Почем фунт лиха - Людмила Милевская

Аким тем временем без дела не сидит. Если подтекает бачок, он ремонтирует его и переходит в ванную. Там он подтягивает краны и со словами «порядок» выпивает еще одну порцию «Абсолюта», а после этого благопристойно идет домой.

Таким образом Аким время от времени приносит в мой дом чемоданчик, свою душу и аппетит к «Абсолюту». Удовлетворив аппетит, он забирает душу, чемоданчик и уходит, оставив полный порядок и два-три афоризма. Такая у нас дружба уже много лет. Естественно, что Акиму трудно будет без меня.

— А родственники приедут? — ревниво поинтересовалась я, возвращаясь к своим похоронам.

— Дядюшку, старушка, подкосила твоя гибель, и он слег, а тетушка ничего, держится. Я прямо вся изошлась на жалость. Сегодня вечером Нелли поедет ее встречать. Клавдия сразу упала в обморок.

Я пришла в изумление.

— Клавдия упала в обморок? Как я была не права. Чуткий все же она человек. Я думала, что она спoсобна страдать только из-за кошки Изи.

— Страдает, очень страдает, — компетентно заверила Маруся. — Заставила Нелли заказать тебе самый дорогой венок, правда, старушка, денег не дала, но я взяла в твоей тумбочке. Не волнуйся, потом, когда-нибудь, я составлю подробный отчет. Наживаться на чужом горе никто не собирается.

Я прекрасно понимала, что рвение Маруси именно наживой и объясняется, но разоблачать ее не стала, поскольку не жадна.

— Как отреагировала на мою гибель Алиска? — внутренне сжимаясь, спросила я.

— Орала так, что и без всякой телефонной связи Москва услышала бы. Ей сообщила я лично.

— Почему?

— Потому, что Нелли наотрез отказалась.

— Значит, говоришь, она кричала. Маруся, прежде чем ответить, презрительно сплюнула.

— Ой, старушка, убивалась Алиска так, словно свою любимую шляпку хоронить собралась. Вот артистка — так артистка! Я прямо вся киплю.

— А никого не удивило, что хоронить будут, не открывая гроба?

— Абсолютно никого. Зная, старушка, тебя при жизни, все приняли и посмертные причуды. Приняли и очень скорбят. Одна лишь Тоська, осознав, что хоронить будут в закрытом гробу, сказала: «Жаль, я собиралась прийти с мужем». Я прямо вся возмутилась, но бесполезно. Тоське хоть бы хны. Она бессовестная вся насквозь. Ну ты же эту язву знаешь.

Да, я знала свою подругу Тоську. Она жутко завидовала моей красоте и безумно ревновала к своему мужу. Еще бы ей не ревновать, когда сама она щепка ну просто суповой набор, а муж ее любит формы, хоть и болван облезлый.

— Ах, как мне хочется лишь одним глазком взглянуть на этот фарс, — потягиваясь от удовольствия, сказала я. — Переодеться, загримироваться и взглянуть.

Маруся отчаянно запротестовала.

— Ты что, старушка, собралась испортить всю мою работу? — завопила она. — Только попробуй, тогда я пристроюсь сзади и стану кричать, что ты жива, — пригрозила она, после чего я сразу сделалась шелковой и пообещала не покидать ее квартиры ни на секунду.

Ночью я плохо спала и никак не могла дождаться начала похорон. Утром ни свет ни заря разбудила Марусю и заставила ее все повторить: что кому сказать, как с кем поступить.

Она послушно повторила, делая особый акцент на общении с Ниной Аркадьевной. И я, и Нелли, и Маруся — все мы понимали, что тетушка самое слабое звено в стройной цепочке нашей похоронной программы. Нина Аркадьевна, женщина дотошная, во всем сомневающаяся, запросто могла не поверить в мою смерть, не увидев меня в гробу собственными глазами.

Естественно, доставлять ей такую радость я не собиралась, а потому нужно держать ухо востро. Маруся в сотый раз клятвенно пообещала выполнить все мои рекомендации, выпила кофе и побежала хлопотать, а я уселась у телевизора, мучимая страшным нетерпением.

Глава 12

Все то время, пока меня пышно хоронили, я сходила с ума. Стрелки на часах словно заснули: или стояли на месте, или двигались нестерпимо медленно. Я сидела в пустой Марусиной квартире, сгорала от тоски, одиночества и любопытства, рисовала в своем воображении страшные душещипательные картины и даже всплакнула от жалости к себе.

Несмотря на то, что начало ритуала запланировано было на десять часов, — я бы сказала, на раннее утро, — закончилась церемония на удивление поздно. Маруся заявилась лишь к часу ночи, зареванная, убитая горем и сильно пьяная.

Она так вошла в роль, что напрочь забыла о моем пребывании в ее квартире и жутко испугалась, обнаружив свою «старушку» живой и в добром здравии, и, по-моему, даже огорчилась.

— Как? Это ты? — завопила она, шарахаясь от меня, как от зачумленной.

— Это я, — успокоила я ее.

— Но как же? — долго не хотела верить мне пьяная Маруся. — Этого не может быть.

Она еле ворочала языком и беспрестанно икала.

— Почему не может, когда очень может, — начала сердиться я.

— Но мы же, ик, только что тебя так хорошо похоронили, пышно… ик, и с почестями. Ой, старушка, как мы тебя поминали, — рухнула она в мои объятия и залилась слезами. — Как поминали…

— Вижу, — сдержанно констатировала я.

— Я еще ничего, а Нелли сама, как труп. Тосин муж повез ее к Саньке.

— Представляю.

— Нет, это, ик, невозможно представить. Старушка, это надо видеть.

— А Алиска? — решилась наконец спросить я о том что больше всего меня занимало.

— Ой, Алиска то и дело бухалась в обморок. Успокоилась лишь, когда ее окатили водой и испортили черную кружевную шляпу. Она скорбела больше всех, как настоящий убийца.

Маруся отбросила меня на край дивана, села, широко расставив ноги, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону.

— Ой, сколько горя, ик, сколько горя видела сегодня, сколько слез, — причитала она. — Я прямо вся как есть расстроилась и рыдала. Рыдали все, абсолютно все, кроме Тоськи.

— А что Тоська? — заинтересовалась я, стаскивая с тумбообразных ног Маруси туфли на каблуках и пытаясь надеть на ее распухшие ступни тапочки.

— Тоська перепила и давай злословить. Вспоминала, старушка, какие-то твои грехи, лепетала что-то о расплате, о том, что ты, слышь, старушка, хотела увести у нее мужа, что грязно домогалась его. Я прямо вся ее осудила и даже собиралась подсветить ей фингал. Муж ее был не против, а Нелли не дала. Но все присутствующие ее осудили и дружно пообещали аналогичное поведение на ее похоронах. Я разозлилась по-настоящему.

— Если Тоська думает, что хоть кому-то нужен ее облезлый мужик, пусть срочно лечится от паранойи, — заявила я, чем порадовала Марусю.

— Точно, пусть лечится, — рискованно качнулась она вместе с диваном. — Ой, старушка, это ты?

Я устала признаваться в своем существовании и лишь укоризненно покачала головой.

— Слушай, ик, а зачем ты здесь, когда мы так чудесно тебя похоронили? Я прямо вся была на твоих похоронах. И как ты здесь?

— Я вылезла из могилы.

— Правда? — слегка изумилась Маруся. — Ну и правильно сделала, — беспечно махнула она рукой. — Пойдем выпьем за упокой твоей души.

— Тебе уже хватит.

— Мне — да, но тебе надо выпить, — заверила меня она, хватая за руки и тщетно пытаясь встать с дивана. — Выпьем и споем. Эту споем… Черт, какую же мы с Нелькой пели… А-аа! А ты такой холодный, как айсберг в океане, и все твои печа-али…

Маруся так загремела своим противным голосом, что соседи не выдержали и застучали в стену.

— Так вы еще и пели? — обиделась я.

— Пели всю дорогу! — бодро подтвердила Маруся. — Покойная была жизнелюбкой, и мы решили, что надо петь. Пили и пели. Поминали, ик, от всей души.

— Может, вы и плясали?

— Не-а… А что, это идея…

Она внезапно вскочила с дивана, сделала пару игривых скачков, но тут же рухнула на пол и захрапела.

Только в одиннадцать утра Маруся кое-как пришла в себя и смогла удовлетворить мое любопытство по-настоящему. Тогда я узнала, что никто, кроме Тоськи (ну, я ей еще покажу), не поскупился на венки и на добрые трогательные слова на лентах.

Самый дорогой венок был от Алиски, которая убивалась по мне сильнее всех. Было много цветов, много слез и много горя. Оркестр играл великолепно и все завидовали мне и говорили, что других похорон и себе не желают.

Я осталась довольна. Все прошло просто замечательно, за исключением инцидента с тетушкой. Нина Аркадьевна, не проронив и пары слезинок, тут же бросилась требовать у Нелли свидетельство о моей смерти. Таким образом, видимо, она пеклась о наследстве. Еще она хотела сразу же забрать мою коллекцию хрустальных фигурок, кое-что из шуб и много чего из антиквариата под предлогом, что оставлять это в пустой квартире опасно.

— Я быстро поставила эту выдру на место, — с гордостью сообщила Маруся. — Хорошо, епэрэсэтэ, что мы догадались состряпать фальшивку от нотариуса, в которой ты поручаешь все похоронные хлопоты Нелли. Только этим и отбились. Нелли сказала, что до получения наследства еще полгода, а свидетельство о смерти пригодится для всяких формальностей. «Или вы хотите заняться этими формальностями сами?» — поинтересовалась она. Тетушка сразу же остыла, но вещи прибрать попыталась. Их пришлось, старушка, буквально выдирать из ее жадных лап.