Амброзия - Дикий Носок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солнце на улице сияло также ослепительно, как и горящие почему-то средь бела дня фонари. Птицы оглушительно щебетали, точно буйнопомешанные. Троллейбусы радостно подскакивали на дорожных ухабах. Жизнь налаживалась. Василий отправился к Конопатому.
Но стоило лишь ему позвонить в дверь, как последняя тут же распахнулась, словно его только здесь и ждали.
«Ага! Вот он, голубчик! Попался. На ловца и зверь бежит,» – обрадованно заверещала Алевтина Ивановна и, цапнув Ваську за рубашку, втащила в прихожую. Внутри было тесно. Стандартная прихожая типовой «хрущевки» не рассчитана на одновременное нахождение там Севы, его переполненной злобой тещи, ничего не понимающего Василия, двух мордоворотов в костюмах и детского трехколесного розового велосипеда. Совсем уж не поместившаяся Севина супруга с ребенком на руках тревожно выглядывала с кухни: «Мам, что ты удумала? Что еще за общественный суд? Позориться только, да людей смешить!»
«Молчи, ничего ты не понимаешь,» – отмахнулась теща. – «Этих субчиков там так пропесочат, как ни один партком не смог бы. Еще спасибо потом скажешь.»
«Забирайте их. Обоих,» – скомандовала Алевтина Ивановна парням в костюмах.
***
За прошедшие сутки судилище приобрело размах. Выбранное место оказалось как нельзя более кстати. В ожидании представления (и как только люди умудряются обо всем узнавать так быстро?) народ толпился кучками по периметру стадиона. В центре на футбольном поле снова гоняли мяч мальчишки.
Ударная группа в составе Санька и Ванька отконвоировала подопечных к трибуне, от которой только что отошел потный, раскрасневшийся дядечка, гневно громыхающий связкой ключей, и подобно сфинксам застыла на шаг позади. Алевтина Ивановна, точно гордая хозяйка породистых псов, пристроилась рядом. Толпа притихла, втянула носом аромат нового скандала и подалась поближе. Василий огляделся. Выражение лиц в толпе было самым разнообразным: от скорбных, будто похоронных ликов, до ехидного злорадства. Главный инженер Осьмушкин тоже был здесь. Взгляд его скользил вокруг обвиняемых, словно одинокая маслина по пустой тарелке, никак не желающая попадать на вилку. Он бы многое мог порассказать, да скоро сами все узнают.
«Так, ну и кто же тут у нас?» – поднялся им навстречу подтянутый, не старый еще мужик. Овчарка у его ног приветливо вильнула хвостом и тоже сделала шаг вперед. – «Алевтина Ивановна, будьте добры.»
Теща набрала воздуха в легкие и тоном ярмарочного зазывалы решительно начала: «Зять мой – Анопкин Всеволод Семенович, не важно какого года рождения. Алкаш и тунеядец …
«Мама,» – гневно перебила ее дочь.
«А ты не встревай,» – отрубила Алевтина Ивановна. – «Так, о чем это я. Да. Алкаш и тунеядец. У него двое детей на шее, семья, а он …» И красноречиво взмахнула руками. «И это все вот этот – Васька-злодей. Сманивает его, как телка на веревочке, соблазняет. Ни достатка в семье, ни денег, ни уюта. Кабы не дача, так уже с голоду бы померли.»
Не ожидавший такого перевода стрелок Васька изумился. Сева же поглубже втянул голову в плечи.
«А работает товарищ кем?»
«Слесарем в ЖЭУ.»
«Исключительно нужная профессия!» – удовлетворенно воскликнул полковник. –«Как же так, товарищ Анопкин? Рабочий человек. Трудящийся. И вдруг тунеядец?»
Петр Альбертович заложил руки за спину и принялся расхаживать вокруг обвиняемых, точно дедушка Ленин в кино. Пес, сидя на месте, провожал хозяина глазами. С Севой происходило что-то странное. Все его конопушки разом поблекли и потерялись на запылавшем лице. Краснота залила шею, зажгла мясистые уши и двинулась куда-то в район макушки. Нежданное чувство вины перед женой, семьей и текущими смесителями затопило его с головы до ног. Изнемогая от собственной прошлой неправильности, Сева проблеял по-детски: «Я больше не буду.»«Что? Не слышу. Громче!»
«Я больше не буду,» – повторил друг к величайшему Васькиному изумлению. Ему же все происходящее напоминало цирк. Трибуна, зрители и клоуны наличествовали.
«Замечательно!» – воскликнул судья. – «Товарищи, гражданин Анопкин больше не будет.»
Толпа благожелательно загудела.
«Что не будете, гражданин Анопкин?» – продолжал допытываться Громов.
«Пить и тунеядничать,» – почти прошептал Всеволод.
«Отлично, товарищ Анопкин. Вливайтесь в трудовой коллектив. Заявки на вызов слесаря сегодня были? Товарищ Осьмушкин, Вы в курсе?»
Григорий Федорович, коротко переговорив по телефону с диспетчером, двинулся в центр. В руках у него была бумажка с адресом.
«Улица Пасечника, д. 17, кв. 39,» – громко зачитал Петр Альбертович и вручил бумажку Севе. – «Отправляйтесь на вызов, товарищ слесарь. Григорий Федорович составит вам компанию.»
И добавил уже в спину удаляющимся: «Инструменты взять не забудьте.»
Василий остался один на один с праведником. Тот не торопился. Заложив руки за спину, он кружил вокруг клиента голодной пираньей, решая, с какого бока вкуснее. Что-то Петра Альбертовича смущало. То ли нагловатый взгляд клиента, то ли демонстративно засунутые в карманы руки, то ли непринужденность позы. Но не в правилах полковника было отступать. За утро через его руки прошли:
– пятнадцатилетний гнусавый обдолбыш с наполовину бритой головой, приведенный матерью и бабкой. Он кривлялся и дергался под звучащую в наушниках музыку словно кукла, у которой руки и ноги крепятся на шарнирах. Серьга в одном ухе блестела, точно хорошо начищенная пуговица. Коротковатые, по моде, джинсы оголяли тощие цыплячьи щиколотки. Смотреть на него без отвращения было невозможно. А ушел человек человеком: чисто умытый, хмурый, серьезный. Серьгу вынули, отвороты штанов распустили;
– демонстративно дымящая ему в лицо сигареткой девица, с которой мать не могла найти никакого сладу. На уме у восемнадцатилетней особы были только наряды, гулянки, да новые гаджеты. Мать уже расплачивалась по двум взятым транжирой за полгода после совершеннолетия кредитам. Будущая мать и жена, по мнению Петра Альбертовича, должна была выглядеть совсем не так. И он потратил более получаса стыдя и по-отечески журя девицу. Та ушла в слезах;
– владелец громоздкого навороченного внедорожника упорно, изо дня в день, паркующий свое транспортное средство на газоне у подъезда. Стая активисток притащила упирающегося мужика силком, отчаявшись решить дело своими силами. Непрерывно бухтевший поначалу «некуда больше ставить» автовладелец вскоре сдался, сник и торжественно пообещал больше машину на газоне не оставлять.
«А Вы, товарищ, кто будете?» -наконец мирно поинтересовался он.
«А я Куприянов Василий Ефимович буду,» – задорно ответил собеседник. Хотя на языке у него вертелись куда более язвительные варианты ответа вроде «конь в пальто». «Злодей он, алкаш и трепло,» – авторитетно и емко охарактеризовала обвиняемого Алевтина Ивановна. – «Вечно от него одни
