Океан - Андрей Арсланович Мансуров

К счастью, этого не произошло: чудовищная туша сползла с Островка, и сразу нырнула. Может, монстр надеялся, что в неведомых глубинах, где Бомстеры обычно и живут, он избавится от боли…

Гар кровожадно ухмыльнулся: наивное животное!..

Утром Мария, забравшаяся на Вышку, долго рассматривала что-то за кормой. Потом позвала и Лайю. Когда слезла и Лайя, недовольно буркнув: «Ни фига не видно — глаза отекли!», Гар, хоть это и было неудобно из-за всё ещё носимого лубка, забрался наверх.

Он-то сразу понял, что это за странная, приличным бугром выпирающая из невысоких волн масса, плавает в добрых десяти километрах за кормой.

Дохлый Бомстер!

Вот бы вернуться, да распотрошить его! Уж в теле этого гада — действительно масса полезных вещей! Упругие и прозрачные кишки. Море жира. И костяные пластины чудовищного черепа — их не пробить ни одним гарпуном! Вот это были бы щиты!..

Впрочем, куда это его повело: им сейчас противопоказаны встречи с другими Племенами. С другой стороны — так далеко на север вряд ли кто заплыл. Разве что такие же как они маленькие, или сильно потрёпанные Островки. С населением, нуждающимся в увеличении по-крайней мере в несколько раз.

Гар сообщил женщинам о том, что возвращаться они не будут — Островок не может возвращаться. Поэтому и несёт Вечный Поток и Ветры над этим Потоком все Острова — неумолимо и неуклонно, только вперёд — на Закат солнца!

Однако следующим вечером их крошечному Племени пришлось испытать настоящее потрясение!

Ветер прекратился!

Вот уж чего Гар не ожидал!

Это, это… Нарушение всех, самых извечных и заповедных, Законов и Правил!

Ветер есть всегда! Это-то им вдолбили ещё с молоком матери!..

Женщины молчали, но Гар видел — те напуганы. Причём — сильней, чем акулой, Бомстером, и даже возможностью встречи с другими людьми! Он, постаравшись принять авторитетный вид, храбро заявил:

— Племя Гара! Спокойствие! Шаман предупреждал меня, что есть такие… Особые… специальные места в нашем Мире, где нет Ветра. Или он — даже дует в другую сторону! Ничего кощунственного в этом нет. Просто нужно немного переждать. И священный Ветер снова подует!

— Вождь! — Лайя, конечно, не могла не воспользоваться своим привилегированным положением будущей матери сына Вождя, — А сколько мы… будем ждать?

— Не знаю! — честно сказал Гар, быстро соображая, чего бы ещё соврать правдоподобное, — Сам-то Шаман… Да и всё наше Племя не сталкивалось никогда с этими местами. Потому что Племя Аррамов всегда держалось в Потоке. И не нуждалось в больших периодах для наращивания сил и числа Воинов… Так что мы — первые. И ждать придётся, я думаю, несколько дней.

Ничего. Будем ждать. Еда у нас есть.

Мария поторопилась сказать, поклонившись в знак согласия:

— Да, о Вождь! Мы будем ждать!

Лайя… Не сказала ничего. Но — тоже поклонилась. Хотя её лицо…

Гар призадумался. Немного погодя прошел на кромку пляжа.

Что это — мини-бунт со стороны любимой (и пока — единственной) жены?! Или… Она просто сильно напугана? Ну, он и сам, честно говоря, ощущал неудобство и беспокойство. А ещё бы! А ну — как Ветер не подует вообще?! И они застрянут здесь, на кромке Великого Потока, не в состоянии двинуться ни туда, ни сюда?!

Гар наломал крошечных щепочек от высушенного куска шеста, оставшегося от первых, маленьких, а теперь — запасных швертов.

Периодически он ходил вокруг Островка по пляжу, и бросал щепки в воды Океана.

Его самые худшие опасения подтвердились. Прошло несколько часов, а щепки всё ещё было видно: Островок застыл посреди огромного водного Пространства, и не двигался никуда!

Конечно, это не могло не тяготить и не нервировать — причём даже больше, чем запах от чёртова Покрывала, теперь словно душным маревом застывший над Островком. Конечно, они принюхались, и немного привыкли к нему, но всё равно — лучше б его не было!

И как Вождя, и как просто — Воина, Гара тяготило безделье и неопределённость их положения. Тяготило, и на подсознательном уровне и на сознательном уровне. Не как Господне наказание, а просто — досадное неудобство. Временное. Но досадное. Очень!

Но тяготило его, конечно, совсем не так, как ситуация волновала женщин!

Лайя к ночи устроила бурную сцену. Закатила настоящую истерику. Рыданья так и сотрясали лежащее на циновках шалаша стройное тело, линии которого немножко искажал округлившийся животик:

— Господь отвернулся от нас! Мы… уплыли слишком далеко от всех людей! А люди — они должны держаться вместе… Хотя бы и на разных островах!.. Мы все умрём!.. Мы согрешили — нельзя покидать Поток… и людей… Гар — сделай же что-нибудь!

Гар всерьёз волновался за наследника: его мать не должна испытывать в момент беременности сильных стрессов и переживаний. Иначе — будущий Воин родится нервным и слабым! Этого допустить ни в коем случае нельзя! Но что же ему делать?!

Словно молния сверкнула мысль! Ага! Он знает, что делать!

Ночной Священный Ритуал Гар начал только с появлением на Небе Луны.

— О, Великая Луна! Снизойди своей милостью на твоих верных рабов и будь великодушна к несчастным! Пошли нам Ночной Ветер! Умоляем: не оставь на растерзание пучинам Великого Океана, твоих детей, и на утеху всем тварям морским, твоих слуг и почитателей! Мы клянёмся, что никогда не… — на самом деле он повторял ритуал вызывания Дождя, слегка подправив слова: так, чтобы Дождь заменить Ветром.

Он не то, чтобы думал, что это сильно поможет, зато знал, что его Племя будет чувствовать себя уверенней: они помолились, попросили о прощении, и сделали всё, от них зависящее!

В конце ритуала Гар снова сам порезал свою руку, сцедил немного крови в плошку из половинки кокоса, затем порезал руки и Лайе, и Марии. С плошкой в одной руке кое-как забрался на Вышку. Выкрикнул завершающие слова:

— … и мы, в знак вечной любви и почитания, подносим тебе самое дорогое, что есть у нас: Жизнь нашу — нашу Кровь!

После чего вылил содержимое кокоса на циновку-крышу. Это место — ближе всего к Луне на их Островке!

Когда Гар, кривясь от боли в еще ноющей ноге, спустился, обе его женщины стояли рядом, тесно прижавшись, держась руками за руки друг друга, и буквально не дыша!

— Жертва принята! — нагло соврал Гар.

Впрочем — почему соврал?! Ведь он, и правда, вылил кровь! И она не пролилась обратно! (Ещё бы она пролилась — он сам вечером, пока Мария утешала Лайю