Белые медведи - Анатолий Крысов

Иногда люди без лиц останавливаются и спрашивают, который час. Часов у меня нет, отвечаю я. Как же так? Вроде бы я никогда не выхожу из дома без часов. Ты уже дома, отвечают люди без лиц, словно прочитав мои мысли, а мне все время кажется, что где-то здесь должен находиться карлик. Без него вся эта психоделия не имеет смысла.

И действительно, он находится на противоположенной стороне улицы. Стоит там, в нескольких метрах от меня, и улыбается. Нас разделяет бесконечная стена машин, не останавливающаяся ни на секунду. Я пытаюсь что-то крикнуть ему, но шум города заглушает голос. Сальма Хайек продолжает орать что есть мочи.

Со слов этой истерички, нам уже некуда деваться с этой долбаной улицы, нам никак не успеть ко второму пирсу. Она методично доказывает свою точку зрения, основной аргумент ее: «Потому что вы все конченые уроды!» Пробуждение приходит так же внезапно, как и в прошлый раз. И вот я уже вздыхаю, уткнувшись лицом в мокрую от пота подушку. Видимо, эти сны следует считать кошмарами, иначе откуда взяться такой обильной испарине на лбу. Я переворачиваюсь на спину и, кажется, задеваю потолок носом: так уж низко он сегодня висит. Кряхтя, потягиваюсь, встаю, затем иду в ванную.

Татьяна уехала погостить к родителям вчера вечером, когда увидела, что домой я пришел не один, а в сопровождении охранника Вовы. Отличное имя для куска мышц, вес которого перевалил за сотню. Милый парень, должен сказать, представляется, деля свое имя на две независимые части: «Во», - затем существенная пауза и дальше: «Ва». Это вызывает неподдельное умиление, поэтому я разрешил телохранителю заночевать на диване в гостиной.

В ванной из зеркала на меня смотрят грустные глаза моего двойника. Не время для депрессивных дублей, думаю я и делаю дорогу кокаина. Да, вчера я свято верил в то, что следует проявлять заботу о собственном здоровье. Но так ведь бывает всегда, да? Мы каждый день убеждаем самих себя в чем-то лишь для того, чтобы эти убеждения нарушать и разрушать. Именно поэтому я пудрю носик хитрой пудрой, а только после умываю лицо, одновременно надраивая зубы. Уверен, многие сильные мира сего начинают день идентично.

На кухне Вова уже приготовил некое подобие омлета, которое мы и едим. Я спрашиваю:

- Как спалось?

В ответ раздается суровое мычание. Ненавижу, когда люди пытаются говорить с набитым ртом. Об этом я напоминаю Вове, а тот, проглотив, извиняется:

- Прошу прощения, Александр Евгеньевич, - и объясняет: армейская привычка.

Никогда, кстати, не приходилось служить в армии. Создается впечатление, что в вооруженных силах Российской Федерации намеренно превращают молодых людей в обезьян. Громадный зоопарк стоит на страже моего сна и блюдет неприкосновенность границ.

Говорю:

- Так как спалось-то?

- Хорошо, спасибо, - отвечает Вова и дальше: думал, что придется ночевать, как обычно, в машине.

О работе телохранителей почему-то принято судить по известному фильму с Уитни Хьюстон и Кевином Костнером, где они очень много тусовались, занимались сексом и, в целом, неплохо проводили время. Мой же охранник годен лишь для того, чтобы убить кого-нибудь или, в крайнем случае, сыграть партию в подкидного дурака. Но он постоянно должен находиться рядом, следить за территорией, быть всегда готовым применить оружие, спасти меня ценой своей жизни. Именно за это он получает приличную почасовую оплату.

Я ем и думаю, что лучше: разговаривать за завтраком с Вовой или слушать аутотренинги Татьяны каждое утро. Однозначного ответа нет. Одно хорошо: мой телохранитель не задает глупых вопросов, так как он вообще предпочитает молчать. Думаю, скоро я начну шутить над ним, неожиданно цитируя Гете в публичных местах.

Но Никифорыч порекомендовал мне не выходить на улицу без крайней надобности, в целях собственной же безопасности. Кто знает, когда будет нанесен следующий удар карлика. А в том, что этот удар придется именно по мою душу, Никифорыч не сомневается.

Он объяснял это так:

- Тебя преследует тот, кто убил Геринга и, возможно, Аркашу - сомнений быть не может, хотя доказательства у нас пока лишь косвенные, но это вопрос времени. Тебе присылает письма с угрозами некто «Гном», то же самое написано кровью Геринга на его идиотской башне. Вопросы есть?

У Сергея был вопрос, но он долго не мог его сформулировать. И наконец:

- В чем связь?

Я соглашался с ним. Действительно, что нас всех объединяет? Пусть мы хорошо знакомы, многое вместе прошли, но ведь не это послужило для маньяка двигающим фактором.

Никифорыч же высказывал свою точку зрения:

- Думаю, это кто-то из нашего окружения. Иначе охранник Геринга не открыл бы ему так просто дверь, да и Аркаша, похоже, не очень сопротивлялся убийце.

Жуткие слова я услышал, должен признаться. Эта мысль надолго ввела нас всех в ступор. Там, сидя в машине около дома Льва Соломоновича, мы в голове перебирали всех потенциальных претендентов на роль карлика, но таковых не было.

- Нелепица какая-то, - говорил Сергей, почесывая лысину. - Я не припомню ни одного карлика среди своих знакомых, а тем более - среди знакомых Геринга или Аркаши.

- Я тоже в тупике, - соглашался я.

Никифорыч молчал. Казалось, будто волосы на его голове шевелятся - так сильно он был озадачен. Эта ситуация явно ставила моего друга в очень сложное положение. Никифорыч привык решать все вопросы либо при помощи связей, либо при помощи пистолета - логические задачи не для таких людей. Если надо провести артподготовку, прорвать оборону вокруг крепости, забить должника металлическими прутьями до смерти - всегда пожалуйста, а вот пораскинуть извилинами - слишком муторно.

- С чего вы вообще взяли, что убийца карлик? - спрашивал Никифорыч и добавлял: его же никто не видел!

Да, мысль была бы очень точной, если бы не я. Рассказывать о сексе с Анжелой не имело смысла, а вот поведать друзьям о схватке с врагом на заднем дворе Аркаши было необходимо. Никифорыч и Сергей внимательно слушали меня, а затем начали ругать.

- Саня, ты совсем дурак или как? - удивлялся Сергей. - Между прочим, ты мог и не сидеть сейчас с нами, а быть уже на полпути к праотцам!

- Еще и поэтому тебе нужен телохранитель, - вторил Никифорыч и объяснял: в первую очередь, тебе необходимо защититься от тебя самого!

Возразить мне было нечего, так как в душе я соглашался со всеми доводами. Я каждую минуту корил себя за тот опрометчивый поступок, едва не стоивший мне жизни.

- Хм, этот рассказ дает очередной повод серьезно задуматься, - говорил Никифорыч и дальше: почему он не убил тебя, этот карлик? И как подобный человек - если его возможно называть человеком, в принципе - смог расправиться с таким большим количеством крепких мужчин?

В Большой советской энциклопедии можно прочесть (я это уже сделал), что карлики - это люди ненормально малого роста. Рост карликов бывает от 0,7 до 1 метра или чуть больше. То есть даже при большом желании такой вот недоросток вряд ли сможет свернуть шею двухметровому амбалу, которым несомненно являлся охранник Льва Соломоновича.

- Значит, у него есть сообщник, - думал вслух я.

- Да-да, - соглашались собеседники и продолжали мысль: скорее всего, сообщник-то как раз из наших. Он заключил с карликом нечто вроде тайного договора, и теперь они убирают цели одну за другой.

Слыша такое, невольно начинаешь постоянно оглядываться. Я сидел на заднем сиденье и дрожал: ничто не могло помочь мне согреться. Мышцы самопроизвольно ходили ходуном, скулы сводило, зубы трещали. Курить я уже не мог: даже от маленькой затяжки меня начинало тошнить. Заправиться кокаином прямо в машине я также не решался из соображений самоспасения от гнева Никифорыча и пренебрежения Сергея. Он бы точно не упустил возможности поиздеваться над бедным другом, случайно потерявшимся в происходящем, - такой уж человек.

Мы еще долго сидели и разговаривали, придумывали варианты развития событий. Я абсолютно выключился из дискуссии, лишь вставляя время от времени: «Давайте уже поедем». Но Сергей с Никифорычем были так увлечены своим мозговым штурмом, что на меня попросту никто не обращал внимания. По-моему, мне даже удалось задремать на полчасика. Вскоре, по вызову Никифорыча, приехал Вова, и я вместе с ним уехал домой. Чем дальше занимались мои друзья - не в курсе.

Вова сидит напротив меня. Он с аппетитом приканчивает омлет и спрашивает, буду ли я доедать свою порцию. Мой ответ отрицательный: я вряд ли смогу съесть еще хотя бы ложку этого продукта. Интересно, где Вову научили так паршиво готовить, тоже в армии? Я отдаю тарелку и говорю:

- Поторапливайся, у нас сегодня есть дела.

- Вам нельзя никуда ездить, - отвечает Вова.

Он получил четкие инструкции от Никифорыча, что моя голова стоит намного больше его головы, поэтому лучше избегать лишней опасности. В буквальном смысле это значит, что необходимо запереться дома и не показывать носа до следующих указаний.