Король Шаул - Давид Малкин

– Раз все передохнули, – сказал Авнер бен-Нер, дожёвывая лепёшку, – подходите ко мне с мечами. Кто первый?

Два воина поднялись и встали друг против друга, положив руку на рукоятку меча.

– Не то, – сказал Авнер бен-Нер. – Встаньте рядом. Я начну хлопать в ладоши, и вы будете вытаскивать мечи из ножен. Ясно? Тогда проверим, сколько хлопков я успею сделать, пока каждый из вас вытащит свой меч.

Посмотрев несколько пар, Авнер бен-Нер расстроился.

– Очень плохо, – сказал он. – К чему ваше умение сражаться, если вы не успеете достать меч! Выхватить оружие и нанести удар нужно одним движением: вот так! И не дольше, чем за один хлопок. И ножны у всех одеты неправильно. Будете подходить ко мне по одному, я покажу каждому, как их надевают.

Солдаты один за другим потянулись к Авнеру. Каждого он заставлял по многу раз выхватывать меч и пронзать им воображаемого врага. Отойдя от военачальника, солдаты бросались на траву и отдыхали, глядя на облака.

– Ай да Рыжий! – раздался впервые за этот день довольный голос Авнера бен-Нера – Молокосос, а догадался смазать меч у черенка!

Иоав сжал зубы, отошёл и лёг отдельно ото всех, лицом к земле.

В ивримском селении филистимляне, сгрудившись в стороне, наблюдали за жертвоприношением. Никто не обращал на них внимания.

Молодой иври, недавно ставший отцом, принёс к жертвеннику пару голубей. Священнослужитель пробил первой птице затылок, длинным ногтем рассёк ей горло, потом пищевод. После этого он поднял трепещущую в агонии птицу, прижал её к каменной стене жертвенника, выдавливая кровь в специальное углубление, и, закончив это действие, разорвал голубя руками и возложил тушку на угли.

– У нас птиц рассекают для гадания, – вспомнил кто-то из филистимлян, когда они возвращались на дорогу к Гив’е.

– Всё, – объявил Авнер бен-Нер. – пришла жара. Возвращайтесь к себе в стан, а я подремлю здесь в тени. После полудня пусть подойдут другие. Может та группа будет получше.

Солдаты построились на дороге.

– А ты молодец, молокосос! – вспомнил Авнер бен-Нер.

Наверное, в тот день и зародилась у Иоава бен-Цруи ненависть к командующему. Но он ничего не сказал и пошёл вместе со всеми, слушая, как Йонатан рассказывает молодому солдату притчу о скисшем вине, которую тот прослушал, собирая по полю стрелы.

До их стана в Гив’ат-Шауле ходу было меньше получаса.

Свернув на тропу, филистимляне увидели человек двадцать крепких молодых туземцев с бронзовыми мечами за поясом. Босоногие, в длинных рубахах, перехваченных широкими поясами, они шагали не спеша, разговаривали между собой и смеялись. Блестящие лаковые рожки свисали с веток над тропой, туземцы на ходу срывали их, разламывали и с удовольствием отправляли в рот. Сладкую оболочку они жевали, а косточки сплёвывали на дорогу. Впереди шёл высокий парень с длинными волосами, стянутыми на затылке красной лентой. Он разговаривал с рыжим подростком, и тот, увлечённый беседой, шагал по середине тропы, не замечая приближающихся всадников.

Сейчас я его плетью! – подумал Фихол, но тут он разглядел за поясом у высокого железный меч, само ношение которого туземцами каралось смертью. Наместник хотел было приказать двоим-троим воинам задержаться и повесить высокого туземца, но потом решил, что наказанием следует заняться ему самому. Он пришпорил мула, отстегнул от седла плётку и голосом, от которого дрожали солдаты за крепостной стеной Китима, завопил по-филистимски:

– Стой, скотина!

Иврим остановились, сомкнули ряд и с тревогой смотрели на всадников.

Но не рыжий! Тот продолжал занимать середину тропы и, откинув голову, хохотал над словами своего рослого собеседника, которому уже дышал в лицо мул Фихола.

– Ты кто? – заорал наместник.

– А ты кто? – обернулся и, сузив глаза, в упор поглядел на него Рыжий.

– Это же новый наместник! – взвизгнул где-то сзади проводник-хивви.

– А я и старого не звал! – рассмеялся Иоав.

Фихолова плеть взлетела вверх, и в ту же секунду Рыжий выплюнул ему в лицо полный рот косточек.

Плеть выпала из руки Фихола, но он сжал рукоятку своего тяжёлого меча и, выкатив глаза прокричал: «Ы!», как он делал всегда, перед тем, как рубануть врага.

Это был последний звук, изданный Фихолом. С ним он и полетел со своего мула, пронзённый мечом Йонатана. По команде своего военачальника иврим набросились на всадников и в коротком бою перебили всех.

Йонатан оглядел своих людей. Они тяжело дышали, но ни один не был даже ранен. Над тропой вдали кружилась пыль – это удирал на муле проводник Элдаа. Никто его не преследовал.

С вернувшейся в долину пронзительной тишиной на молодых биньяминитов накатил ужас. Они в оцепенении глядели на кровь, разбрызганную по песку, на трупы филистимлян, переводили взгляды на своего командира.

– Мечи-то надо собрать, – раздался голос рыжего Иоава.

Остальные начали сносить в кучу оружие, снимать с убитых доспехи. Дрожащих мулов взяли за узду и погрузили им на спину тела мёртвых всадников.

– Поглядел бы Авнер! – сказал кто-то, поведя плечом в сторону мулов. Все филистимляне были крупными мужчинами, их ноги и руки, свешиваясь, почти касались земли.

– Научились кое-чему! – весело прокричал Иоав бен-Цруя.

Остальные засмеялись

– Пошли! – скомандовал Йонатан и, подняв плётку Фихола, стегнул ею по заду мула.

Отряд двинулся к своему лагерю в Гив’ат-Шауле.

И разбил Йонатан начальника филистимского стана, который в Гив’е.

Басилевс Ахиш метался по дворцовому саду. Вестовые и слуги тряслись от страха, у выхода из оружейной замер оруженосец. В первый момент после того, как пришла весть о гибели Фихола, Ахиш крикнул, что сам поведёт армию на Кнаан. Но тут же он вспомнил, что войска, которых не дождался несчастный Фихол, уже выступили два дня назад, а набрать новые будет непросто. К тому же это означало бы оставить побережье без всякой защиты. Он велел отнести его доспехи обратно.

Это ничего, продолжал думать басилевс, и той колонны под водительством Питтака, что вышла вслед за Фихолом, должно хватить, чтобы устроить проклятому Кнаану хорошую встряску. Надо отправить вслед солдатам вестового – пусть узнают, как поступили дикари с Фихолом.

Филистимская колонна шагала по Кнаану. Солдаты разносили на своём пути селение за селением. Военачальник Питтак велел не жалеть никого и ничего – большой опыт завоевания новых земель научил его, что в первые дни похода следует нагнать на туземцев побольше страху. Вскоре по Кнаану пошли рассказы о зверствах завоевателей, о несметном количестве их солдат и железном оружии.

Продвигаясь на юго-восток, колонна достигла гор Эфраима. Люди израилевы видели, что они в бедственном положении, что народ в горести. И укрывались люди в пещерах и в ущельях, и в скалах, и в рвах. Иврим переправлялись за Иордан, в землю Гада и в Гил’ад.

Киш бен-Авиэйл потребовал немедленного прибытия сына к нему в Гив’у. Шаул передал, что скоро будет. В его стане продолжалось ночное заседание Совета, и всё ещё не было решения, как встретить колонну филистимлян. Одни считали сопротивление невозможным – у врага слишком явное превосходство в солдатах и вооружении. Они предлагали просить пощады, в крайнем случае, выдать Йонатана и его людей, а потом выкупить.

Других возмущало такое позорное предложение.

Король Шаул мрачно слушал, не произнося ни слова. Подошёл вестовой и прошептал на ухо последнее донесение с дороги, по которой шла колонна. Шаул кивнул и отправил вестового к командующему Авнеру, велев повторить донесение.

Куда точно направляется колонна должно было стать ясно только к вечеру. Пока Шаул и Авнер решили съездить в Гив’у. Совет не возражал.

Войдя и поцеловав отца, Шаул сел на скамью напротив старика и ждал, что тот скажет. Авнер остался стоять на пороге. Он громко глотал воду, подняв над головой розоватый медный кувшин с узким горлом.

Несколько минут Киш молча любовался сыном. «Шаул» означает «выпрошенный»: мальчик родился после многолетних ожиданий и просьб Киша и его жены к Господу. Зато уж какой это был сын! И работник, и защитник, а вот теперь – первый король народа иврим.

– Ты помнишь, как готовился принести в жертву сына своего Ицхака[30] наш праотец Авраам? – сказал наконец Киш.

– Помню, отец, – кивнул Шаул.

– И он убил бы Ицхака, не останови ангел руки Авраама, верно? – продолжал Киш.

– Да.

После первых же слов Шаул знал, для чего позвал его отец.

– Нет у тебя силы, – старик стукнул кулаком по столу. – Наши северные племена присоединились только на словах. Половина надела Эфраима уже занята филистимлянами. Теперь и кнаанеи выйдут на войну против нас, даже гиргаши того и гляди поднимут меч на Гив’у. – Киш отпил воды из чашки, обтёр рот и продолжал: – Ты был ещё мальчиком во время боёв у Эвен-Аэзера, а я там воевал и знаю, какой разгром могут учинить нам филистимляне. Они просто истребят всё наше племя Биньямина, включая Йонатана и его ребят. И тебя, старого дурня! – обернулся он к Авнеру. – Где ты был, когда Йонатан рубил филистимлян? Почему не удержал мальчишек?