Брат, вспомни все! - Владимир Колычев

— Кафе «Агдам»…

— Очень хорошо… Дорогу знаешь?.. Дорогу знаешь, спрашиваю?.. Раз!.. Два!..

— Знаю…

— Еще лучше… Кто с ним?.. Считать?..

— Нет!.. С ним Марчело, Вадик и Штырь…

— Это его телохранители?

— Что-то в этом роде…

— Чем конкретно ваш кодлан занимается?

— Да чем? Как все. Рынок держим. Девочки там. Порностудия. Водка фальшивая. Ну, собственность кое-какая. То же кафе «Агдам»…

— Сколько у Павла Сергеевича бойцов?

— Ну вот, Марчело, Вадик, Штырь. Еще шестеро за тобой пошли…

— Они уже пришли… Значит, больше никого?

— Ну, еще есть там несколько пацанов. Только не знаю, где они…

Никита долго расспрашивал водилу о Павле Сергеевиче. И сделал вывод, что птица он невысокого полета. Расфуфырен, как индюк, не более того.

«Браток» подвез его к кафе. Остановил машину возле входа.

— Тебе мамка говорила, не ходи в бандиты? — спросил его Никита.

— Да говорила…

— Не послушался?

— Я больше не буду.

— Конечно, не будешь…

Никита спокойно приложил к его голове ствол. И так же спокойно нажал на спусковой крючок. Лобовое стекло заляпали сгустки крови и мозгов. Но Никите было все равно. Не ему же мыть машину…

Слишком легко получается у него убивать. Будто всю жизнь он только и делал, что «братков» расстреливал. В той жизни, прошлой. Точно, в той жизни он был киллером…

У него было два семнадцатизарядных пистолета. Патроны в обоймах поредели. Еще в машине он сменил магазины. Поставил обоймы с других двух «стволов».

Никита вышел из машины. Пистолеты под свитером, на лице маска Вани-дурачка. Из деревни в Москву приехал, на ночь глядя решил в кафешку какую-нибудь заглянуть.

Выражение деловой сосредоточенности вернулось к нему, когда он зашел зал кафе. И пистолеты в руку легли.

В кафе никого. Только Павел Сергеевич за столом. А с ним три его «братка». Все в сборе.

Никита подошел к ним, вытянул руки на уровне груди. Череда выстрелов, и телохранители уткнулись мордами в тарелки. Остался Павел Сергеевич.

— Ты нарушил договор! — будто о чем-то сожалея, вздохнул Никита.

Тот в ужасе вскочил, опрокинул кресло. Попятился, закрываясь руками.

— Нет… нет… Ты не можешь, — в страхе бормотал он.

— Могу. Договор дороже жизни…

Никита выстрелил. Из бандита Павел Сергеевич превратился в труп бандита.

Все, пора уходить. Никита вышел из кафе, на ходу извлек из пистолетов магазины. Их положил себе в карман, а «стволы» выбросил в урну перед входом.

Он знал, что нужно избавляться от оружия. И он от него избавился. Но оставил патроны. Ведь у него еще два «глока». И, возможно, они ему пригодятся. Жизнь-то, оказывается, очень жестокая штука.

Никита и сам не знал, куда идет от кафе. Лишь бы отойти подальше от места преступления. Никто не пытался его догнать, задержать. В конце концов, он поймал такси, спокойно добрался до дома. Все очень просто и достаточно быстро.

В ларьке он купил бутылку дешевой водки. Вскрыл ее. Влил в себя граммов двести. Из горлышка, без закуски. Водка обожгла пищевод, согрела желудок, пьянящими волнами расползлась по крови. Хорошо, очень хорошо…

Никита не сильно был пьян, когда входил в подъезд. Но штормило его на все двенадцать баллов. Вернее, он сам себя шатал. И усиленно выдыхал из себя запах спиртного.

Он думал, возле трупов «братков» уже вовсю орудуют менты, криминалисты. И был страшно удивлен, когда увидел всего лишь двух пожилых теток.

— О! Девочки! — Никита нарочно заплетал язык. — О! Да тут еще и мальчики!..

Он сел на корточки перед трупами.

— Мужики, вы чо, уже спать?.. Так нельзя… Давайте забухаем… Эй, а чего у вас тут такое красное?.. Кровь?…

И он будто сразу протрезвел. Встал на ноги, повернулся к теткам.

— Эй, что вы с ними сделали?

— Ты что, парень, сдурел? — возмущенно протянула первая.

— Иди, проспись, — добавила вторая. — А то сейчас милиция приедет…

— Милиция?.. А, ну да, милиция… А я пьяный. Еще на меня подумают…

— Да кто на тебя подумает? — хмыкнула тетка. — Алкаш несчастный…

— Алкаш! — кивнул Никита. — Но счастливый…

— Иди, иди отсюда…

— Иду!.. А то праздник портить неохота. Вон у меня еще сколько осталось!..

Никита с гордостью показал на недопитую бутылку водки.

Он преспокойно переступил через трупы, вызвал кабину лифта и поднялся на седьмой этаж. Можно было пройти весь путь пешком. Но у него не было никакого желания сталкиваться еще с тремя трупами.

Лелька открыла ему сразу.

— Ты чего так долго? — спросила она. На лице волнение и тревога.

— А ты что, время засекала? — обдал он ее спиртным выхлопом.

— Ты пьян?

— А у нас что сегодня, вечер вопросов без ответов?.. Ты там вроде стол накрывала…

Стол действительно был накрыт. В гостиной. Только у Лельки отнюдь не праздничное настроение. Никита сел за стол. А она стояла посреди комнаты и смотрела на него широко распахнутыми глазами.

— Ну, ты чего стоишь? В ногах правды нет…

Он показал ей на место рядом с собой.

— А где есть правда? — задумчиво спросила она.

— Правда в голове. И в руках. В моих вот руках правда есть…

— Я видела трупы, — едва слышно сказала Лелька.

— Рад за тебя…

— Это ты?

— Мои руки. Я же тебе говорю, в моих руках есть правда…

— Павел Сергеевич нам этого не простит…

— Не простит, — кивнул Никита. — Он не умеет прощать. Совсем не умеет. Он вообще ничего не умеет. Разве если только зомби вдруг станет… В общем, я с ним уже пообщался. Конкретно пообщался…

— Ты это серьезно?

— Хочешь, адресок одного кафе дам? Поезжай, посмотри. Павел Сергеевич сейчас там отдыхает. На полу. С дыркой в голове…

Лелька закрыла лицо руками, опустилась на пол. Ее плечи затряслись в истерическом рыдании.

Никита не обращал на нее внимания. Он был голоден. И остывшее жаркое казалось ему сейчас восьмым чудом света.

К водке он больше не прикасался. Сейчас не до пьянки.

Лелька уже не рыдала. Просто сидела на полу, смотрела куда-то в пустоту. Никита встал с дивана, вышел на балкон, достал из кармана четыре обоймы с остатками патронов, выложил их перед собой. Затем потянулся к перегородке, просунул руку на соседский балкон, достал оттуда сверток с четырьмя «стволами».

Оставшихся патронов хватило аккурат на два магазина. Их он вставил в два разряженных «глока». Затем вернул пистолеты на место. И пустые обоймы вместе с ними.

Он входил в комнату с балкона, когда услышал вой ментовских сирен. Никита усмехнулся. Быстро менты работают, не прошло и часа.

Когда он вернулся, Лелька сидела на диване, за столом. И как ни в чем не бывало уминала остатки жаркого.

— Успокоилась? — спросил Никита, присаживаясь рядом.

— Да вроде… А скажи, нам ничего не будет?

— А кто что докажет? Никто… Так что жуй — не горюй… И выпить можно…

— А тебя можно?

Никита почувствовал на своей ноге жаркую ручку Лельки.

— Ну вот, жизнь наладилась! — задорно подмигнул он ей.

Но руку со своей ноги убрал.

Менты копошились в подъезде и во дворе чуть ли не до самого утра. Бегали по соседям опера. Один заглянул к Никите с Лелькой. Но только по одному вопросу. Кто что видел… Разумеется, Лелька ничего не видела. А Никита ответить ничего не мог. Он якобы мертвецки пьян и сейчас спит. Алкаш он у нее, что с него взять?..

Наверняка гибель Павла Сергеевича и его «братков» спишут на разборки с конкурентами. Но ведь остается Евгений. Он трус и чмо. Но голова у него варит, при желании он сможет связать воедино конфликт Никиты с Павлом Сергеевичем и все, что произошло далее Вдруг кто-то из криминального мира решит спросить за Павла Сергеевича?..

Глава четвертая

Марта уже свыклась с ролью хозяйки отеля. Она забыла про все на свете. Работа, работа и еще раз работа. Она должна выстоять, она обязана сберечь отель для Никиты.

Хотя, казалось бы, беспокоиться не о чем. Дела шли хорошо. Сергей Абрамович крепко держал в своих руках бразды управления, заставлял вращаться в нужную сторону все, даже самые маленькие шестеренки в огромном механизме. Марта училась у него. Но в то же время и сама давала ему разумные советы.

Но самым важным в своей миссии она считала не хозяйственные дела. Ее беспокоила система безопасности отеля. И большую часть своего времени она уделяла службе безопасности. Лично следила за тем, чтобы она функционировала в бесперебойном режиме и с максимальной эффективностью.

И еще она вела активные поиски Никиты Занималась ими через Криницына.

— Ну, как успехи? — спрашивала она его каждое утро.

— Увы, увы, — разводил он руками.

И сегодня он не смог ничем порадовать ее.