Почерк дракона - Александр Золотько

Он же в болоте. И вода уже подступила к самым губам.

Болото больше не хочет поддерживать Шатова, оно медленно проглатывает его. Очень, очень медленно. Шатов поднимает голову и видит в небе отражение болотного круга, и себя, маленькую точку посреди круга.

– Руку давай!

Что? Кто-то требует его руку…

– Давай руку!

Это Арсений Ильич. Он стоит на краю болота и протягивает руку Шатову:

– Хватайся. Я помогу.

Шатов медленно высвобождает руку из болотной жижи и тянется к руке Арсения Ильича. Медленно. Слишком медленно. Он может просто не успеть дотянуться до этой руки.

Черная, испачканная грязью рука Шатова и рука Арсения Ильича… Она тоже испачкана, тоже кажется черной. Но на самом деле она красна. Она в крови. Шатов в последний момент отдергивает свою руку. Он не хочет пачкаться еще и в крови. Достаточно грязи. Достаточно.

Шатов теряет равновесие, запрокидывается назад и болото смыкается над ним. Шатов захлебывается, бьет руками, рвется вверх, туда, где остался воздух и свет. Где осталась протянутой окровавленная рука… Поздно. Шатов пытается закричать…

…На часах семь часов. Утра? Вечера? Часы висят на стене. Круглые настенные часы.

Шатов огляделся.

Небольшая комната, в углу телевизор. На стене, ниже часов, несколько полок. Книги, ваза с цветами. Несколько фигурок, но Шатов не может рассмотреть, каких именно. Окно зашторено.

Под полками – два кресла и журнальный столик. Торшер. Гардероб возле стены. Темно-коричневый, трехстворчатый. На шкафу – куклы. И огромный плюшевый медведь.

Диван.

На диване – Шатов. Ноги укрыты клетчатым пледом, в головах – подушка.

Эту комнату Шатов видит первый раз в жизни.

Но не больница, пришла в голову мысль. Точно – не больница. Девушка из аптеки не вызвала «скорую». Молодец. Но где он сейчас?

Шатов попытался встать и с изумлением убедился, что тело ему подчиняется, что, несмотря на легкую слабость, ноги его держат.

Рука подчинилась приказу и коснулась его лица. Мокрое. Пот. Потом покрыто все его тело. Он мокрый, словно только что вышел из-под дождя… Или вылез из болота, подсказала вдруг память, и Шатов вздрогнул, вспоминая свой бред.

Это был бред. Ему просто привиделось то болото, и взрывающийся черной бахромой край горизонта ему тоже привиделись в кошмаре. И окровавленная рука…

– Вам не нужно вставать.

– Что? – Шатов обернулся на голос.

– Вам не нужно вставать. Вам может быть плохо, – сказала девушка, стоящая на пороге.

– Мне уже хорошо. Я могу двигаться. Правда. Вот, смотрите, – Шатов сделал шаг, еще один. Остановился возле полок и присмотрелся к фигуркам. Маленькие стеклянные зверушки. – На них страшно смотреть.

– Почему? – девушка подошла и остановилась возле Шатова. – Они не могут обидеть.

– Они очень хрупкие. Они могут сломаться даже от тяжелого взгляда.

– На них нельзя смотреть тяжело. Они милые, – девушка протянула руку к фигуркам, коснулась одной из них самыми кончиками пальцев.

– Милые, – согласился Шатов. – Как я сюда попал?

– С трудом, – ответила девушка.

– Это ваш дом?

– Это моя квартира. Вы не хотели, чтобы я вызывала «скорую помощь», пришлось привезти вас сюда, – девушка обернулась к Шатову, – вызвала такси, закрыла аптеку… Водитель помог дотащить вас сюда. Извините, пришлось сказать, что вы мой муж и у вас тепловой удар.

– Муж, – протянул Шатов. – Это вы меня извините. Можно, я вернусь на диван?

– Конечно, – девушка попыталась поддержать Шатова, но тот легко отстранился.

– Все нормально. Просто мне нужно немного прийти в себя. Еще несколько часов назад я вас не знал, а сейчас – муж. Это очень серьезное изменение в личной жизни. Это нужно обдумать. Кстати, – Шатов сел на диван, – а как зовут мою жену.

– Лилия.

– Очень красивое имя.

– Мне не нравится, – Лилия села в одно из кресел, – отец выбирал, решил назвать болотным цветком.

Шатов вздрогнул:

– Мне оно тоже не нравится. Уже. У нас проблема.

– Какая?

– Как же мы теперь будем вас называть?

– Не знаю, – улыбнулась девушка.

– У меня есть идея, – очень серьезно сказал Шатов, – хорошая идея. Давайте я буду называть вас Витой.

– В честь старой любви?

– В честь жизни. Вита – жизнь, а вы спасли мне именно жизнь.

– Вита… – нараспев произнесла девушка. И прислушалась, словно надеясь услышать отзвук имени. – Хорошо, пусть Вита.

– А меня зовут…

– Вас зовут Евгением Шатовым, – сказала Вита.

– Вы смотрели мои документы?

– Нет, просто время от времени, пока мы вас тащили сюда, вы повторяли, что вас зовут Евгений Шатов. Было такое впечатление, что кто-то в этом сомневается.

– Нет, просто я иногда забываю, как меня зовут. Однажды даже примерещилось, что меня зовут Лучиано Паваротти…

– И что?

– Спел пару итальянских арий, но завистники назвали мое настоящее имя.

– Правда?

– Правда. И я снова лишился и слуха, и голоса.

– Какой ужас, Евгений Шатов… – улыбнулась Вита.

– Можно вопрос, Вита?

– Меня называли симпатичной, если вы снова об этом.

– Вам…

– Мне врали, я знаю. На самом деле я красивая. Невероятно красивая. Мне это тоже уже говорили. Сегодня.

– Вам снова соврали. Вы – прекрасны. Вы самая прекрасная девушка, с которой я встречался.

– В этом-то все дело, – грустно улыбнулась Вита, – встречаться – еще не значит жениться. Или хотя бы влюбиться.

– Вы изумительно прекрасны, – сказал Шатов, – но, если честно, я хотел спросить не об этом. Я всего лишь хотел спросить который час. Вернее, это утро или вечер?

– Вечер. Девятнадцать ноль семь. Это что-нибудь значит?

– Ничего. Это ровным счетом ничего не значит. Это значит только, что я провел несколько часов в чужом доме и даже толком не поблагодарил.

– Делай добро и бросай его в воду, – спокойно сказала Вита.

– Это из мультика…

– Да, есть такой старый армянский мультик. И, кстати, о воде – вы не хотите принять душ? У меня – газовая колонка.

– Вы ангел, – сказал искренне Шатов.

– Тогда я полетела включать воду. Вам погорячей?

– Не слишком.

Похоже, он еще не проснулся. Просто бред сменился прекрасным видением. Шатов снова встал и подошел к полкам.

Они милые. Шатов осторожно тронул одну из фигурок – щенка. Ощущение было такое, будто он коснулся чуть затвердевшего воздуха. Собственное тело показалось неуклюжим и громоздким.

Это сон.

Может же и ему, наконец, присниться что-нибудь хорошее. Видение…

– Можете идти, душ уже к вашим услугам, – сказала Вита, входя в комнату и открывая дверцу шкафа, – вот полотенце.

– И все-таки – это сон, – пробормотал Шатов, забирая из рук Виты полотенце.

– Это вы о чем, Евгений Шатов?

– Это я ни о чем. Это я о себе.

– Тогда я должна извиниться перед вами, Евгений Шатов, у меня не работает на двери ванной засов. Если честно – его вообще нет. Я живу одна, закрываться не от кого.

– Клянусь вам, что не стану выбегать из ванной мокрый, голый и в мыле, – Шатов клятвенно поднял руку.

– Отсюда следует, что вы можете выскакивать либо голым, либо мокрым, либо в мыле. Евгений Шатов, вы даете хитрые клятвы, которые легко обойти, – строго сказала Вита, – Евгений Шатов, я обещаю, что не стану подглядывать за вами и пытаться открыть незапертую дверь.

– Вита, вы, как и всякая женщина, даете такие клятвы, выполнение которых мучительнее, чем их нарушение.

– Вы эксгибиционист? Вам нравится, когда вас видят голым?

– Да, я иногда по вечерам бегаю голым в длинном плаще, распахивая его перед одинокими женщинами…

– И они вспоминают, что не все еще покупки сделали в продовольственном магазине. Идите мойтесь, Евгений Шатов.

Вода была теплой. И напор тоже был в самый раз. Вода ласково и осторожно обмывала синяки на теле Шатова, не причиняя при этом боли.

Хорошо. Все это хорошо и поэтому слишком странно. Слишком хорошо.

Шатов согнал с лица нелепую улыбку. Вита. Невысокая. Худощавая… Нет, не худощавая, у нее великолепная стройная фигурка. Спортивная. И очень женственная. Небольшая грудь, стройные длинные ноги. Чистое лицо, нос с легкой горбинкой.

Он ей сказал правду – она действительно прекрасна. И несвоевременна. Какая глупость, встретить такую девушку в такое время. Глупо и нелепо.

Шатов осторожно вытерся. Расчесал мокрые волосы. Глянул в зеркало – хорош. Под глазами круги, цвет лица скорее зеленый, чем бледный. Хорошо еще, что она не стала его раздевать. Эти задорные синяки по всему телу, как минимум, настораживают.

Лучше всего сейчас быстро попрощаться и немедленно покинуть этот дом. Как можно быстрее, пока не накликал беду на самую прекрасную из девушек.

Сейчас нужно выйти из ванной и как можно более деловым тоном сказать, что ему пора, что его ждут великие дела, что он, конечно же, позвонит ей, попросить ее телефон, а если телефона нет, то пообещать, что обязательно зайдет к ней в аптеку… Потом уйти отсюда и больше никогда не появляться. Во всяком случае, пока не решаться его проблемы.