Ты сказала, что это сработает - Энн Гарвин

– Готова поспорить, что ты – хорошая мать.

– Так и есть, – сказала я и отключилась.

Я проснулась от голоса Холли – той его версии, которую я не слышала не один десяток лет.

– Ладно, милая. Все в порядке. Я уверена, это пустяки. Приляг. Ты достаточно воды пьешь?

Я сразу поняла, что она разговаривает с Роузи. Этот голос я слышала много лет назад, когда мы были подругами, и мне нездоровилось или хотелось вздремнуть. Это взбодрило молекулу хорошего настроения в моем мозгу, и я вздохнула.

Холли помолчала, а потом сказала еще мягче:

– Скоро я приеду. Позвони сестре. Пусть приедет. Я тебя люблю.

Я подумала, знает ли Роузи, как ей повезло с Холли. Иметь такую подругу – это все равно что иметь рядом с собой супергероя. Я могла только догадываться о том, какой она была в супружестве. Когда умер Джефф, я надеялась, что она приедет на похороны, а когда она не появилась, я свернулась калачиком возле малышки Мэдди и излила на дочь всю любовь, скопившуюся во мне в ожидании Холли. Капля за каплей она проникала в уши Мэдди с моими словами: «Я всегда буду любить тебя. Я никогда не оставлю тебя, пока ты будешь нуждаться во мне. Ты можешь делать что угодно. Ты – мир». Это мое уверение в вечной любви звучало для нее словно колы- бельная.

Холли, продолжавшая разговор, сказала:

– Что ты имеешь в виду, говоря, что мне хорошо быть подальше? Нет, это не так.

В ее голосе не слышалось едкого раздражения, которое прорывалось в разговоре со мной. Она слушала и отвечала не как авторитарная Холли, а как мягкая Холли, которую я знала много лет назад. Это она говорила мне перед экзаменом:

– Сэм, ты сечешь в математике. Ты уже сдавала ее раньше. И снова сдашь.

– Мне не нужно больше людей. Мне хватает тех немногих, которые у меня есть. – Она сделала паузу. – Я люблю нашу деревушку и вернусь, как только смогу.

Снова повисла тишина, а потом она сказала:

– Знаю. Я бы не встретила тебя. Знаю, милая. А теперь не беспокойся обо мне и ложись спать. Всегда.

Я открыла глаза и увидела, что прямые плечи Холли поникли. Она стояла лицом к широкому окну, выходившему на дорогу, в той же позе, как когда я заснула. Я оперлась на локоть.

– Холли, все хорошо? Роузи в порядке?

Холли вздрогнула и кашлянула.

– Да. Отлично. Я воспользовалась твоим телефоном. Ты бы хоть пароль на него поставила. Тут какой-то Брю-Дрю тебе сообщения строчит.

Раздосадованная, я спустила ноги с кровати. Судя по часам у изголовья, я проспала час. Я потянулась к спасительному стакану кофе и сделала глоток.

– Оказывается, у тебя есть мужчина.

– Его нет.

– А Брю-Дрю спрашивает: «Ты как, хвост торчком? Или бочком?»

– Это шутка. Он шутит.

Я улыбалась так, как будто речь шла о чем-то большем. Стоило телефону звякнуть, и мне становилось радостно. Я хотела объяснить, что Брю-Дрю – это врач, с которым мы разговаривали в палате у Кэти, чтобы Холли была в курсе его миссии. Хотелось ли мне сказать это и в то же время надеяться, что между нами что-то еще? И если я не проясню все прямо сейчас, не окрысится ли она на меня потом?

– Что теперь? – спросила Холли.

– Она вернется. Я уверена.

Холли подошла и бросила телефон на кровать рядом со мной.

– Хочется на это надеяться.

Мы не привыкли разговаривать. Что может быть проще болтовни? Но это катализатор дружбы, а если движение идет в обратном направлении, как у нас с Холли, значит, этот процесс требовалось запустить. Нам была нужна подсказка, а не перчатка.

Я открыла телефон и погуглила «Пристанище Лучших Друзей».

– Посмотрим, куда ехать.

Страница загрузилась, и я прочитала:

– «Пристанище» существует тридцать лет. Это крупнейший в стране приют, в котором не умерщвляют животных.

– Не умерщвляют?

– «Не умерщвляют» означает, что о животных там заботятся или подыскивают им дома.

– И насколько он большой?

– Ух ты! Здесь сказано, что территория составляет полторы тысячи гектаров, а еще семь тысяч они арендуют у штата и федерации.

– Солидно.

Холли, похоже, была впечатлена и вместе с тем озадачена.

– Там проживают собаки, кошки, кролики, птицы, свиньи, лошади и другие животные. Тысяча шестьсот разных животных.

– И все бегают по территории? А нам предстоит самим его разыскивать?

Я представила, как Арахис галопирует бок о бок со статным мустангом или бегает взапуски с другими большими собаками, так что ушки развеваются на сухой жаре. Я так живо себе это представила, что прямо самой захотелось того же.

Я сказала:

– Я надеюсь.

А Холли одновременно со мной сказала:

– Похоже на бред.

Мы обе усмехнулись, не удивленные нашей разной реакцией.

– Однако выглядит организованно. Вот карта. Взгляни.

Холли надела очки.

– У меня тоже есть для чтения. Как-то вдруг перестала видеть вблизи.

Она проигнорировала наше сходство и посмотрела на карту.

– Люди любят животных.

Я не помнила, что Холли не любит животных, и хотела понять. Раньше я бы спросила ее прямо, но сейчас даже для меня любой вопрос звучал как встречный упрек. Может, если бы я притворилась, что мы подруги, заговорила бы, как раньше, когда она была расположена ко мне. Я разжала челюсти, пытаясь найти тему для разговора, что-то, помимо гектаров и цифр, объяснить про Арахиса и Кэти, но в то же время ничего не объясняя всезнайке Холли.

Я почти додумала эту мысль, когда прямо за окном возник кемпер и остановился.

– Саммер вернулась! – закричала я.

Ощущение сродни триллеру, концовка которого оставляла чувство неудовлетворенности и вместе с тем счастья, что напряжение наконец-то отпустило. «Уф», – сказал мой мозг.

– Сукина дочь, ты была права.

Мы выскочили за дверь как раз в тот момент, когда Саммер стукнулась о тротуар.

– Девчонки, сейчас я вам такое покажу!

Волосы она собрала в хвост, а на лице у нее было восторженное выражение школьницы, ликующей по поводу художественного проекта.

– Саммер, какого черта ты свалила с нашим барахлом и бросила нас? – сказала Холли.

Саммер опешила, точно ей ни на секунду не приходило в голову, что она сделала что-то не так.

– Я вас не бросала. Я здесь. А это прямо подтверждает, что я вас не бросала. Сэм прислала мне адрес. – Она раздосадованно посмотрела на нас обеих. – А где Арахис?

– Его отправили в Юту, – сказала я, испытывая облегчение оттого, что Саммер