2048. Деталь А - Мерси Шелли

Марек развел руками:

— Только технику. Оружие тоже могу. О, сейчас я тебе покажу кое-что…

Он хлопнул в ладоши, и рядом возник низенький азиат с лицом мумифицированной мартышки. Марек кивнул на стол. Кореец ловко, одним жестом подхватил всю грязную посуду и собирался идти, но Марек удержал его и повернулся к Бассу.

— Что пьем?

— Молоко. — Басс взял салфетку и вытер со скальпеля каплю кетчупа. — Если ты еще не начал подмешивать к нему тот же компонент, что к пиву.

— Баг с тобой, уж своим-то я вообще ничего не подмешиваю! — Марек сделал фальшиво-опечаленное лицо. — Вонг, два молока. И мой акел принеси.

Сморщенный азиат кивнул и пошел к кухне.

— И еще, Вонг.

Кореец остановился.

— Мой друг Василиск — талантливый нейрохирург… — Марек показал глазами на Басса.

Кореец покосился, кивнул.

— …и он отрежет тебе голову, если ты опять принесешь ему посуду с этой психотропной рекламой.

Снова спокойный, молчаливый кивок. Либо ему каждый день отрезают голову, либо он никогда не повторяется, заключил Басс.

Исчезнувший на миг Вонг снова стоял рядом. Стаканы с молоком он поставил на стол абсолютно симметрично. Марек тем временем схватил с его подноса крупный золотой крест.

— Угадай загадку, Василь. Есть нация, достигшая совершенства в трех вещах: оружие, алкоголь, и женщина, внутри которой спрятана другая женщина.

— Если бы такое государство существовало, оно до сих пор сохраняло бы мировое господство. Может даже захватило бы Марс.

— Точно! Только для мирового господства этим крутонам нужна еще одна мелочь. Надо уметь смешивать коктейли, чтоб похмелье не замучило. А они не умеют. Потому их и зовут «rasseyane». Отец как-то объяснял мне, что это слово означает человека, который плохо концентрируется и все путает. Но водка и матрешки у них по-прежнему в норме. И вот эти игрушки тоже.

Марек поцеловал верхушку креста и вытянул руку вперед. В коротких и пухлых пальцах золотая штуковина и вправду смотрелась как игрушка.

— Они называют это «Automat Kalashnikoff Electronyi». Акел, проще говоря. Идеальная штука для ближнего боя. Смотри.

Крест тихонько зажужжал. Носик соусника, стоявшего на столе в конце зала, опал и стек вниз. Словно был из воска, а не из фарфора.

Басс взял акел, взвесил на ладони: крест оказался неожиданно легким. Впрочем, глупо было бы ожидать чистого золота.

— А есть к нему… кобура какая-нибудь? — Басс с трудом припомнил старинное слово.

— Могу полный комплект снаряжения святназовца выдать. Включая пуленепробиваемую ряс-палатку и слезоточивые гранаты РПЦ-5. — Марек взмахнул рукой, приставил кончики вытянутых пальцев к виску и одновременно выпучил глаза в небо, изображая нечто, чего Басс не понял.

— Я просто спрашиваю, как эту штуку носят. Жальник у меня в пальце, никуда не денется. А с этим что делать?

— Вообще-то они ее на груди носят… На цепочке.

— Ага, так и знал, — поморщился Басс. — На самом виду, значит. На цепочке, на крючочке, на бабских бусах. Убивал бы таких дизайнеров. Ты бы мне еще кадило с нейролептиками предложил!

— Ну, у русских-то эти штуки только патрули носят. Им прятать нечего…

Басс продолжал рассматривать оружие. До чего дурацкие формы иногда принимают вещи исключительно из-за традиций! Так и перепутать недолго. Правда, есть еще эта идиотская новая мода, вторая волна неоархаики. Когда форму специально меняют именно для того, чтобы сбить с толку. Конспиративная неоархаика.

С коралловым ожерельем Марии так и вышло.

Волосы как саргассы во время шторма. Аквамариновые глаза, в которые нельзя смотреть неотрывно дольше минуты…

В молодости Басс скептически относился к понятию «талант». Но встреча с Марией сильно пошатнула его веру в мир, где все достигается упорным трудом, а случайности потому и называются случайностями, чтобы не ждать их повторения.

У нее был самый настоящий талант: к ней так и липли секты. Любые секты — вот что шокировало его больше всего. Вслед за стерильными саентологами Марию с не меньшим удовольствием принимали в свое лоно бешенные экотеррористы. Не вылезающих из Сети кликаббалистов и не вылезающих из кибов технокочевников легко сменяли презирающие технику шейперы из «Знания Силы» или туповатые чисторасы из «Формы Уха». Улыбчивые бахаиты уступали место нервозным дот-коммунистам, интеллигентным франц-христианам, волосатым гей-славянам или лысым дзен-буддистам. После них Мария так же спокойно могла стать адепткой культа Киберлы (то есть ходячей антенной, вызывающей наводки в целых кварталах одним движением руки). Или превратиться в пламенную сендереллу с персональным Че в сердце (услышав о нем, Басс сначала подумал, что ей опять всадили имплант, но это была всего лишь иконка из чего-то красного).

Даже уровень конспирации не был для Марии помехой. Когда-то Басс потратил полгода, чтобы внедриться в КРаПТ, очень ловкую банду «черных» скриптунов. Но даже и через них он не смог добраться до Флоры, самой скрытной сети биокибернетиков. Его интерес объяснялся просто: Басса расстраивала необходимость покупать инструменты вроде джека-поторошителя по сумасшедшим ценам. В других случаях можно было достать скрипты и сварить все самостоятельно. Но окажись в устройстве хоть один «живой» биочип — пандора бесполезна.

Мария стала членом Флоры без всяких усилий, через неделю после того, как Басс отобрал ее у уличных эмпателок. Ночью он полез в холодильник за молоком — и в первый миг подумал, что перепутал дверь: на полках стояли ванночки с причудливой фиолетовой плесенью. Басс даже не стал прикидывать, сколько это может стоить — просто удивился, что еще жив. Разбуженная Мария со свойственной ей простотой объяснила, что «цветочки» она должна передать «старушке». Нет, она не знает, где их выращивают, она лишь три дня знакома с этой «старушкой», но скоро ей позволят работать «в парнике», ты ведь не обижаешься, что я переставила твое молоко под стол, а то бы они завяли, хотя, если ты настаиваешь, да, конечно, завтра же, и никогда больше…

Так было абсолютно со всеми. Везде ее встречали одинаково хорошо, и везде она начинала с огромной скоростью подниматься. Если ей удавалось задержаться в секте дольше месяца — она неизбежно оказывалась районной жрицей, квартальным буддой, главой городской ячейки, младшим тетоном, группадмином класса «С», геймером второй ступени, эльфийкой кленового круга или еще какой-нибудь местной шишкой.

Сначала Басс отказывался верить в ее уникальный дар. Но после истории с Флорой воспринял талант Марии как персональный вызов. За годы той пытки, которая называлась мединcтитутом, ему пришлось выслушать сотни лекций по суггестивной имагологии, наротерапии, меметике, берновскому игровому анализу, нейровудуистическому менеджменту и еще целой куче наук о промывке мозгов. После знакомства с Марией Басс впервые вспомнил о преподавателях этих наук с благодарностью. Ведь именно эти долгие лекции помогли ему не поддаться на соблазны шарлатанства и быстро найти два самых верных способа борьбы с сектофилией — битье и холодная вода.

Второй способ был лучше, однако Басс применял его лишь в исключительных случаях, так как имелся побочный эффект. Неожиданное обливание ледяной водой превращало Марию не только в человека нормального, но и в человека дрожащего. Басс не был сентиментальным, но громкое и долгое щелканье зубами его раздражало: сразу вспоминалась мать с ее дурацкими сказками про серого волкота. Зато согревание дрожащей Марии нередко кончалось прямым и бурным сексом. Глядя на ее довольное лицо после такой «игры в доктора», Басс всякий раз чувствовал, что его опять обыграли. Нет, битье было куда лучше в плане психического здоровья самого врачующего.

В любом случае, с Детьми Коралла он сплоховал.

Первый прокол случился еще на стадии диагностики. Обычно Басс засекал новую секту не позже, чем на седьмой день. Почти все оставляли грубые следы: новые амулеты, которые Мария разбрасывала по квартире, новые средства связи, которые заставляли ее прерывать разговор и прислушиваться к голосам в голове, или новые слова и напевы, которые начинали хлестать из нее как раз тогда, когда ей стоило бы помолчать и прислушаться к голосам в голове. Самые радикальные культы давали о себе знать разительными соматическими изменениями: похудание означало Шри Рам Чандру, синяки — «Ответный удар Иисуса». Несколько раз Басс ловил и более хитрые штучки, вроде меченых вирусов или подозрительно быстро растущих теплотатуировок. Но и в таких сложных случаях интуиция его не подводила… до Детей Коралла.

Бусы он пропустил самым тривиальным образом. Целый месяц Мария щеголяла в коралловом ожерелье, которое он принимал за одну из тех дешевых бирюлек, что периодически царапали его ступни в гигиенной. Возможно, у него просто выработалась привычка не замечать их, чтобы не выбрасывать. Заколки-погодницы из Австралии, индейские музыкальные серьги, кулоны с феромонами, брошки с ножками — она покупала что-нибудь новое еженедельно, чтобы через день-два потерять где-нибудь в квартире. Но стоило ему выбросить какую-нибудь бирюльку, Мария тут же начинала искать именно ее. Басс научился игнорировать этот мусор, чтобы не осложнять жизнь. А ожерелье она вообще не теряла, потому что не снимала. Целый месяц.