С чего начиналось - Василий Емельянов

В сторону Горького? А ведь только утром я прощался со своим знакомым, он как раз выехал а Горький на машине и, пожимая мне руку, сказал: «Желаю удачи, я-то еду в тыл».

Через два дня я узнал, что в машину, в которой он выехал из Москвы, попал осколок бомбы и он был убит.

Грани между фронтом и тылом стирались.

В апреле 1942 года меня пригласили на совещание в Кремль. Совещание созвал Вознесенский.

Выглядел он плохо: бледное лицо, свинцово-синие круги под глазами. Вид сильно уставшего человека.

Он объяснил присутствующим ситуацию, сложившуюся с никелем:

— Мы никель по существу только и даем на производство брони, орудийной стали и авиационной промышленности — для изготовления коленчатых валов. А для выполнения программы по никелю нам нужно иметь… — И он назвал количество необходимого металла. — У нас же имеется его только… — И он вновь назвал цифру. — Вы специалисты и коммунисты. Подскажите, что делать? Как выйти из создавшегося положения?

Началось обсуждение сложнейшего вопроса: как быстро восполнить недостающее количество никеля? Какие никельсодержащие стали можно заменить на стали без никеля?

Стали вспоминать, что делалось перед войной по исследованию заменителей дефицитных металлов. Выступали один за другим с конкретными предложениями, производство каких деталей следует перевести на стали-заменители.

— Необходимо лучше использовать отходы сталей, содержащих никель, — предложил кто-то из участников совещания.

Я вспомнил одну из марок сталей для брони, которую мы в свое время тщательно исследовали. По своим броневым качествам она была хорошей и полностью удовлетворяла всем требованиям, но трудно сваривалась. При сварке появлялись трещины.

Поднялся Малышев.

— У нас, — сказал он, — сейчас при сварке танковых корпусов академик Патон чудеса делает: любую сталь сваривает и надежно и быстро. Давайте попробуем эту марку, я уверен, что она подойдет, если по всем остальным параметрам выдержит. Патон сумеет ее сварить.

Было высказано и много других предложений о сталях-заменителях. Выход был найден, и на следующий день было принято соответствующее постановление.

Неиспользованные возможности

О объем работы в комитете все увеличивался. Пришлось переводить работников из Барнаула в Москву. Потребовались дополнительные продовольственные карточки, да кое-кого из прибывающих работников пришлось размещать по квартирам, поскольку их дома были повреждены бомбардировками.

Как-то мне пришлось обратиться за содействием в получении дополнительных продовольственных карточек для вновь прибывших из Барнаула сотрудников к Анастасу Ивановичу Микояну. В то время он был и заместителем председателя Совнаркома, и наркомом внешней торговли. Когда я вошел в его приемную, секретарь сказал мне, что у него идет совещание и сразу же после окончания первого совещания начнется второе.

— У вас вопрос небольшой, и я советую вам зайти, как только закончится первое совещание, подойдите к нему и переговорите, иначе вам придется долго ждать.

Я вошел в кабинет — он весь был забит людьми. Анастас Иванович рассматривал просьбы об увеличении фондов на бензин, металл. Возбужденно говорил нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин:

— Очень прошу вас, Анастас Иванович, добавить бензина. У нас на авиационных заводах столько стружки скопилось, цехов уже не видно. Надо вывезти эту стружку.

Микоян молчал. Я знал, что с бензином трудно. Последнее время мизерные нормы на бензин для легкового транспорта снова сократили. Все идет армии.

Микоян поднял голову и, обращаясь к Шахурину, спокойно сказал:

— Знаете, товарищ Шахурин, в 1920 году у нас бывали очень длинные анкеты. В них иногда стояло, кажется, не меньше сотни вопросов и среди них такой: ваше отношение к Советской власти? И вот один старичок ответил на него так: «Советской власти сочувствую, но помочь ничем не могу». Я вам отвечу, товарищ Шахурин, похоже. Очень сочувствую авиационной промышленности, но, к сожалению, ничем помочь не могу. Что вам положено, вы уже получили. Бензина у меня в резерве больше нет.

В кабинете стало тихо. Поднялся еще один из присутствовавших и начал излагать свою просьбу:

— Металла не хватает. Мы ведем большое строительство, а нам не из чего делать арматуру для бетонных сооружений. Если металла не получим, все строительство остановится.

Микоян посмотрел на него грустными глазами и снова отказал:

— Нет больше металла — весь распределен.

На меня произвело большое впечатление выступление одного из представителей Грузии. Он просил выделить тысячу тонн железных прутьев для закрепления виноградной лозы.

— Виноградники пропадут, деревянные подпорки у нас гниют, лоза гибнет, — со страдальческим лицом говорил грузин. — Нам подойдет любой металл, ведь есть же, наверно, такой, который другим не нужен и они не могут им воспользоваться.

Перед моими глазами встали горы неиспользованного металла, лежащего на многих металлургических и крупных машиностроительных заводах. Вспомнилось, как однажды я обратил внимание на то, что в мартеновскую печь загружалась, видимо, недавно прокатанная стальная заготовка квадратного сечения.

— Что это за металл вы загружаете в печь? — спросил я тогда мастера.

— Снарядную заготовку.

— Зачем же вы ее вновь переплавляете?

— Брак. Высокое содержание фосфора.

— А сколько же в ней фосфора?

Мастер назвал.

«Но ведь это лежит в пределах ошибки химического анализа, — подумал я. — Ну, хорошо, нельзя использовать в снарядном производстве — так пригодится еще для чего-то».

— Сколько же вы такой заготовки уже переплавили?

— Да, вероятно, триста тонн, не меньше, если не больше, — ответил мастер.

На дворе другого завода я видел сложенные штабелями стальные прутки. Это был калиброванный металл, по-видимому, недавно сложенный. Поверхность прутков была блестящая, нигде не тронутая ржавчиной.

— Что за металл у вас лежит? — спросил я сопровождавшего меня по заводу инженера.

— Сами еще не разобрались: завод получил металл без паспорта, а бирки, закрепленные на прутках, оторвались. И теперь неизвестно, что с ним делать. Единственная возможность узнать, что за металл, — отобрать пробу от прутков и сделать анализ. Но вы представляете, какая это работа? Проще передать этот металл такой организации, которая может использовать не марочный металл, а просто сталь торгового качества, независимо от ее состава и механических свойств. А если этого сделать нельзя — придется переплавлять. Не анализировать же каждый пруток!