убийственной.

– Но ведь мы же их отцы. Мы должны были их защитить.

Бер понимал, что Пол прав. Он кивнул; как кивает старый жилец, приветствуя новичка, только что переехавшего в его район. Два отца, потерявшие своих сыновей, молча переживали свое горе.

Первым молчание нарушил Пол.

– Вы что, ищете здесь новые улики? – спросил он с надеждой.

Бер пожал плечами:

– Я же сказал, со вчерашнего дня многое изменилось.

Пол удивленно посмотрел на него.

– Вы хотите определенности. – Голос Бера стал тверже. – Но это не всегда наилучший вариант, особенно… – И он закончил свою мысль, что было жестоко, но, по его мнению, необходимо: – Если речь идет об убийстве.

Пол уже был к этому готов, поэтому слова Бера не повергли его в шок.

– С вашим сыном та же история?

– Нет.

Первые крупные капли упали на землю. Пол поднял воротник пиджака. Бер не шелохнулся.

– Я ведь тогда говорил серьезно. Я действительно хочу принять участие в расследовании. И если потребуется, я найму кого-нибудь еще.

Он не угрожал, а просто был искренен. Бер понял, что Пол не бросит это дело.

– Ну и задачу вы мне задали, – сказал он, потирая подбородок. У него было железное правило: никогда не привлекать клиента к участию в расследовании – к многочасовому сидению в засаде и ко всем возможным провалам и неудачам; разве что в самом крайнем случае – к слежке. Подул холодный ветер, дождь усилился и громко застучал по тротуару между ними.

– Обещаю ни на что не надеяться, если это вас беспокоит.

Бер посмотрел на Пола и кивнул, как будто его действительно беспокоило именно это, а не то, что он увидел в Интернете на порносайтах. Пола эти фотографии просто убили бы.

– Зачем вы хотите все это пройти?

– Я больше ничего не могу для него сделать. Единственное, что мне остается, это работа.

Пол говорил как проповедник, и хотя Бер не был уверен, что его клиент человек набожный, он понимал, что такое горечь потери и как она может изменить любого.

Дождь все усиливался, но не это заставило Бера закончить разговор.

– Вы могли бы не пользоваться лосьоном после бритья? Не выношу посторонних запахов в машине.

– Я им вообще не пользуюсь.

– Хорошо. Я заеду за вами завтра вечером.

Пол с энтузиазмом кивнул, и мужчины разошлись по машинам.

Глава 20

Они сидели в «олдсмобиле-торонадо» Бера, припаркованном напротив «Голден леди». Беру совсем не хотелось заходить в этот клуб после того, что случилось с Тэдом, особенно вместе с клиентом, но в нем словно надломилось что-то. Бездействовать дольше просто преступно – ведь и с другими детьми может случиться всякое. Дело это он доведет до конца. Бер покосился на Пола, который смотрел прямо перед собой невидящим взором, – гадая, можно ли рассказать ему о Форде. И принял решение: все!

– Значит, так: если встречаемся с кем-то, разговор веду только я, – твердо сказал Бер. Пол едва заметно кивнул. – Что бы я ни говорил, даже полную, на ваш взгляд, бессмыслицу, – слушайте с каменным лицом.

– С каменным лицом.

– Не пытайтесь мне помочь. И еще: когда я скажу, что нам пора, мы оба немедленно уходим.

– Понял.

Бер посмотрел на клуб. Если кто-то там внутри и был расстроен безвременной кончиной Форда, то внешне это не заметно. Никаких флагов с траурными лентами. Одна только вывеска с названиями коктейлей и фотографиями танцовщиц.

– Заходите и садитесь у стойки. Лишнего не болтайте. Я зайду спустя несколько минут. Мы друг друга не знаем, если только я сам не подойду к вам. Ясно?

– Понятно.

Пол вышел из машины и зашагал к клубу. Бер смотрел ему вслед. Походка была решительной, мужчина явно нервничал, но старался не показывать этого. Было видно, что одежду Пол подобрал тщательно. На нем были брюки защитного цвета, кроссовки, рубашка, коричневатый пуловер и брезентовая ветровка. Просто, но не неряшливо. Пол не знал, что его ждет, поэтому старался быть готовым ко всему. И это правильно.

Открывая дверь «Голден леди», Пол глубоко вздохнул. Низкие частоты музыки он ощутил желудком еще в вестибюле, когда платил за вход. А войдя в зал, сразу почувствовал дурноту. Перед глазами замелькали прелести стриптизерш, но они его не интересовали. Ориентируясь на бликующие зеркала, в дыму и всполохах стробоскопов, Пол добрался до бара, сел на стул и поднял палец, но бармен не отреагировал. Какое-то время он продолжал сидеть с поднятым пальцем, но в конце концов почувствовал себя неловко и опустил руку. В таких местах он почти не бывал, и не потому, что жена была против, как у большинства его сослуживцев. Кэрол была не такой. Она всегда ему доверяла. Когда они были молодыми, она доверяла ему даже слишком. Ничего, что могло прийти ему в голову по отношению к другим женщинам, не могло вызвать ее ревность. Тогда она просто не воспринимала его всерьез. Позже, когда их отношения переросли стадию дружбы, Кэрол стала к нему повнимательнее, но никогда не ревновала.