Шаги в глубину - Сергей Цикавый

Из столовой доносилось заливистое хихиканье.

— Путь к сердцу доктора Марии лежит через желудок, — сообщила я, входя и изображая пальцами кавычки. — Ну, вы поняли.

Карпцова уткнулась в тарелку, Дональд хмыкнул, а госпожа гвардеец уже, должно быть, сидела у себя в холодильнике. Я вам сейчас устрою тут тимбилдинг, решила я. Душ настроил меня на безобразно-воинственный манер, но для начала я положила себе два вида «питалки» и галеты.

— Итак. Кто у нас там на очереди в плане саморазоблачения? Камень — ножницы — бумага, Дональд?

Обормот срезался мгновенно, и десерт я дожевала в умиленном настроении.

— Я… Н-ну, я с R6O. Занимаюсь к-контрабандой, мелкими грузами…

— Генными бомбами, — подсказала я, и Мария нахмурилась, но лезть не стала.

— …М-м-м… Да. Так вот, м-меня хотели убить за аферу со счетом Его М-меча.

Тут докторша не выдержала, сделала большие глаза и полезла с вопросами. Я от скуки съела еще порцию и поняла, что засыпаю под бубнеж Дональда. Ну в самом деле: всех спасла, приняла душ наконец, поела по-человечески — чего бы и не поспать?

В виске зудела неприятная мысль, что героизм мой насмарку, но это рефлексии и от лукавого. Намерения — намерениями, но действовала я.

И точка.

— Слушай, а откуда у тебя такой корабль и «живое серебро» в ладони?

Дональд замер на полуслове и осторожно повернул голову ко мне. «Да, я коварная».

— Н-не помню.

Я окончательно открыла глаза, чувствуя разочарование. Дурак ты, Дональд, и врешь по-глупому.

— Пф-ф-ф, — протянула я. — А еще — «нам всем есть что сказать», да?

— Но я правда не помню!

Уже совсем было открыв рот для ругательств, я ухватила пару занятных микровыражений и поняла, что обормот и впрямь в отчаянии.

— То есть как это? Подробности давай.

Дональд поводил кулаком под носом и вздохнул:

— Ну, п-примерно так. Я себя помню до ч-четырнадцати лет. Приемная семья, убогий мирок, куда прилетали набрать д-дешевую рабочую силу…

Это был офигенно грязный мир, переживший глобальную войну. Огромные мегаполисы в руинах, новые купольные города для избранных, загаженные пустыни для быдла. Жил да был там мальчик Донни — и на этом хорошее о нем заканчивается. Хоть и жил он под куполом.

R6O — депрессивное болото, откуда смываются, только что не продавая свою задницу командам мультиклассов. Впрочем, так тоже иногда смываются. Донни в интернате поступил умно: выучил навыки торпедирования и управления малыми судами, что сразу же превращает диплом в билет прочь из убитого мира.

И тут грянула Третья Окраинная.

Эскадры Мономифа утюгами прошлись по мятежным планетам, на многие даже не стали высаживать десант. Эта Смута стала самой кровавой, хотя мы все и орали на площадях хвалу строгости Первого Гражданина и его канцлера. Правда, стоя в стройных рядах такой толпы, я знала чуть больше, чем унылые соседи, потому что уже была зачислена младшей экзекуторшей инквизиции. О генной бомбе никто напрямую не говорил, но слухи бродили самые хмурые.

Донни повезло, а его планете нет. Не знаю, врал ли он так искусно, или правда бывает зрелищной, но я словно видела подростка, который захлебывается сухим кашлем, ведь кислорода в его катере больше нет, индикаторы и голоэкраны тухнут, и ногти тянутся к горлу, а потом — бац.

— …Я очнулся на палубе «Телесфора» — корабля без пункта приписки, без прошлого и бортовых журналов. ВИ обнулен, по коридорам гуляет холод, а в руке у меня вот это.

Дональд положил на стол голографический планшет и включил его.

На оранжевом поле стандартного экрана горело всего одно слово.

«Вернись».

В импровизированной столовой вдруг стало холодно, словно вошла Рея. Складская лампа, подсветка на панели кухонного комбайна, и голоэкран. Яркие пятна пульсировали: я чувствовала себя как во время приступа звездной болезни.

Ай да Дональд, вот это озадачил.

Обормот сидел, вертел вилку и смотрел на слабо мерцающий экран планшета.

— Вы пробовали разблокировать память?

Это у нас Карпцова нарушает мрачность момента. Молодец, я только за.

— А? — вскинулся Дональд. — Д-да, разумеется. Н-нет там ничего.

— Ничего?

— Ничего. П-пяти лет словно бы н-не было.

Я сложила руки под грудью и откинулась на спинку стула. Странный парень, странная судьба, все у него скачет и меняется, как это заикание. Вот матерый пират, а вот сопляк, который в последний момент удрал с приговоренной планеты.

— А от кого это? — спросила я, кивнув на планшет.

Дональд пожал плечами, а доктор Мария в темноте светила глазищами. То ли там у нее имплантаты какие-то, то ли загорелась идеей взломать обормоту память.

— Н-не знаю. Дикие протоколы связи, отправитель н-не отслеживается.

— Но он тебя знает.

— Г-гениально, — зло произнес Дональд, тут же обмяк и потер глаза. — П-прости. Я просто слишком д-долго думал об этом.

Ну, вот снова. Какой-то нервный тип, который вряд ли смог бы удержать в своих руках такое сокровище, как «Телесфор». А если задуматься, у нас разгорается мелодрама с амнезией в главной роли.

«Ну, вот и цель подоспела». Выходит, что у нашей команды фронтирских смутьянов целей хоть отбавляй, и все отдают чертовщиной — хоть поломанная бессмертная, хоть человек, который просто обронил пять лет жизни. В команду еще входят: беглый инквизитор и стыдливая докторша с туманным прошлым.

Ей-богу, я бы с такими исходниками попыталась мир покорить.

— Внимание, до локации «Омега» три часа, Алекса.

Я кивнула виртуальному интеллекту и встала.

— Спасибо за игру, господа, но я хотела бы вздремнуть. Черт его знает, почему пропал сигнал корабля, так что предлагаю и вам. Дональд, ты в рубке дрыхнешь?

— М-могу уступить.

— Еще бы.

— Простите, — влезла Мария. — А что за корабль пропал?

— Я вам расскажу п-по дороге.

Зевнув, я подумала, что Дональд зря не принял душ — корабль все же показывает, ага, — и поплелась к носу. От зевков глаза отчаянно слезились. «Что ж меня так разрывает-то?»

На обзорных экранах теплился мрак. Фурриахш мы уже проскочили, так что смотреть было совсем не на что, если вы не поэт. Градары показывали девственно чистый космос, и очень верилось, что в этой дряни кто-то пропал. Можно было включить картинку с задних обзорных камер, но это значило оглянуться назад.

Я лежала и метафорически занималась тем, чем не хотела заниматься в реальности.

Я оглядывалась. Десятки людей полегли, пытаясь нас остановить, мне лень прикидывать, сколько их на моей совести, и хотя бы пилотов семи перехватчиков я полностью пишу себе. Трупы, кровь, прочие прелести жизни и смерти… Так какого же дьявола я вспоминаю тех корчащихся в вакууме нелегалов? Что, весь смысл в том, что они не хотели меня убить? Или смысл в том, что эти, сегодняшние, — хотели?

Загадочная ты штука, смерть.

Я заснула.

* * *

Во сне была точная копия рубки, и на консолях сидел большеголовый силуэт. Силуэт смотрел на меня, и от слепого взгляда становилось не по себе. По законам сна я не могла встать, меня словно придавило сверху невидимой точной копией ложемента, и жуть усиливали обзорные экраны, где все так же плескался чернильный мрак.

— Алекса.

Шепот — свистящий, бесполый.

— А-ле-кс-ссса.

Большая голова растаяла — это был шлем, и силуэт стал похож на человеческий, он плыл ко мне, а я застыла, сердце хотело повторить подвиг Марии безо всяких киберов — ухнуть в живот, забиться среди кишок и барабанить там.

Силуэт склонился надо мной, и за секунду до того, как проснуться в ледяном липком поту, я увидела посеребренное лицо Джахизы.

Глава восьмая

Снятся ли инквизиторам призраки Гончих? Снятся, снятся. Да еще как. Я ругала свое глупое подсознание за очаровательный сон и, потирая ноющий висок, моргала экранам. Поиски длились не так уж долго: слабый сигнал пропавшего «Маттаха» выпрыгнул на экраны после третьей чашки кофесинта. Дональд спросонья выглядел не менее уныло, чем я, и именно он едва не пропустил нужную метку на альфа-локаторе.

— Ну и что это такое? Гибрид корабля и астероида?

— П-понятия не имею…

«Телесфор» закладывал широкую параболу вокруг обнаруженного «Маттаха». Получаемые видеоданные были занятны, чтобы не сказать больше: правый борт каравеллы оказался словно бы впаян в сопоставимый с ней по размерам кусок породы — силикаты, ванадий и какие-то сложные кремнийорганические примеси.

— Биометрия?

— Размыто. П-признаки жизни есть.

Картинка получилась противная: каравелла не отвечала на запросы, высылала странно искаженные метки, но автоматический «mayday» не подавала. На фоне астероида в борту это выглядело печально.

А еще меня смущало изображение. Черт его знает, чем, но смущало.