Комната кукол - Майя Илиш

Я замерла как вкопанная, сжимая в руках куклу и не зная, что тут сказать. Попросить прощения? Нет. Дженет – обычное имя, в нем нет ничего странного.

– Я не знала… – осторожно начала я.

Но к Вайолет уже вернулась былая слащавость.

– Конечно, откуда тебе было знать. Просто запомни на будущее.

Почему у нее так внезапно меняется настроение? То да, то нет… Ох, не по мне это! Я намного лучше понимаю таких людей, как кухарка, вечно чем-то недовольных.

А теперь я стояла в комнате с Вайолет – и не могла просто забыть, что она только что меня ударила, причем ни с того ни с сего, просто потому, что не хотела слышать какое-то имя. Дело во мне? В характере Вайолет? Или в этой кукле? Я отступила на шаг, все еще держа куклу в руках.

– В общем, вот она, – устало произнесла я.

Вайолет кивнула:

– Посади ее на место, хорошо?

Отлично, именно этого мне и хотелось.

– И не волнуйся насчет имени. Давать куклам имена – не лучшая идея. Не надо так больше делать.

С одной стороны, это облегчало мне жизнь. С другой стороны, означало, что Вайолет мною недовольна, а это не очень хорошо.

– Хотите взглянуть на мои записи?

– Покажешь моему брату, когда он вернется, – рассеянно ответила Вайолет, не сводя взгляда с куклы. Так наша кошка в приюте Св. Маргариты обычно смотрела на мышей. И, как у Вайолет, у нашей кошки часто менялось настроение…

Интересно, в Холлихоке есть кошки? Наверняка. Я их просто еще не видела. И никаких следов мышей.

– Я могу идти? – спросила я. Вайолет меня нервировала, как и кукла.

– Конечно, дорогая, – проворковала Вайолет, вновь играя роль милой леди. – И не забудь забрать свой ключ. Я сама запру дверь.

Я ей не доверяла. Да, это Руфус обычно устраивал мне всякие проверки, но все же… Как бы то ни было, я могу сослаться на ее слова, что она позволила мне уйти, не закрыв дверь. И куклы – мои свидетели.

– Спасибо, – ответила я.

– И не забывай, – почти пропела Вайолет, когда я уже стояла в дверном проеме, – если заметишь еще что-то странное в какой-нибудь из кукол, сразу говори мне.

Да, безусловно. Это уж точно. Но вначале мне хотелось поговорить с кем-то – не о странной кукле, а о том, что Вайолет меня ударила. Почему-то мне казалось, что нужно предупредить Алана, чтобы он держался от Вайолет подальше. И он все еще называл Люси ее старым именем. Если это дойдет до ушей Вайолет… Я сразу отправилась на поиски. Но как раз в этот момент у Алана не было для меня времени.

Он выглядел уставшим. Совсем забегался и вспотел. Я вспомнила, как рано ему приходится вставать и какая тяжелая у него работа. Да, он начинал свой день с чистки ночных горшков, но этим дело не ограничивалось. И поэтому он просто не мог позволить себе стоять и болтать с кем-то в коридоре.

– Я бы и рад с тобой поговорить, но сейчас нам привезут лед, а тут нельзя медлить, прости.

Он подмигнул. Не знаю, как я должна была это воспринять. Но я прекрасно понимала, что такое выгружать лед из повозки. Глыбы льда были тяжелыми, так и норовили выскользнуть из рук, а если не поторопиться, то еще и начинали таять.

И я, пожелав Алану удачи, ушла. Жаль, что я так и не смогла спросить, что за история связана с именем Дженет.

Бедняжка Люси, которую эта история касалась непосредственно, тоже ждала приезда повозки со льдом, и я догадалась, что если не уйду из подвала как можно скорее, то и меня попросят помочь с разгрузкой, а этого мне совсем не хотелось. Не потому, что я лентяйка, – просто я уже поняла, насколько утомительна работа с куклами. Утомительна не физически, а морально. И духовно.

Я вернулась в свою комнату. Уже пора было начинать вести дневник. И не забыть при этом использовать тайный шифр.

Глава 7

Этой ночью мне приснился необычайно яркий сон. Я такого не ожидала. Я любила помечтать днем, погрузиться в мир своего воображения. Но тогда я бодрствовала и знала, чего хочу. В пространстве моей фантазии вспыхивали удивительные миры, где я переживала восхитительнейшие приключения, которые в реальной жизни едва ли были доступны девочке из приюта. Но переживать приключения во сне, ночью, просто так, без всякого контроля с моей стороны… Никогда. Или я их просто не помнила.

Может быть, все дело в том, как я росла в приюте Св. Маргариты: когда тебе нужно спать в одной комнате с другими девочками, у тебя просто нет другого выбора. Ты ложишься, закрываешь глаза – и на следующее утро возвращаешься в мир яви. А если спишь беспокойно и просыпаешься ночью в окружении двадцати сопящих и храпящих девочек – то тебе несдобровать. Уснуть в такой обстановке просто невозможно. Я никогда не жаловалась на сон, а поскольку в Холлихоке у меня была своя комната и очень удобная кровать, куда мягче, чем в приюте, то тут забыться сладким сном было намного легче. Тем не менее этой ночью мне приснился самый удивительный сон из всех, что я когда-либо видела.

Я стояла на канате, вокруг было темно. Внизу я не видела зрителей, никто не аплодировал, не задерживал дыхание от страха за мою жизнь. Там царила тишина. Насколько высоко натянут канат, я не знала. Подо мной ничего не было, я только смутно чувствовала, что нахожусь на большой высоте. А канат был не канатом вовсе, а тонкой шелковой нитью, но я почему-то знала, что он выдержит мой вес и не порвется. Нить тянулась куда-то вдаль, и я не видела ее конца. Через каждую пару метров на ней висели какие-то странные коконы размером с человеческую голову, будто свитые из той же нити.

В руке я держала не красный зонтик, с которым обычно представляла себя на арене, а корзинку, и когда я дошла до одного из этих коконов, то поняла, что нужно делать. Я опустилась на колени на нити, сорвала кокон и положила в корзинку. Это повторялось вновь и вновь, и с каждым сорванным коконом я чувствовала, как все больше становится вокруг меня каких-то сотканных из тьмы созданий, мотыльков с черными крыльями. Я их не видела, только чувствовала. В какой-то момент я выронила корзину, она полетела в густую темноту бездны, и я, оступившись, упала за ней, но в этот момент поняла, что и у меня на спине огромные крылья. Я не знала, черные они, как все вокруг, или белые, как мое платье, но крылья подхватили меня и увлекли вверх, в ночь…

И я проснулась. Но сон еще не развеялся, он был таким ярким и отчетливым, будто прорвался в явь и не отпустит меня просто так. Мне даже показалось, что я чувствую крылья за спиной, и я уже хотела повернуться и проверить, какого же они все-таки цвета, но тут поняла, что это не может быть правдой. Жаль. Я бы на самом деле не отказалась от пары крыльев…

Вот только заснуть больше не получалось. Встав, я подошла к окну, раздосадованная внезапным пробуждением. Да, я с удовольствием прогулялась по ночному Холлихоку один раз, потому что мне больше нечем было заняться. Но повторять этот опыт? Нет уж, увольте. Впустив в комнату свежий воздух, я улеглась в постель, глядя, как покачиваются на ветру занавески. Снаружи шел дождь, и я с наслаждением вдохнула его аромат. Дождь меня немного успокаивал. Я уже опасалась, что в Холлихоке всегда царит хорошая погода. Мир без дождя – это как-то пугающе. Под перестук капель я точно усну…

Но я ворочалась на кровати. Как бы я ни укладывалась, мне все время казалось, что я помну свои крылья, и чем чаще я повторяла, что никаких крыльев у меня нет, тем дальше убегал от меня сон. Не знаю, как мне в итоге удалось успокоиться. Может быть, я смирилась с тем, что у меня все-таки выросли крылья, хотя бы на эту ночь. Хотелось вылететь из окна, опробовать их, но я противилась этому желанию. Место сновидений – во сне, а не в яви. Проснулась я в холодном поту, что неудивительно. Я бы с удовольствием приняла ванну, повалялась в горячей воде – вот было бы замечательно. Я бы даже не отказалась от ванны, в которой до меня купалось семь человек и вода уже остыла. Интересно, есть ли в Холлихоке ванна? Если так, то я знаю, что сделаю, когда в следующий раз не смогу уснуть. Разрешение «можешь делать, что хочешь» я могла бы истолковать достаточно широко…

Когда я утром пришла на завтрак, Руфус уже вернулся, словно бы и не уезжал никуда. Может быть, это из-за его приезда я проснулась ночью – скажем, лошадь заржала или дверь заскрипела. Когда я вошла в Утреннюю комнату, он так пристально посмотрел на меня, что я потупилась, и на мгновение у меня в голове промелькнула мысль, что он обратил внимание на мои крылья.

– Вот и она. – Естественно, он обращался не ко мне, а к Вайолет. – Как она все восприняла?

– Она очень понятливая, – ответила Вайолет, и я сочла ее слова за комплимент. – И отлично справляется.

– Она смогла дать кукле имя?

Вайолет покачала головой:

– Мы слишком многого от нее требуем. Она берет имена из своей детской фантазии, не понимая их истинного значения.

– Извините, – громко сказала я. – Если хотите, я подожду за дверью.

– Нет, Флоранс, дорогая, присаживайся, – приветливо улыбнулась Вайолет. – Я лишь рассказывала брату о твоих успехах и наблюдениях. Его интересуют и твои записи.