Дитя Зла (СИ) - Химченко Павел

— И снова я кому–то должен?

— Кому–то? Нет. Себе. Ты дал такой обет, избрав его из тех путей, что я на выбор твой открыла.

— Какое у меня во всём этом будущее? — не отрывая глаз от тёмно–лиловых век женщины, жалобно спросил паладин.

— Будущего не знает никто, лишь прогнозы. Свои прогнозы я тебе дала: смерть или слава. Другого я не вижу.

Внутри Алистера отчаянно боролось две мысли: прогнать женщину и забыть всё как страшный сон или согласиться с её доводами и продолжить борьбу. Вглядываясь в глаза зелёные собеседницы, он вспомнил, что не может выгнать её по условию кровного договора. Стало быть, нужно продолжать.

— Твоя взяла, Мови. Ты, чертовка, умеешь убеждать. — Алистер увёл взгляд в сторону.

— Не называй меня «чертовкой», коли не знаешь смысл слова.

— Я тебя оскорбил? — паладин моментально вернул глаза к женщине.

— Оскорбил меня? Ты? — сложив брови домиком, женщина широко улыбнулась. — Да ты ещё дитя. Кого дитя способно оскорбить? Разве только глупых.

— Ай… мне уже всё равно эти подколки.

— Растёшь.

— Что дальше делать будем, госпожа? — последнее слово мужчина произнёс язвительно.

— Не госпожа тебе я и ты то знаешь. А что до дела, то владею тем, что можно рассказать тебе.

Паладин встал на ноги и обошёл стул, на котором сидела женщина. Он сел на её кровать, откинувшись на локти. Мовиграна развернулась на стуле, ловко перекинув ногу над спинкой, и оказалась лицом к своему собеседнику, закинув ногу на ногу. Сложив руки на коленке, с ровной осанкой, женщина выглядела грациозно в свете заходящего солнца, что падал на неё из окна.

— Мне продолжать иль помолчим? — претензия в голосе указала Алистеру на его неуважительное действие.

— Конечно, я слушаю.

— Я ощущаю духовный канал где–то рядом с этим местом.

— Что это значит?

— Источник связан с чадом через канал, что в мире духов расположен.

— Источник где–то в замке?

— Нет. Но где–то рядом. Что рядом ещё есть?

— Ну… Здесь недалеко столица. В столице много кто живёт. Ещё вокруг столицы куча деревень, трактиров, борделей и прочей увеселительной ерунды.

— Хочу на ночь покинуть замок, исследованием займусь.

— Моя помощь тебе нужна?

— Нет, но нужна лошадь. Желательно, жеребец, и молодой.

— Тебе важны именно эти критерии? Может, масть особую какую? Длина гривы? — загадочно проговорил паладин.

— Язвишь? Зачем? — нахмурив правую бровь, спросила женщина.

— Извини, я не специально.

— Молодой жеребец мне нужен лишь потому, что такового я смогу заставить проскакать галопом хоть всю ночь, а на утро свеж он будет и здоров.

— Знаешь, а я уже начинаю верить всему, что ты говоришь. Если ты мне скажешь, что способна сделать воду из воздуха и огонь из грязи — поверю.

Женщина коварно улыбнулась и губами, и глазами.

— Есть и такие фокусы.

— Кто бы сомневался? — выпучив глаза, паладин провёл ими по верху, делая такой же жест головой.

— Так что? Мне будет конь?

— Для тебя — всё что угодно. А мне что делать?

— Отдыхай.

— И всё? Я так легко отделался?

— И да и нет. Возьми себе женщину и выспись хорошенько, но хмель не пей.

— Да здрасте бабе Насте, хмель–то почему нет? — в голос просочилась нервозность.

— Совет мой можешь ты отвергнуть, но за последствия тебе держать ответ.

— Мне кажется, я начинаю тебя ненавидеть.

— Да хоть кляни, мне всё одно.

Мужчина ещё немного посмотрел в глаза визави, а затем встал, разминая спину и бряцая доспехами.

— Хорошо. Пойдём подыщем тебе коня.

Они вышли во внутренний двор замка, откуда прошли к конюшням. Алистер подозвал одного из конюхов и высказал требования Мовиграны. Подыскать нужного коня оказалось не проблемой, и женщина выбрала себе жеребца самой тёмной масти. Ожидая, пока конюх подготовит коня, паладин решился на вопрос:

— А ты хоть умеешь лошадью–то управлять?

— Вот ты скажи мне, паладин: свои вопросы ты составляешь наобум? Они случайно в голове твоей рождаются?

— Да что опять не так? — Алистер вскинул правую руку вверх.

— Ну вот подумай: я прошу себе коня определённого пола и возраста, говоря тебе, что именно с таким конём могу скакать всю ночь. Так как ты создал свой вопрос?

— Ну ты же женщина из леса.

— По–твоему, только в лесу жила всю жизнь свою? Иль юновлянкой ты меня считаешь?

— Я опять тебя не понимаю. — просквозило раздражение в голосе.

Женщина громко выдохнула, намекая на безнадёжность собеседника.

— Управлять конём умею. Ответ устроил?

— Э… Да. Вполне. Спасибо.

— Да на здоровье.

Конюх подвёл лошадь к паладину и вложил в его руки поводья, Алистер незамедлительно передал их женщине. Мовиграна вставила ногу в стремя, подтянулась к передней луке и, ловко перекинув вторую ногу, почти бесшумно опустилась в седло. Никогда в своей жизни Алистер не видел, чтобы так тихо осёдлывали коня.

— Тебе нужно оружие? — спросил паладин, взяв коня за узду и ведя его к воротам.

— На меня могут напасть? — женщина изобразила напускную растерянность.

— Раньше нет, сейчас не знаю. Тяжёлые времена наступают, может случиться всякое.

— Не волнуйся, ко всякому готова, себя защищу.

Подойдя к раскрытым воротам замка, Алистер остановил коня.

— Когда тебя ждать назад?

— Скорее всего, вернусь к утру, если что найду. А не найду — продолжу поиски. Ты же надолго тут останешься? Ну вот. Значит, без труда тебя найду.

— Буду ждать.

Женщина оставила последнюю фразу без внимания, она крикнула «но!» и ударила пятками лошадь в бока.

Паладин печально смотрел вслед скачущей всаднице, растворяющейся в сумерках. Алистер чувствовал, как какая–то частица его души покидает его вместе с ней.

Тяжело вздохнув, мужчина побрёл в замок.

Глава 2 ч.7 Вероломство и предательство

Утро началось с ярких лучей солнца, ударивших прямо в лицо. Алистер почувствовал сквозь сон дискомфорт и рефлекторно потёр глаза, отчего и проснулся. Лёжа на кровати, мужчина выгнул спину и раскинул руки в стороны, потянувшись плечами назад. Он ощутил хруст в позвоночнике и радость от мысли, что наконец–то проснулся дома, что никуда не нужно бежать, что снова появилась безопасность и спокойствие.

Хотя паладинов и считают бесстрашными воинами великого князя, которые первыми рвутся в бой и всегда приносят победу, Алистер же о себе так не думал. Да и никого из ордена он не мог бы назвать бесстрашным, зная и видя весь жизненный цикл паладинов: от подготовки юношей, до смерти ветеранов. Все испытывают страх, все время от времени сомневаются, все хотят спокойной и мирной жизни, все хотят жить.

Паладин от обычного воина отличается только тем, что всю жизнь прозябает на службе великого князя, живя в роскошных, но при этом строгих условиях; несколько раз в году сражается с мятежниками, участвует во всех церемониях и празднованиях венца; и, конечно же, пафосно расхаживает в своих латных доспехах из небесного металла. Алистер знал, что внутри каждого такого доспеха, внутри всего Ружанского замка живут обычные мужчины, которые, в определённые моменты истории могли проявлять героизм и стойкость, но жить в постоянном страхе смерти были не готовы. Никто не готов.

Алистер это знал, и он ничем не отличался от собратьев.

Паладин последовал совету Мовиграны и не пил хмеля перед сном, но и женщину себе не взял. Он молча поднялся в свою комнату и рухнул на кровать, словно поверженный в спину воин. Чувство эмоциональной усталости и необъяснимой тоски снеда́ло его изнутри, смешиваясь с жестоким осуждением своей амбициозности, приведшей к гибели целого отряда славиземцев.

Будучи военным человеком, Алистер знал, что на войне всегда гибнут люди, что этого не избежать, но корил себя больше не за потерю сотни бойцов, нет. Больше всего он сокрушался о потерянном капитане Завиде, к которому привязался за время похода; которого он ценил и чьё мнение слушал. Он раз за разом прокручивал тот разговор перед входом в лес, когда Завид недвусмысленно намекнул о явной опасности, и никак не мог найти себе оправдание.