Океан - Андрей Арсланович Мансуров

Когда всё его отделили, и выбросили в Котёл провонявшие аммиаком внутренности, остался огромный скелет — в хвостовой части из гибких хрящей, в грудине — из костей. Шкуру всех шести ласт снимали особенно бережно и осторожно: их шершавая поверхность могла, хоть и недолго, до некоторой степени заменять Точильный Камень.

Лопасть огромного хвостового плавника разъединили на две вертикальные половины, шкуру со спины и брюха сняли большими кусками — пригодится накрывать шалаш от дождя!

Когда всё мясо было нарезано длинными и тонкими полосами, и развешено вялиться на натянутых канатах, Гар сам занялся обнажившимся костяком. Разъединил при помощи долота, костяного молота и ножа все позвонки, и дуги гигантских рёбер. Уж им-то он найдёт применение! Хуже обстояло дело с хрящами — из них ничего не сделаешь, пока не засохнут. А и засохнут — слишком непрочны.

Тем не менее, Гар не выкинул ничего. Но сложили все кости подальше от шалаша, и поближе к Котлу: пусть запах относит попутным ветром!

Работу закончили только к вечеру — еле успели до заката. Теперь еды было вдоволь, и Гар мог позволить себе заняться ногой. Для начала он снял лубок, сооруженный наспех. Ещё раз внимательно ногу осмотрел. Нет, перелом, если есть — то закрытый и без смещения: он прощупал, несмотря на боль, тщательно. Нога не выглядела лучше: живописные сине-зелёно-жёлтые разводы кровоизлияний и огромная опухоль уменьшились лишь немного: всё равно спасибо молоку и тапе. Подумав, Гар велел принести ему ещё старой кокосовой мякоти, и обложил ногу, перед тем, как вновь наложить лубки, ею.

Да, вот это дело! Ему сразу стало куда легче. Мякоть словно высосала боль из его натруженной за сегодняшний день ноги. Да и лубки не натирали, и теперь прилегали куда удобней.

Лайя высказалась в том смысле, что если Господин не возражает, он может ближайшие несколько дней ничего не делать — а только лежать, задрав ногу кверху — чтобы лучше заживала. А они с Марией будут лазать на Вышку, переставлять шверты, готовить еду, и всё остальное.

Господин не возражал.

Ночью Лайя, которую они всё так же опекали и согревали с обеих сторон, закричала.

Гар схватился за копьё и нож. Но, как оказалось, зря. Это Ребёнок толкнул ногой!

Его ребёнок!

Вот это да! Его сын торопится выйти наружу! Не иначе — хочет побыстрее начать помогать Отцу! Какой молодец! Гар про себя умилялся, внешне же старался проявлять эмоции сдержанно. Не положено Мужчине ржать как коню, и прыгать в победном танце! Да и не сможет он сейчас прыгать.

Ногу надо ещё поберечь!

Но, засыпая, он поймал себя на дурацкой ухмылке во весь рот — его сын толкнулся!..

— Мясо у нас есть месяца на два. — заявила однажды Лайя, всегда тяготевшая к упорядочению ресурсов, и ведшая строгий учёт всех припасов их крохотного Племени, — и планктон ловится отлично. А вот как насчёт Покрывала?

Гар почесал в затылке. Честно говоря, он никогда сам Покрывало не ловил. И даже Мария не помнила, когда в последний раз их бывшее Племя ловило Покрывало. Помнили же и она и Гар только то, что Покрывало можно приманить кокосовым молоком, а ловится оно почти как Акула — острогами и гарпунами.

Гар сказал, что кокосов-то у них достаточно… Но выразил сомнения: водится ли Покрывало так далеко на севере? Всем известно, что эта капризная рыба очень любит тепло. Ну, и молоко.

— Если хочешь, чтобы у твоего сына был достойный гамак, пелёнки, и кожа обрела прочность, а тело — силу и выносливость, придётся попробовать!

— Хорошо, дорогая, — Гар прекрасно осознавал, что десять дней ничегонеделания, впрочем, чуть ли не приказным тоном женой же ему и навязанное, страшно раздражают его женщину, привыкшую, что муж занят делами, — Завтра займёмся! Мария! Пойдём-ка на нос, посмотрим, что там с пальмами. Надо снова согнуть их…

Пальмы сгибали опять втроём. Подготовили катки и гарпуны. Гар уже вполне уверенно наступал на ногу, но лубок снимать не спешил — не хватало ещё, чтобы в самый важный момент кость снова треснула! С Покрывалом-то справляться проще — оно не кусается. Ну, почти.

Утром он лично срезал самый большой и спелый кокос. Вскрыл с ритуальными Песнями и Заклинаниями. Полоснул себя по левой руке, и сопроводил льющуюся в кокос кровь заключительными, самыми ответственными, словами. Ладонью перемешал. Готово.

Молоко Гар выливал частями, над каждой ещё немного попев.

Покрывало приплыло только к полудню — Гар уж и забыл, что оно очень медлительно, и думал, что старания пропали зря. Но выглядело создание весьма впечатляюще — огромное чёрно-бурое блестящее полотнище без каких-либо выступов и органов сверху тела… А вот то, что снизу — им сейчас, похоже, и предстоит ощутить…

Гар, только когда услыхал крик Марии, торчавшей на Вышке, сообщившей что объект атаки приближается, поспешил ополоснуть кокос водой из Океана, и вылить у самого пляжа. Молоко из второго кокоса он быстренько разбрызгал прямо по пляжу. Теперь оставалось только ждать.

И Покрывало не подвело.

Когда передняя кромка кожистого вала стала наползать на пляж и ощупывать и охлопывать его в местах, где пролили молоко, Гар, встав поудобней, дал команду. После чего и он, и женщины метнули что было сил гарпуны в переднюю кромку — все острия надёжно застряли в резинистой массе. Сразу же метнули и запасное оружие, разложенное под ногами.

Покрывало медленно, как бы нехотя, стало сползать с пляжа.

Ишь, чего надумало! Нет — никуда ты не скроешься!..

Гар метнул ещё две остроги — поближе к кромке тела добычи. Теперь они втроём стали тянуть за три каната, расположенные рядом. Когда где-то метр тела оказался на пляже, Гар лично пробил его большим якорем, и Лайя кинулась к деревьям, пока Гар с Марией удерживали Покрывало от бегства.

Лайя крикнула, что готово. Гар и Мария подсунули катки. Лайя перерубила. Пальмы вновь распрямились, почти половина Покрывала вползла на пляж. Гар воткнул ещё два якоря. Лайя закрепила их канаты, и снова освободила — следующие пальмы.

Теперь в Океане полоскался лишь небольшой кусок огромного животного, и надо было… бежать!

Женщины не мешкая скрылись за гребнем атолла. Гар задержался — и был наказан!

Да, он убедился, что якоря держат, но и получил порцию превонючего тумана в лицо!

Отплёвываясь, ругаясь, и утираясь руками, он поковылял на нос Островка — если