Янка Дягилева. Жизнь и творчество самой известной представительницы женского рок-андеграунда - Кристина Пауэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я голову несу на пять корявых кольев… (1987)
Стихотворение «Я голову несу на пять корявых кольев…» написано осенью 1987 года, во время путешествий по Москве, Ленинграду и Новосибирску.
Это стихотворение о страданиях, смерти и её предчувствии. Лирический герой предчувствует скорую кончину и пытается защититься в карточном домике, громко названном крепостью: «Я голову несу на пять корявых кольев / Я крепость возвожу из старых липких карт». Затем видим исторические образы – зависимая несчастная женщина направляется по опасному пути: «Крестьянкой крепостной в края крапивных кровель / По хрупкому хребту, что кренится назад». Далее возникает мотив боли, но она скрытая, подавленная: «Сбивая руки в кровь о камень, край и угол / заплаты на лице я скрою под чадрой».
Лирический герой преодолевает границу между миром реальным, приносящим лишь боль и страдания, и мифическим: «Границу перейду страны вороньих пугал / Укрыться упрошу за Лысою горой».
Затем звукопись (аллитерация), сочетание согласных звуков «к» и «р», подчёркивает болезненный, вымученный мятеж («Кроя крамольный крик кривой кровавой кромкой») сменяется чередованием грозных смелых звуков «г» и «р»: «В горящий грешный год, грядущему грозя». Чувства протеста и угрозы запрещены, но тем не менее уже не вмещаются в эмоциональную сферу героя, выплёскиваясь вовне: «В поту пытаясь встать, чтоб испытать потомков / Положено молчать скользя, ползя – Нельзя». В этих строках вновь слышатся сочетания глухих согласных звуков «п» и «т» с протяжными гласными «о», что подчёркивает контраст между попытками подняться и рамками, навязанными обществом: что положено делать, а что нет.
Далее поэт вновь мастерски использует аллитерацию (звуки «с», «в», «х») и грамотное сочетание паронимов, что превращается в игру слов: «Светящихся святых, схвативших свист затвора, / Свалившихся под свод сомнительных свобод / Вас сварит на свечах свиней свирепых свора / Что с воплями с верхов по-свойски сваи бьёт». Здесь вновь видим контрасты – небесное / земное, рай / ад: святые сваливаются с небес на землю, где на церковных свечах адские свиньи варят людей.
Следующее четверостишие вновь становится поэтическим экспериментом в сфере стихосложения и звукописи, ещё раз подчёркивает творческий подъём Дягилевой в октябре 1987 года под влиянием и впечатлением Летова и Башлачёва. На этот раз обнаруживаем сочетание глухих («т», «с»), звонких согласных («р») и шипящих («ч», «щ»), сопровождающее жуткие адские и таинственные образы:
Тщеславный чуткий червь, чирикающий числа
Чеканит чёрный час чужих очередей
В чугунных черепах отчаянный нечистый
Считает рычаги начальственных речей
Далее возникают образы пиратов, сопровождающиеся «тарахтящими» звуками («п», «р», «т»):
Периметры портов пиратов принимают
Под парой парусов по праву приютить
Порушив парапет, паркеты попирают
Потребовавшие не оправдав, простить
В следующем четверостишии «тарахтящие» звуки перемежаются томящим свистом и стоном:
Страданий страдный стон застрёманной столицы,
Старушечьих стихов расстроенной струной
Стирает в сотый раз нестёртые страницы
Стараньем стукачей, строчащих за стеной
После четверостишия, в котором каждая строка начиналась со слова, начинающегося на «с», слышим мелодичные сонорные звуки «м» и «л»:
Молчащий миллион немыслимых фамилий
Мелодия молитв, просмоленных молвой
Малиновый мелок на молот заменили
Протяжные звуки «мо» и затишье после образа молота резко сменяются рычащим воем: «Неровный рвущий рёв на равнодушный вой».
Молот прерывает ненавистную жизнь, в которой царит непонимание, а за стеной строчит доносы стукач. Молот обращает тело в прах. Затем видим негативные образы костылей в кострах и оружие. Эти строки представлены стучащими звуками «к», «т», «с», напоминающими грохот костей:
Контейнеры костей стекают под откосы
Все костыли в костры, кастетом на контакт
Лирический герой пытается скрыть и забыть что-то невинное, чтобы не стать жертвой стукача за стеной: «Прочтённое письмо порви на папиросы». После этого видим фантастические образы и повторение звука «ф»: «Фантасмагорий фон под фанатизма факт».
В следующем четверостишии вновь возникают причудливые, но в то же время жуткие и неприятные картины и обилие устрашающих звуков «бр»:
Бренчание брелков, небритые бродяги
Бретона и Дали далёкие борта
Обыденный аборт в обрушенном овраге
Образы смерти и костей сменяются жизнеутверждающими образами и повторением звука «ж»: «Желанных жизнесхем живая красота».
Затем позитивные картины разрушаются, вновь возникает игра слов («атрофий трывки», «Сутра утрачен», «трудности трюка») и «тарахтящих» звуков «тр»:
Отрадных атрофий трывки, и как будто
С утра утрачен сон о трудности трюка
От радости утра отринув атрибуты
Оторопевший страх отрежет от крюка
Резкая смена радостных моментов на трудные и страшные плавно переходит в пространство низов, где и находятся те самые колья, на которые несёт голову лирический герой:
На переходе вниз отключит эскалатор
Количество колов скатилось до пяти
Осиновым шестом укреплены плакаты
Со стрелкою, куда свою башку нести
Таким образом, в этом тексте описан путь от жизни к смерти, который пролегает в вертикальном пространстве. Смерть выражена в образе «пяти кольев». На пути к ним наш герой встречает мифическую Лысую гору как возможное укрытие, пиратские порты, страшные препятствия, но, несмотря на это, достигает своей цели. Что произойдёт дальше, мы не знаем, но понимаем, что образы смерти преследовали героя на протяжении всего пути.
Ударение на слоге выше прописной строки… (1987)
Стихотворение «Ударение на слоге выше прописной строки…» написано в конце 1987 года, но отличается от других текстов этого периода.
