Нелюдь - Алексей Селецкий

– Надо будет, – интересно, когда это успели перейти на «ты»? – Ну хорошо, перепечатали – дальше что?

– А дальше эту статью прочитают не только в Желтогорске.

Думаешь, только у нас это все началось – с голосом крови, Древними и тэ дэ? Просто здесь острее чувствуется. И, наверное, центр всего этого. Не знаю, как в Европе, а вот за Уралом о таком почти не слыхать.

– У вас и в Сибири свои связи?

– Ну, не то что связи, – почему-то Наташа замялась. Впервые за этот странный разговор. – Переписываемся кое с кем. Из таких же чудаков, что «Сфинкс» читают. Там тоже Древние есть, но не так много. Поэтому там и Круги по-другому настроены, свысока на всех не глядят. Да и не дрались между собой. Ты знаешь насчет войны среди Древних, перед самой катастрофой?

– Перед эпидемией? Слышала. Говорили, что именно из-за этого

чуть все не прозевали.

– Значит, слышала, – Наташу это не обрадовало. Постаралась скрыть раздражение, но все-таки огненно-красный язычок успел скользнуть над головой. А Татьяна – успела заметить. Вот так, мы тоже поверху кое-что видим! – Ну так вот сибирские в стороне остались, Европа тоже, одни наши…

– Вы в этом тоже участвовали?

– Мы?! – глаза распахнулись так, что зеленое чуть не смешалось

с рыжим. – Что нам, больше делать нечего?! Они наверху что-то не поделили, а нам головы подставлять?! Нет уж, извините, господа хорошие.

– А что вы вообще делаете? Чем занимаетесь? Древнюю Кровь по каплям в баночку собираете?

– Тоже прочитала? – смеялась Наташа долго и весело. Искренне, даже не пытаясь спрятать своих чувств. И чуть зло – или просто ехидно? – Кстати, такое чудо гороховое и в самом деле есть, Игорек этот. Даже к нам пару раз заходил.

– И что?

– Да ничего особенного! И нашего ничего – у него самого хоть пара капель найдется, а у его «общины»… Все, что угодно, включая Африку и Дальний Восток, только не Древняя Кровь.

– Откуда же он тогда узнал?

– Да от нас же! Не помню уже, когда его притащили, теперь никто

и не признается. Не оценили мы его талантов по достоинству – ни Древних, ни новых. Гребня слышала? «Я не выхожу из астрала, а выйду, так пью вино…»

– «Таможенный блюз»?

– Он самый, – Наташа посмотрела на собеседницу с уважением и интересом. – Старая вещь. Так вот, не иначе, эти строчки про какого-то собрата Игорька по несчастью написаны.

– Почему «по несчастью»?

Вместо ответа Наташа помахала рукой возле шевелюры.

– Настолько серьезно?

– Встретишься – увидишь. Точнее, услышишь, когда трепаться начнет. У него вся компания с тем же приветом. Наскучила людям серая жизнь, вот и нашли себе развлечение для избранных. С посвящениями, ступенями и стр-р-рашными тайнами.

– А как у вас?

– А ты приходи, посмотришь. Или боишься, что поймаем и в жертву принесем? – Наташа чуть прищурилась. И насмешливо, и оценивающе.

– Запросто. И поймаете, и принесете. Особенно если я сама к вам пришла.

– Разбираешься – это хорошо. И осторожная – это тоже хорошо. Сказать честно? Если бы вот так сразу согласилась – встретились бы и распрощались почти сразу.

– Почему?

– Терпеть не могу искателей приключений и скучающих самоубийц. Пусть сами вешаются. А то понадеешься на них, начнешь что-то серьезное делать – и все. Кто полез, куда не просят, кому страшно стало, запаниковал… Он, видите ли, не такого хотел, а пикничка с винцом и девочками у костерка! – Наташа сплюнула. Зеленый огонь в глазах полыхал недобро. Не иначе, вспомнился какой-нибудь случай из жизни. Вполне конкретный случай с любителем пикников. Интересно, что с ним стало? Судя по виду Наташи, зажарили на медленном огне, а остаток в порошок стерли. Или очень хотели, но не получилось. Поэтому с такой злостью и вспоминают.

– Вы не боитесь, что приведете… еще одного Игорька?

– Не боюсь, – злой огонь погас, сменился веселым блеском. – Рекомендация хорошая.

– Какая? – не сразу поняла Татьяна.

– Ну как же, а Олег Алексеевич и прочие? – Наташа удивилась вполне искренне. – Как ты думаешь, стали бы они этому… – слово угадалось по губам, – что-нибудь рассказывать? Тем более учить? Таких Олег сразу отсеивает. При первом разговоре. Такие просто уходят и забывают, где были.

– Так может, и Игорь этот?…

– Может быть, может. Хотя вряд ли.

– А вы сами Олега видели?

– Нет, не видела, – Наташа почему-то отвела взгляд. – Из его помощников кое-кого. Достаточно крутых, кстати. Того же Александра, еще нескольких…

– Во время эпидемии?

– И тогда, и раньше. Ладно, насчет встречи договариваться будем?

– Пока не знаю. Подумать надо. Если надумаю – через Алену передам.

– Можно и еще проще. Записать есть на чем?

– Найдется, – Татьяна достала тетрадку с конспектом.

– Вот и хорошо! Значит, слушай: первый телефон – это рабочий, с девяти до обеда…

«Сфинкс» действительно перепечатал злополучную статью. Все честь по чести, со ссылкой на «Желтогорский Гайд-парк», с указанием автора. Правда, насчет дополнительного гонорара и всего прочего разговора в редакции не получилось. Не стали разговаривать. Мол, деньги получены – чего еще нужно? Надо будет, хоть в «Нью-Йорк таймс» продадим. Если возьмут, конечно. И вообще, свобода информации… Журналистская этика… Вот если бы вы продолжали на нас работать, можно было бы и придумать что-нибудь! А так – извините, у нас не благотворительный фонд. Но ссылаться на перепечатки, конечно же, можете. Гордиться надо, девушка, что вашей статьей заинтересовались! Гордиться, а не претензии предъявлять!

Заинтересовались. Причем многие. Правда, газетки помельче ссылались уже только на «Сфинкс». В нескольких таких перепечатках Татьяна не нашла пары-тройки своих абзацев – зато появились те, которые она не писала и написать не могла. В самых благопристойных случаях статья была урезана редакциями – и снабжена огромными комментариями, разъяснениями, примерами, дополнениями…

Потом начались «письма читателей». Вполне возможно, что часть из них писалась в тех же редакциях. Но только часть. Лавина нарастала, раскаты ее громыхания вырвались за пределы «мистических» газет и журнальчиков. Осторожно отозвались вполне серьезные издания. Соседка с восторгом рассказывала матери, как «настоящие нелюди» раскрывали свои тайны в одном из полуночных телеоткровений. Наконец, в конце апреля Татьяна скользнула взглядом по книжному лотку-прилавку – и обомлела.

Две яркие глянцевые обложки. Не слишком понятно, кто или что на них изображено: огромные яркие буквы закрывали почти весь рисунок. «Тайны Древнего Народа» – на одной. «Древний Народ, XXI век: сенсация или миф?» – на второй. Быстро, однако… Взяла с интересом, открыла настороженно – и брезгливо положила на место. Те же статьи и комментарии, сведенные воедино – и поданные под таким приторно-желтым соусом, что глядеть тошно. Не то что читать. И ведь многие купят, а сколько из них еще и поверят написанному? Половина? Три четверти?

Уши и щеки обожгло. Татьяна шла по людному проспекту и больше всего на свете боялась встретить знакомых. Не однокурсников, не соседей по двору и не школьных подруг. Олега Алексеевича боялась разглядеть. Или Михаила. Или кого-нибудь еще из Древних, с кем успела познакомиться летом. Ведь наверняка купят – если уже не купили. И прочитают. А догадаться, с чего все началось… Да что там догадываться! Еще и подумают, что это она, именно она продолжает свою карьеру. В самом деле, написала статейку, так почему бы и книгу не написать?!

Никого не встретила. Пришла домой, заперлась в комнате и уставилась в потолок. Правильно ее выгнали, правильно! Еще и мягко обошлись! И вообще, надо было им с самого начала не вмешиваться. Остались бы кости на поляне, всем было бы легче. Ну, может, и не всем, но многим – точно. Одной дурой меньше было бы. Причем не просто дурой, а буйной, настырной, лезущей куда не надо!

Мелькнула какая-то мысль. Мелькнула и исчезла в кипевшем возмущенно разуме. Что-то насчет этой статьи и прочей… Нет, не вспомнить. Упустила. А ведь что-то важное. И для нее, и для Древних. Для всех Древних.

Ну и бог с ней, с мыслью. Теперь думай, не думай – все уже сделала. Что могла. Только не то, что нужно было. И почему тогда не додумалась до самого простого – сначала Олегу Алексеевичу отнести, а потом уже в редакцию? Побоялась? Конечно, побоялась. Знала, чувствовала, что не одобрит. Нет, надо же было умнее других себя почувствовать. Дура!

Дальше-то как? Что делать? Плюнуть на все и всех, заняться учебой, жить как все нормальные люди? В том-то и дело, что ни нормальной, ни человеком Татьяна себя не считала. Ну, человеком – еще может быть, а вот нормальной… С какой стороны не подойди – не такая, как все. Расскажи какому-нибудь психиатру про Древних, про нашествие муравьев и верхнее зрение – выслушает, кивнет и позовет санитаров. Расскажи то же самое родителям, и дело кончится теми же санитарами. В худшем случае. Если не прислушаешься к жалобным и грозным уговорам забыть все это, понять, что такого не бывает. Может, и в самом деле все забыть?