Зеркальный вор - Мартин Сэй

– Не подфартило, бывает, – говорит Стэнли. – Последняя попытка? Ва-банк?

Гонщик часто-часто дышит, притопывает носком ботинка, вдавливает кулак в раскрытую ладонь другой руки. Все это выглядит очень комично, однако лицо Стэнли остается невозмутимым. На запястье хотроддера он замечает небрежно выполненную татуировку: что-то вроде вороны. С каждым его выдохом до Стэнли доносится запах алкоголя.

– Пойдем, Майк, – зовет девчонка. – Пойдем отсюда.

– Ты в минусе на двадцать баксов, приятель, – говорит Стэнли. – Хочешь уйти, не попробовав отыграться? Смотри сюда, это будет несложно.

Стэнли показывает карты – на сей раз король оказывается позади бубновой семерки – и начинает работать, незаметно исполнив подмену. Движения его настолько замедленны, что и ребенок мог бы их отследить.

– Ничего не упустил, Майк? – говорит он. – Твой последний шанс. Легкие деньги, чувак.

Гонщик поднимает глаза вверх, задумчиво щурится, потом снова смотрит на карты. Достает из бумажника две десятки.

– Средняя, – говорит он. – Король посередине.

– Ты в этом уверен?

– Да.

Стэнли берет у него две купюры, складывает их несколько раз, получая жесткий прямоугольник, а затем этим прямоугольником переворачивает за край среднюю карту. Семерка бубен.

– Что за херня! – восклицает гонщик. Ноздри его раздуваются, руки сжимаются в кулаки.

– А вот и чертов коп нарисовался, – говорит Стэнли, глядя вдоль набережной.

Карты и деньги мигом исчезают в его кармане; он хватает куртку и забрасывает ее на плечо. Девчонка теперь напугана, таращит глаза и вертит головой; но гонщик продолжает орать, брызжа слюной в лицо Стэнли.

– Там коп! Надо рвать когти! – говорит ему Стэнли. – Смываемся в разные стороны.

Он круто разворачивается и уходит прочь. А навстречу ему быстро шагает Клаудио, который, проскочив мимо Стэнли, натыкается на преследователя и как бы ненароком преграждает ему путь.

– Ты выиграл? – цепляется к нему Клаудио. – Ты отыграл мои деньги?

Слышатся вопли и ругань, когда гонщик отбрасывает Клаудио на кого-то из проходящих мимо людей, но Стэнли не оглядывается. Сделав два последовательных поворота направо, он выходит на Спидуэй и перебегает узкую улицу перед носом ползущего в пробке «десото».

Теперь он оказывается позади все того же павильона, но набережная отсюда не видна. Вдали над улицей висит крытый пешеходный мостик, соединяя вторые этажи двух старых отелей и обрамляя сияющий неон Виндворд-авеню, которая смотрится с этого ракурса, как сквозь замочную скважину. Силуэты людей передвигаются по мостику в обоих направлениях, пересекаясь и накладываясь друг на друга; никто не поворачивает головы в сторону Стэнли, и следом за ним никто не идет. Он замедляет шаг, дожидается, когда его обгонит все тот же «десото», а потом еще несколько машин, и сворачивает в ближайший переулок.

Хорайзон-корт упирается концами в два Т-образных перекрестка – Спидуэй здесь, Пасифик-авеню напротив – и, как все местные улицы, освещается цепочкой фонарей, подвешенных на толстых кабелях над проезжей частью. На полпути вдоль квартала есть темная зона – несколько дней назад Стэнли разбил там фонарь с помощью примитивной пращи и яйцеобразного голыша из розового кварца. «Травит живым серебром ваши дремучие камни», – мельком всплывает в памяти, когда он спешит к тому месту и, предварительно оглядевшись, ныряет в дверной проем заброшенного магазина.

Там он первым делом нащупывает в темноте заранее приготовленную сосновую доску и подпирает ею дверь между ручкой из кованого железа и выбоиной в бетонном полу. Затем щелкает отцовской зажигалкой с клеймом «MIOJ» и подносит пламя к свечному огарку, закрепленному на перевернутой банке из-под венских сосисок. Слабый желтый огонек кое-как освещает комнату.

Стэнли до сих пор не может понять, чем здесь торговали прежде. Пыльные прилавки со стеклянным верхом и следы от крепления к стенам ныне отсутствующих шкафов-витрин напоминают ювелирный магазин его двоюродного деда в Уильямсберге – он побывал там однажды в раннем детстве и повторно в прошлом году, на сей раз как соучастник кражи, – но с этим магазином все равно что-то не так. В подсобном помещении стоят два верстака с просверленными в них отверстиями под болты большого диаметра, явно для крепления какого-то массивного оборудования. Там же в сумрачных углах попадаются всякие странные вещи, от крошечных винтиков и проволочных полуколец до россыпей искрящегося белого порошка. Клаудио говорил, что порошок остался после шлифовки стекла, – хотя откуда бы ему знать такие вещи?

В прибрежных кварталах, на протяжении мили между Роуз-авеню и Вашингтонским бульваром, полно заброшенных зданий – бывших бинго-залов, подпольных фабрик, притонов и прочих теневых заведений, – но Стэнли остановил свой выбор на этом магазине, потому что он мал, неприметен, расположен в центре квартала и выходит задним окном на парковочную площадку. После двух дней поисков подходящего укрытия и двух бессонных ночей, когда они бегали от патрульных копов или тряслись от холода на пляже, Стэнли разбил уличный фонарь перед этим зданием и взломал дверь, после чего они с Клаудио занялись обустройством нового логова: высадили оконное стекло в подсобке и передвинули к задней стене один из верстаков, тем самым подготовив путь отхода, а также соорудили тайник для своих скудных пожитков, пробив дыру в гипсовой панели.

И вот сейчас Стэнли берет свечу и наклоняется к этой дыре. Армейский вещмешок его отца на месте, засунутый подальше от посторонних глаз. Прежде чем его извлечь и открыть, Стэнли отвинчивает крышку фляги и делает несколько глотков воды. Все его имущество – одеяло, консервы, смена одежды – постоянно хранится в мешке на тот случай, если придется срочно рвать когти. Стэнли выкладывает на пол кое-что из верхних вещей, чтобы поглубже припрятать наличку. Пересчитывает деньги, хотя и без того знает сумму: пятьдесят девять долларов. Они с Клаудио утроили свой капитал всего за пару часов и при этом не нарвались на арест или мордобой. Пока что им везет.

Однако Клаудио уже пора быть здесь. У Стэнли нет часов, его вообще не заботит время, но он знает, что Клаудио хватило бы нескольких минут, чтобы отделаться от гонщика и вернуться на базу. А прошло уже явно больше. Может, Стэнли не расслышал условный тройной стук в дверь? Возможно, хотя вряд ли.

Он засовывает деньги и три игральных карты между банками сардин – на всякий случай оставив в кармане несколько баксов и одну пятерку, – укладывает обратно в мешок вынутые перед тем вещи, достает из куртки «Зеркального вора», помещает его на самый верх и затягивает горловину. На секунду задерживается, чтобы нащупать сквозь старый истончившийся брезент контуры книги, подбадривая себя мыслью о том, что уже очень скоро его жизнь радикально изменится. Потом убирает мешок поглубже в дыру и задувает свечку.

16

Он предпочитает не идти по тротуару спиной к водителям – возможно, гонщик сейчас где-то рядом за рулем своего хот-рода – и потому делает крюк: проходит три квартала до Винворда, пересекает улицу и поворачивает направо, к океану. Глаза его также в беспрестанном движении, в такт шагам вглядываясь то в лица за ветровыми стеклами встречных машин, то в пешеходов, курсирующих между берегом и городом. К этому времени уличные фонари уже обзавелись туманными ореолами, а толпы гуляющих обывателей в основном рассеялись. Вместо них из сумрака возникают образы, хорошо ему знакомые еще по нью-йоркской 42-й улице: буйно-пьяные морячки и солдатики, «принцессы панелей» на рабочей прогулке, расфуфыренные черные деляги, впалощекие наркоманы, готовые ради дозы стибрить все, что плохо лежит. В свете тихо зудящей неоновой вывески миссионеров – «ИИСУС СПАСАЕТ» – каждая пара глаз отливает красным, а каждый нос отбрасывает длинную тень, как гномон солнечных часов.

Стэнли достигает променада, где уже совсем пустынно, и внимательно смотрит сначала в одну, потом в другую сторону. Гонщика и его подружки не видать, зато Клаудио обнаруживается почти сразу: он сидит сгорбившись на скамейке в двух сотнях шагов от Стэнли, примерно в квартале к северу от заколоченного павильона. А перед ним маячит троица отморозков в подвернутых джинсах и мотоциклетных куртках. Сначала Стэнли думает, что это ограбление, но потом отмечает их лениво-расслабленные позы, словно они кого-то дожидаются. Клаудио слегка раскачивается, держась руками за голову, – продолжает корчить из себя пьяного. Стэнли ухмыляется. Этот парень, конечно, не Марлон Брандо, но в умении лицедействовать ему не откажешь.

Двое из троицы – те самые, которые недавно наблюдали за охмурением гонщика. Третий, видимо, в ту пору ошивался в иных местах. Поодиночке такие обычно не ходят, а это значит, что должен быть как минимум еще четвертый, – возможно, он отправился за остальными членами банды. Когда все будут в сборе, они вытрясут из Клаудио наводку на Стэнли и потом возьмут в оборот их обоих за то, что промышляли на «чужой территории». Действуют примитивно, нахрапом, а их конечной целью является Стэнли, тут уже без вариантов.