Бурный XVI век. Габсбурги, ведьмы, еретики, кровавые мятежи - Фрэнсис Вейнс

Генрих VII не стал сидеть сложа руки и сразу занялся поисками невесты. Это натолкнуло императора Максимилиана на мысль. Габсбургская казна была пуста, ее требовалось срочно пополнить, поэтому приданое пришлось бы очень кстати. Дочь Максимилиана Маргарита овдовела второй раз – даже третий, если считать ее помолвку с Карлом VIII, когда тот был ребенком, – после скоропостижной смерти Филиберта II Савойского жарким летним днем. Максимилиан быстро произвел расчеты. Новый договор с Англией поставил бы французского короля в тупик, а Маргарита, которая в 21 год уже трижды побывала замужем, могла ради отца и брата выйти замуж четвертый раз. Максимилиан отправил Генриху VII копию портрета пятнадцатилетней Маргариты, написанного в 1495 году для брачных переговоров с испанской королевской четой.

Филипп Красивый дополнил эти переговоры еще двумя браками и предложением торгового договора. Он предложил выдать свою восьмилетнюю дочь Элеонору за принца Генриха Тюдора, а сына Карла, чья помолвка с французской принцессой была расторгнута, женить на девятилетней Марии Тюдор. В дополнение к этому англичанам была обещана неограниченная торговля с Нидерландами и более низкие пошлины. Одним словом, предложение, от которого невозможно отказаться. Договор с Англией должен был обеспечить Филиппу и Максимилиану военную и политическую поддержку, которая была необходима для того, чтобы уладить дела в Италии и Испании.

Договор между Генрихом VII и Филиппом Красивым был возведен на песке. Маргарита, которая после трагической смерти второго мужа не хотела выходить замуж, написала брату и отцу письмо с резким отказом. В 1509 году Генрих VIII решил жениться на вдове своего старшего брата Артура Екатерине Арагонской, младшей сестре Хуаны, что позволило бы Англии получить вторую часть исходного испанского приданого. Помолвка Карла и Марии Тюдор была расторгнута пять лет спустя, когда Генрих VIII выдал свою сестру замуж за престарелого французского короля Людовика XII. После смерти Анны Бретонской тридцатичетырехлетний Людовик XII находился в панике и готов был заплатить любые деньги за новую жену, которая родила бы ему наследника мужского пола. Предложенный же Филиппом английскому королю торговый договор провалился и стал известен как Intercursus Malus, или Плохой договор. Он так и не был ратифицирован и впоследствии оказался заменен другим договором.

«Я, король»

Филипп и Хуана пробыли в Англии три месяца, после чего отправились в Испанию. В английских штормах они потеряли четыре корабля, на которых, по словам Филиппа, «было очень мало людей», но при этом погибло много произведений искусства. Во время перехода из Англии в Испанию море внезапно настолько успокоилось, что корабль с придворной капеллой смог идти рядом с кораблем Филиппа и Хуаны и сопровождать их с музыкой вдоль испанского побережья. Четыре дня спустя бургундская флотилия встала на якорь в Ла-Корунье. Дальше кортеж двинулся посуху. Лошади достались не всем. В частности, слуге Яну Баувенсу было поручено незавидное дело – всю дорогу пешком тащить на спине сорокакилограммовый орган капеллы.

Очередную встречу Филиппа Красивого с не muy sympático [53] тестем Фердинандом нельзя было назвать сердечной. В течение нескольких месяцев они оба с подозрением следили друг за другом на расстоянии (Филипп остановился в монастыре в Ла-Корунье на северо-западном побережье Испании, в то время как Фердинанд находился в 400 километрах от него в Торкемаде). В этот период испанский король решительно приказал своим людям выкрасть переписку Филиппа. В руки испанцев попало одно зашифрованное письмо Филиппа, но им не удалось прочитать его, потому что взятый в плен слуга бургундского двора отказался сообщить код.

Началось политическое представление театра теней, в котором Филипп Красивый боролся за то, чтобы его как можно скорее признали наследником престола, а Фердинанд изо всех сил стремился произвести на свет наследника. В это время Людовик XII ловко воспользовался испанским политическим тупиком и вторгся в маленькое королевство Наварра, которое находилось в Пиренеях и граничило с Кастилией. Одновременно с этим он поддержал герцога Гелдерна, который служил «шипом Валуа в габсбургском боку», чтобы тот напал на Нидерланды с севера. У Филиппа оставалось мало времени. Он потребовал пересмотреть ранее заключенный договор с Фердинандом, чтобы Хуане, вокруг которой разворачивалась их борьба за власть, была отведена лишь второстепенная роль. Для пущей убедительности он отныне добавил к своей подписи слова «Yo el Rey», то есть «Я, король».

Филипп возлагал большие надежды на кастильские кортесы, которые представляли собой правящие советы. За признание Хуаны недееспособной Филипп обещал кортесам большую политическую роль. Испанские представители не остались равнодушными к его обещаниям, и в итоге было найдено компромиссное решение. 12 июля 1506 года Хуана Кастильская была признана «истинной и законной наследницей и владычицей королевства», а вслед за ней Филипп был приведен к присяге как «наш законный господин, король и ее законный супруг». Ему было позволено носить официальный титул el Rey, короля Кастильского королевства.

Но его обещания кортесам стоили ему поддержки кастильских аристократов. Гранды прозвали Филиппа Красивого El de las Mercedes – «Осыпающий милостями» – за то, что он подкупил кортесы. Между тем напряженность в Кастилии усилилась из-за пустой казны, неурожаев и разразившихся в Испании летом 1506 года эпидемий. Филипп Красивый выиграл борьбу за власть, но ему досталось королевство на грани гражданской войны.

Забытый государь

Через два месяца после признания королем Кастилии Филипп Красивый отправился со своим двором в город Бургос на северо-западе Кастилии. Эта поездка стала последней в его жизни. Через неделю после приезда король был приглашен мэром города на пир, завершившийся игрой в мяч, которую можно считать предшественницей тенниса. В нее играли как ракеткой или битой, так и руками, но без сетки. Филипп был страстным любителем этой игры. Проиграв на жаре в теннис целый день, он выпил ледяной родниковой воды. Когда у короля началась лихорадка, его окружение не сразу придало этому значение, поскольку у Филиппа и прежде внезапно случалась лихорадка, например в Лионе и Ридинге, однако быстро проходила. В течение следующих нескольких дней Филипп даже ездил на охоту.

Но самочувствие короля стало ухудшаться. Из-за лихорадки и кровавой рвоты он был вынужден слечь. Не теряя надежды, он заплатил большую сумму своему лейб-медику Алоизию Мартину, поскольку был уверен, что тот снова вылечит его. Но состояние короля не улучшилось, а мучения продолжались целую неделю. Горло Филиппа отекло так, что он едва мог говорить, помимо этого у него началась непрерывная диарея. Хуана все то время покорно находилась рядом с ним, но, по словам Пьетро Мартире, «не