Сталин. Разгадка Сфинкса - Марат Ахметов

Ситуация на вверенном ему участке стабилизировалась (Пилсудский не пожелал поддерживать белых генералов), и 7 сентября Сталин напоминает о себе Ленину тем, что ЦК лишь временно направлял его на военную работу. Что он чрезвычайно переутомлен и может оставаться на фронте «еще неделю, не более». Кобе была предоставлена передышка, но весьма незначительная.

К Москве приближался генерал Деникин, и Сталин в конце сентября оказался на Южном фронте. Казалось бы неудержимое продвижение войск Деникина на север и, особенно рейд кавалерийского корпуса генерала К.К. Мамонтова по тылам плохо сколоченного Южного фронта, вызвали переполох в среде политического и военного руководства большевиков.

Известно письмо видного большевика В.А. Трифонова, написанное старому партийцу А.А. Сольцу, характеризующее положение на Южном фронте того периода времени. Там, в частности, имеются следующие строки: «…На юге творились и творятся величайшие безобразия и преступления, о которых нужно во все горло кричать на площади… Южный фронт — это детище Троцкого и является плотью от плоти этого… бездарнейшего организатора… Там, где Троцкий пытался работать, там сейчас же начиналась величайшая путаница…».

Но Трифонов лишь поделился своими соображениями с Сольцем и просил у него совета о передаче их Ленину.

Позже более прямой и открытый Г.К. Орджоникидзе (Серго) столь же резко и нелицеприятно напишет непосредственно Ильичу о ситуации в штабах Южного фронта. Однако безрезультатно. Если не считать того, что у самого Серго возникнут проблемы с РВСР.

Сумятица многократно усилилась в конце августа, когда конница Мамонтова захватила Тамбов и Козлов — недавнее пристанище штаба Южного фронта. А горячий красный казак Ф.К. Миронов, возмущенный волокитой с формированием особого Донского кавалерийского корпуса, самочинно выступил из Саранска с имевшимися у него силами против Деникина.

Троцкий и его присные немедленно восприняли демарш Миронова исключительно как измену и отрядили на его поимку Буденного. Остывший после того как почти все его воинство рассеялось, бунтарь покорно дал себя арестовать. Миронов подвергся суду Ревтрибунала и вместе со своими командирами был приговорен к расстрелу. Но на первый раз помилован.

РВС Южного фронта в составе М.М. Лашевича, Л.П. Серебрякова, Т.И. Смилги представлял собою лебедя, рака и щуку. О чем последний откровенно письменно признавался Ленину, заверяя, что «теперешний состав Реввоенсовета неработоспособен».

В середине сентября по итогам сводки Склянского, Ленин свирепо констатировал, что вопреки словесным уверениям «на деле у нас застой — почти развал. На сибирском фронте поставили какую-то сволочь Ольдерогге и бабу Позерна и «успокоились». Прямо позор! А нас начали бить! Мы сделаем за это ответственным РВСР, если не будут приняты энергичные меры. Выпускать из рук победу — позор…».

Разногласия по поводу осуществления оперативных планов на Южном фронте между новым главкомом и Троцким, поддержанным комюжфронта B.E. Егорьевым и членами РВС Серебряковым и Лашевичем, достигли своего апогея, когда Деникин овладел Курском. Его кавалерия хозяйничала в районе Воронежа и, угрожая Орлу и Туле, нацеливалась на Москву. Тульской губернии, объявленной с ее военными заводами на осадном положении, ставилась задача «во что бы то ни стало, ценой каких угодно жертв и потерь отбить наступление Деникина…».

В данной ситуации ЦК партии принял кардинальные решения по укреплению юго-восточных подступов к Белокаменной новыми силами, в том числе, в среде руководства. Особая группа войск Южного фронта была преобразована в самостоятельный Юго-Восточный фронт под командованием В.И. Шорина (члены РВС: Смилга, Трифонов, С.И. Гусев (Драбкин). В числе прочих перемещений конный корпус Буденного оказывался в оперативном подчинении 8-й армии. Новым командующим Южного фронта назначался А.И. Егоров, а Сталин, соответственно, членом РВС Южного фронта. Он внес весьма весомую лепту в организацию разгрома деникинских войск.

Наивысшей точкой наступления Деникина на Москву стало взятие белыми Орла. Однако они уже выдыхались. К тому же, казачья вольница, удовлетворенная награбленным добром, предпочла вернуться в свои станицы.

В третьей декаде октября красные сумели нанести белым решающие поражения под Орлом, Кромами и Воронежем. Войска Деникина начали откатываться обратно — на юг.

В стане большевиков вновь разгорелись дебаты по поводу дальнейших действий, ярким образчиком которых служит письмо Сталина Ленину с Южного фронта, опубликованное позже с ошибочной датой 15-е октября. За два дня до того, члены РВС Южного фронта Сталин и Л.П. Серебряков официально обвинили Ставку и Ревввоенсовет Республики и, в частности, одного из ее членов Гусева в пренебрежении к нуждам их войск. О степени распрей ярко свидетельствует тональность депеш, доходящая до прямых оскорблений. Гусева, к примеру, Сталин презрительно обозвал «стратегическим петушком».

Настаивая перед Ильичом на принятии своего варианта окончательного разгрома Деникина, Сталин в завершение в ультимативной форме написал: «Без этого моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на Южном фронте».

Кавказец принял также самое деятельное участие в усилении красной конницы (преобразованию корпуса Буденного в конную армию), равно прославившейся как лихостью и удалью в схватках с неприятелями, так грабежами и погромами мирных обывателей.

Ускоренной реорганизации благоприятствовали дерзкие до нахальства в условиях сильнейшей пурги действия конников Буденного при захвате важнейшего опорного пункта белых — станции Касторной. Красные овладели там огромными трофеями, а весь деникинский фронт окончательно надломился. Решительная поддержка Сталиным инициатив Буденного способствовав ликвидации огромного перевеса белых в кавалерийских частях.

После взятия Ростова и выхода красных к нижнему Дону произошла новая реорганизация фронтов на юге. 10 января 1920 года на базе Южного возник Юго-Западный фронт, а Юго-Восточный 15 января был преобразован в Кавказский и усилен включением в его состав 8-й армии и Первой конной.

Спустя непродолжительный период времени исполняющим обязанности командующего Кавказским фронтом был назначен М.Н. Тухачевский, вместо Шорина. Так как Ворошилов и Буденный неоднократно апеллировали во все возможные инстанции (Сталину, РВСР и Ленину) ввиду неправильного применения последним, по их мнению, кавалерии.

Шорин при очной встрече с «бунтовщиками», проигнорировал не только их демарш, но и письменные рекомендации главкома, вынудив Буденного написать пространное послание Ленину. Через день он связался со Сталиным, к тому времени возвратившемуся после непродолжительного пребывания в Москве в Курск. Сталин сообщил Буденному, заодно и Ворошилову, что еще раньше добился таки отставки Шорина, но приехать в Ростов ввиду перегруженности делами не может. К ним направлен Орджоникидзе и новый комфронта, то есть Тухачевский.

В тот период времени Сталин достаточно близко соприкасается с Тухачевским, который, несмотря на оказанные ему недавно в Москве громкие почести, временно оказался не у дел. Истинной причиной казуса, видимо, случилась проводимая реорганизация фронтов. Как бы то ни было, деятельный Тухачевский в самом конце 1919 года не вступил в командование 13-й армией Южного фронта. Более того, свежеиспеченный сокрушитель остатков колчаковских войск около трех недель просидел в штабе сталинского фронта.

О письменной апелляции «забытого» военачальника в РВСР стало известно Ленину, вследствие чего Тухачевский получил вожделенное назначение «временно исполнять обязанности командующего войсками Кавказского фронта».

Не снимая со Сталина ответственности за операции Юго-Западного фронта и другие участки, на него дополнительно полностью взваливают организацию работ по восстановлению экономики региона. 20 января Сталин утверждается СНК председателем Украинского совета трудовой армии и часть подконтрольных ему войск входит в состав этого контингента. Его ставка и штаб фронта находятся в Курске, в то время как для пользы дела необходимо находиться на Украине. Возможно, данное обстоятельство становится поводом для очередных козней, направленных против Сталина, которого буквально разрывают на части.

Он вынужден обратиться с просьбой в бюро ЦК отменить «постановление о введении его в состав Всеукраинского ревкома». А на одном из заседаний высшей партийной инстанции председатель Башкирского ревкома А.З. Валидов выдвинул предложение отозвать Сталина в Москву «для непосредственного руководства национальным строительством на Востоке».