Янка Дягилева. Жизнь и творчество самой известной представительницы женского рок-андеграунда - Кристина Пауэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В последнем четверостишии возникает мотив пути. Если обратиться к сборнику «Русское поле экспериментов», то видим другой вариант строки, отягощающий этот путь: «Стынут реки, и ноги мёрзнут… / Два шага по чужому асфальту». Обратите внимание, что дорога пролегает в неизведанные края чужих эмоций и чувств: «В край раздробленных откровений». Этот край может трактоваться как небытие: «В дом, где нету ни после, ни вместе». Здесь дом – это пространство смерти, нивелирующее религиозные представления о жизни после смерти: «В рай без веры и в ад без страха».
Таким образом, депрессия лирической героини настолько глубока, что ей уже всё равно, что её ждёт после окончания безысходной жизни. В 1989 году Янка напишет стихотворение «Пустошь – ветошь звонкий дым…», развивающее тему депрессии от безразличия до абсолютной апатии. При этом в раннем тексте есть конечная точка пути – это дом, а в более позднем её нет, движение происходит «наугад». Дом возникает только в финале, но и он нереальный, но сказочный: «Пробирается домой / Горизонтом рыба-кит».
Итак, мы видим развитие депрессивного состояния лирического героя.
Ждём с небес перемен (1987)
«Ждём с небес перемен» – стихотворение, как бы продолжающее сюжетно-образную линию текста «На дворе трава, на траве дрова», где «дверная петля да мокрая земля». В более позднем произведении лирические герои вновь видят петли взамен, обращаясь к высшим спасительным силам: «Ждём с небес перемен – видим петли взамен / Он придёт, принесёт. Он утешит, спасёт, / Он поймёт, Он простит, ото всех защитит». В этих строках видим состояние разочарования героев в вере: обращаясь к высшим силам за помощью, они получают не надежду и помощь, а, напротив, безысходность и петли, как символ суицида, как единственный выход из этого порочного круга. Герои иронично сравнивают представителей небесной канцелярии с канцелярией земной, где царят бюрократия и коррупция: «По заслугам воздаст да за трёшку продаст / Будет радость, почёт – только встань на учёт».
Вторая часть этого стихотворения напоминает более позднюю песню «От большого ума». Сравним эти два текста.
«Ждём с небес перемен»:
Он придёт, принесёт. Он утешит, спасёт,
<…>
В простыне на ветру по росе по утру
От бесплодных идей
до бесплотных гостей
От закрытых дверей до зарытых зверей
От заткнутых ушей
до толкнутых взашей
От накрытых столов до пробитых голов
«От большого ума»:
Он придёт, принесёт. Он утешит, спасёт
<…>
в простыне на ветру по росе поутру
От бесплодных идей
до бесплотных гостей
От закрытых дверей
до зарытых зверей
<…>
От накрытых столов
до пробитых голов.
Как вы успели заметить, тексты практически совпадают. Но наиболее интересным становится графическое расположение строк, которое в обоих произведениях напоминает железнодорожное расписание: «станция отправления» указана в левой части, а «конечная станция» – в правой. Кроме того, сочетание звуков олицетворяет ритм стучащих колёс поезда («впрос-ты-не-на-вет-ру-по-ро-се-по-ут-ру»), а схожие по произношению слова (бесплодных – бесплотных, закрытых – зарытых) сближают пункты отправления и назначения, делая путь кольцевым, бессмысленным, бесконечным.
АД – КРАЙ (1987)
Одно из самых сложных и противоречивых стихотворений в поэзии Янки становится «АД – КРАЙ». Лирическая героиня погружена в себя, в молчание: «Отдыхай, я молчу. Я внизу, в стороне. / Я в краю, где молчат. Я на самом краю». Почему она ушла в сторону, на край, вниз? Может быть, она решила спрятаться от непонимания внешнего мира и общества, а возможно, её кто-то огорчил или обидел. Она рассуждает: «Где-то край, где-то рай, где-то ад, где-то нет / Там, где край, там и ад. Там, где рай, там и нет ничего». Получается, что (к) рай – рай – ад и пустота, с одной стороны, разные места, а с другой стороны, ад как раз находится с краю, а рай пустует, потому что «там, где рай, там и нет ничего». Следовательно, все не без греха. Тем временем героиня пытается скрыться от внешнего мира и общества: «Головою в порог – дверь закрой, не смотри». Затем эскапизм (бегство от реальности) приводит в мифическую ирреальную страну, которую, вероятно, можно трактовать как страну смерти: «С башни вниз полетишь, если ветер внутри / Если нет, будешь камнем лежать под горой / Там, где празднуют пир при Луне упыри». Здесь вновь видим зазеркальный мир, как и в «Вечном утре»: ветер несёт героя вниз со сказочной башни, но герой не умирает, напротив, он может превратиться в могильный камень под горой, если внутреннего ветра в нём не окажется. А под этой самой, вероятно мистической, Лысой горой, где собираются ведьмы на шабаш, ночами пируют упыри.
Лирическая героиня находится на распутье, размышляя о своём неизвестном будущем: «Я не знаю теперь – упаду, полечу: / Улететь нету сил, а лежать не хочу». В такой пограничной ситуации она вновь задумывается о побеге («Будет ночь – закричу, отвернусь, укачусь»), но с вероятным возвращением: «Разобьюсь всё равно до утра / Постучу во все двери. Пройду по местам, где вас нет / Просто так – может встречу кого по пути». Остаётся вопрос: куда намерена вернуться героиня? «Разобьюсь всё равно до утра / <…> Пройду по местам, где вас нет». Здесь вновь чувствуются ноты одиночества, но не огорчающего, а намеренного, возможно, очищающего. Далее героиня вновь показывает уважение и смирение: «Поклонюсь до земли – головою в порог в третий раз – / Раза два мне ещё до пяти. До шести ещё три – / Будет срок и в острог».
Героиня находится в тяжёлом моральном состоянии – тяжесть на душе сковывает тело и лишает сил: «Тяжело здесь лежать, были б силы уйти». Она задумывается о суициде, но сомневается, находясь в экзистенциальном кризисе, в состоянии порога между жизнью и смертью: «Или вниз, или с краю чуть-чуть отойти». Печальная, измождённая, уставшая, разочаровавшаяся, она мечтает о коротком отдыхе в надежде, что вскоре всё образумится и образуется, наладится: «Хоть на метр – присесть-посидеть-покурить / Может, дух испустить, может, перевести…» Отдыхая,
