Повседневная жизнь средневековой Москвы - Сергей Шокарев

Заяузье было освоено еще в домонгольский период. Московское предание связывало первоначальное расположение древнего города с одной из местных возвышенностей — Таганным холмом (он также именовался Швивой или Вшивой горкой), чего не исключали и историки Москвы. Первые стационарные археологические раскопки, проводившиеся здесь в 1946—1947 годах под руководством М.Г. Рабиновича, доказали ошибочность этого суждения. Было установлено, что у подножия холма, в местности, носившей название Пристанище, располагалась пристань на Яузе. Вершину холма венчала церковь Никиты Великомученика, впервые упоминаемая в 1476 году. В 1533 и 1595 годах храм был построен в камне (второй раз — на средства купца Саввы Емельяновича Вагина) и перестроен в 1684—1685 годах, тогда же возведена колокольня. Вокруг храма и развернулись археологические работы.

Были обнаружены многочисленные следы гончарного производства. Память о существовавшей здесь в XV—XVII веках Гончарной слободе сохранила и местная топонимика — у устья Яузы находятся Гончарные переулки, Гончарная набережная. Слободским храмом была церковь Успения Богородицы в Гончарах, с великолепными изразцами и изразцовыми же рельефными фигурами четырех евангелистов, выполненными прославленным мастером Степаном Полубесом. Другую слободскую церковь, Воскресения Христова, украшали не менее интересные изразцы с сюжетами осады польско-литовским войском Троицесергиева монастыря в Смутное время, а на изразцах круглой формы были изображены двуглавые орлы. Гончарная слобода занимала склоны и подножия Таганского холма, простираясь вдоль Москвы-реки вплоть до устья Яузы. На склонах располагались горны для обжига изделий, в стороне — мастерские и дома.

Археологи исследовали гончарный горн, яму для бракованной посуды (в ней обнаружено множество черепков, в том числе с клеймом мастерской — крест в круге — на днище), глиняные игрушки и изразцы. Эти находки ученые датировали XVII веком. К тому же времени относится и развал печи, облицованной всеми существовавшими тогда видами изразцов: красными с индивидуальными рисунками и фрагментами общей композиции, муравлеными (покрытыми зеленой прозрачной глазурью) с изображениями птиц, «ценинными» (глазурованными многоцветными и рельефными) с растительным орнаментом. Эта печь в жилом доме в Гончарной слободе, по-видимому, демонстрировала возможности местных мастеров{110}.

Помимо гончаров в Заяузье, ограниченном двумя реками, жили и работали другие ремесленники, чьи производства были связаны с применением открытого огня, поскольку заниматься ими здесь было наименее опасно. Рядом с Гончарной слободой находились Кузнецкая, Котельная и Таганная (Таганская). В XVII веке они также были дворцовыми. Их приходские храмы — Николы в Кузнецах, Николы в Котельниках, Космы и Дамиана на Вшивой горке и одноименный в Старых Кузнецах — были посвящены святым, считавшимся покровителями кузнечного дела. Мастера Котельной и Таганной слобод делали котлы, таганы (треножные подставки либо котлы на ножках), кумганы (большие кувшины с узким горлом и узким изогнутым носиком, использовавшиеся для умывания) и другую металлическую посуду. Жили здесь и оружейники. При раскопках М.Г. Рабиновича было обнаружено погребение скончавшегося в 1596 году кольчужника Григория Дмитриева сына{111}. Согласно переписи Москвы 1638 года, в соседней Семеновской черной слободе (получила название по храму Симеона Столпника за Яузой, сохранившемуся до наших дней) жили бронники. Их соседями по слободе опись называет портного, «оловеничника», денежного мастера, мельника, серебряного мастера, подмастерья каменного дела, мясника, солодовника, сапожников, батырщика, кузнеца печатного дела, пирожника, печника и иных мастеров. Напротив, в Котельной слободе, обитали, судя по описи, исключительно котельники, а в Кузнецкой преобладали кузнецы{112}. При Иване Грозном радом с Таганной слободой, в местности, известной как Болвановка, существовала московская Иноземная слобода.

В XVII веке наряду с ремесленными слободами в Заяузье существовала еще и стрелецкая, насчитывавшая в 1699 году 198 дворов «жилых и пустых». Стрелецкая слобода соседствовала с Гончарной и Котельной, а ее слободским храмом была церковь Спаса Всемилостивого в Чигасах, имевшая древнюю историю. Под 1483 годом летопись сообщает: «…заложи церковь кирпичну Спас святых за Яузою игумен Чигас». В 1480-х годах храм был расписан великим Дионисием, но в московском пожаре 1547 года фрески погибли. Когда прекратил существование Чигасов монастырь, неизвестно, но с 1625 года церковь Спаса упоминается как приходская. И сам храм, и его приход в XVIII веке славились богатством, о чем гласит народная песня:

У Спаса в Чигасах, за Яузою,Живут мужики богатые,Гребут золото лопатами,Чисто серебро лукошками. Слава! 

Бараши, огородники, пушкари, печатники

Восточная и северо-восточная части Земляного города, протянувшиеся между реками Неглинной и Яузой, занимали более обширное пространство, нежели компактное Заяузье, и, соответственно, отличались большей пестротой профессионального и социального состава жителей. Всего на этой территории насчитывалось 14 слобод: четыре стрелецких, семь дворцовых, Пушкарская, Иноземная и черная.

Сразу за Яузскими воротами Белого города, на берегу Яузы находились Кошельная и Денежная слободы. В Денежной слободе жили мастера монетного дела и ювелиры, о чем свидетельствует наименование слободского храма — Троицы в Серебряниках. Сложнее ответить на вопрос о происхождении наименования Котельной слободы и занятиях ее жителей. Ремесленники, изготавливавшие кошели, неоднократно упоминаются в документах XVII века. Возможно, эти мастера и населяли Котельную слободу. Но, по другой версии, котельниками могли называть рыбаков, ловивших в подмосковных селах рыбу и доставлявших ее на дворцовую кухню в особых садках-«кошелях»{113}.

Местность к востоку от Денежной слободы с XIV века именовалась Воронцовым Полем или просто Воронцовым. Историки Москвы связывают это наименование с прозвищем владельца — боярина Федора Васильевича Воронца из рода Вельяминовых, жившего в эпоху Дмитрия Донского. При Иване III эти земли уже принадлежали великому князю. По велению Василия III Алевиз Фрязин возвел здесь церковь Благовещения, более известную впоследствии по приделу Пророка Илии. В XVII веке на Воронцовом Поле находилось целых пять слобод — две стрелецких, Садовничья, тяглая Воронцовская и Иноземная. Постепенно стрельцы вытеснили других жителей, и в 1699 году в приходе церкви Благовещения им принадлежали 302 двора из 317. За стеной Белого города был еще один «стрелецкий» храм — церковь Николая Чудотворца в Воробине (Воробьине), получившая наименование от полка Даниилы Воробина (уничтожена в 1932 году).

Между Покровкой и Воронцовым Полем располагались две крупные дворцовые слободы — Казенная и Барашевская. В конце XV — начале XVI века на месте Казенной была «слободка княж Васильевская Ромодановского», которая в 1504 году перешла во владение великого князя Ивана III.

Население Казенной слободы составляли дворцовые служители и ремесленники, подведомственные Казенному приказу. Перепись 1620 года в числе ее жителей упоминает холщевников, кузнецов, калачников, красильников, сапожников, хлебников, мясника, сермяжника, плотника, рукавичника, шапочника, седельника, бочарника и других мастеров. Слобода протянулась от Воронцова Поля до Покровских ворот. На одном ее конце располагалась церковь Апостола Иакова Зеведеева, на другом — Усекновения главы Иоанна Предтечи. В 1699 году приходы обоих храмов насчитывали 216 дворов, в том числе 93 двора составляли владения жителей Казенной слободы{114}.

Барашевская или Барашская слобода была населена барашами — дворцовыми служителями, которые в походах ставили шатры, занимались их изготовлением и ремонтом, а также, по-видимому, обивкой стен тканями. Слобода возникла еще до Смутного времени, поскольку в 1615 году правительство разыскивало ее жителей даже в Перми, ибо сказывался недостаток людей, способных исполнять «шатерную службу». В 1632 году в слободе было 69 дворов, в 1638-м— 163, в 1679-м — 183. К концу столетия эта слобода утратила свою специализацию: в 1699 году в приходах храмов Введения во храм Пресвятой Богородицы в Барашах и Воскресения Словущего в Барашах была ровно сотня дворов, из которых один принадлежал шатернику, а пять — барашам{115}.

Оба храма Барашевской слободы сохранились до наших дней. В 1476 году здесь существовала церковь Илии Пророка «под сосенками». К 1620 году она стала приделом храма Введения во храм Пресвятой Богородицы, каменное здание которого было возведено в 1647—1653 годах, а в 1688—1701 годах перестроено в стилистике московского барокко: окна украшены наличниками с колонками и замысловатыми гребнями, стены завершаются наличниками, восьмигранный барабан единственной главы — граненой главкой. В трапезной находятся два придела — северный во имя Илии Пророка и южный во имя Лонгина Сотника. В 1660-х годах священник Введенской церкви Иван Фомин на свои средства устроил школу при храме.