Дикторат - Галина Манукян

– Куда столько? – удивился Тим.

– Вас теперь двое, а меня какое-то время не будет.

– Рейд?

– Химичей приструнить надо, – нехотя признался Эдэр. – Совет пока канителится. Им, видите ли, праздник Духа Огня мешает. Типа обычаи надо почитать, подготовиться, как положено, ритуалы провести и прочее. Но, к духам не ходи, я знаю, какое они примут решение, когда соберутся по новой через пару дней. Так что дал своим задание точить мечи и кормить боевых псидопсов, а сам пока к вам метнулся.

– Может, оно и к лучшему, что не сразу, – сказал Тим. – Ваши химичи сами успокоятся, и кровопролития не будет.

– Угу, сами, – ехидно ухмыльнулся гигант. – Шнурки пожуют и успокоятся. Ты всегда против войн. А без них нельзя. Если б глоссы всех в узде не держали, тогда глодали бы мы старые кости вместо этого, – Эдэр показал рукой на припасы.

Я молча потянулась за яблоком, маленьким, сушеным, явно из наших, степняцких подношений. Эдэр был прав в одном: все кланы к этому столу приложились: мед от отшельников, масло и сыр – от любильцев, соль и яблоки – от нас. Всех глоссы обобрали. Но, выходит, я теперь такая же – ем чужое и радуюсь. Я поморщилась.

Шеска наверняка сказала бы, что я хорошо устроилась и надо делиться с друзьями. Поделилась бы, но она далеко… Было бы классно рассказать ей все и послушать советы. А советов у той бы нашлось с дюжину на каждый чих. Я покачала головой чуть заметно: надо же, и за болтливой Шеской тоже следят, и за Мусто, и за остальными. Ой, а значит, чертовы следуны видели, чем мы с Мусто в пещерах занимались… Меня накрыло волной возмущения: зачем за делами двоих следить?!

Эдэр не понял моего выражения лица.

– Что, Лиссандра, не нравится, что «гадский глосс» принес тебе продукты?

– Нет-нет, наоборот, спасибо. Это я про слежку подумала, – поспешила я оправдать свою насупленную физиономию, а то обидится и делиться не станет.

Тот посуровел и сжал кулаки:

– Да, надо кончать с этим. Только как?

– Нас и так теперь не выследить, – заметила я и даже улыбнулась Эдэру. Тот сразу оттаял. Нет, правда, странный он какой-то!

– Мне серьгу придется надеть обратно – никто не должен заподозрить, пока буду разбираться с этим делом.

– Я там раскурочу все, чтобы точно не заработала, – предложил Тим. – Потом наденешь.

Эдэр кивнул и снова запустил руку в мешок. Неужели не всю еду достал?!

Но на свет показались не колбаски или орехи, а новенькие, мастерски сшитые сандалии. Красивые.

– Тебе, – гигант поставил передо мной. – Не стоит о камни ноги колоть.

– Мне?! – оторопела я.

– И вот это, – гигант раскинул передо мной ворох одежд – целый костер красочных тканей, – выбирай.

У меня пропал дар речи. Сглотнув, я замешкалась, а потом вытянула наугад вязаное платье цвета мха, другой рукой – холщовые штаны, а еще серую льняную тунику, и розовую из чего-то нежного, струящегося между пальцами. Ой, духи! Словно утреннюю зорьку из ручья зачерпнули и в платье превратили! Под розовым чудом лежала вязаная маечка и кожаный жилет… С длинной бахромы что-то соскользнуло и грюкнуло об пол. Я подняла с пола связку браслетов и бусики.

– Можно взять что-то одно? – срывающимся от волнения голосом спросила я, совершенно не понимая, как отдать предпочтение чему-то, а другое вернуть.

Эдэр улыбался.

– Все твое, если нравится.

– Правда?! – я перешла на шепот, словно Тим мог отвлечься от журнала и попросить поделиться… Сердце забилось сильнее.

– Правда.

Я схватила охапку одежд дрожащими от жадности руками, захлебываясь от восторга и благодарности, но тут услышала:

– Я бы, конечно, предпочел, чтобы ты ходила голой. Но если в одежде, то сначала примерь и покажись.

Все это Эдэр проговорил тоном хозяина, а мне вспомнилась Шеска и ее «мужчины просто так подарки не делают, чем больше подарят, тем больше потребуют».

– Нет, спасибо, – я положила вещи обратно на стол. – Мне есть в чем ходить.

Глаза Эдэра перестали смеяться и стали обжигающе холодными.

– Обноски больше по вкусу? – прорычал он.

– Да. Я вообще предпочитаю не мыться и ходить в козлиной шкуре, – ответил за меня упрямый бес. – Козы у вас нет?

– Уже завел!

Эдэр в сердцах смёл наряды на пол. Браслеты жалобно звякнули, покатились и утонули в тканях. Я вздрогнула. Так и тянуло подобрать их, но я стояла, гордо выпрямившись, и смотрела Эдэру прямо в глаза, думая: «Со мной твои штучки не пройдут».

– Эйнштейн меня раздери, – подошел Тим. – Вас на секунду оставить нельзя.

– Хорошо, что ты не баба, Тим, – процедил сквозь зубы Эдэр, сердито зыркая на меня, – иначе мы б с тобой и двух дней в тайнице не продержались. Верно жрец говорил, что женщины – тупоголовые коровы, которых дальше постели пускать нельзя! А в руки им только метла сгодится и тряпка для мытья полов.

– Сам дурак, – буркнула я чуть слышно и ушла в свою комнату.

Залезла с ногами на топчан и забилась в угол. Гад! Какой же гад! Урод глосский! Обозвал меня коровой! И вообще… Духи, поскорее бы он свалил в свой рейд. А мы с Тимом пойдем на охоту, а потом улетим отсюда. Через Разлом. На свободу!

В глазах зачесалось. С одной стороны, было обидно, что меня опять посчитали вещью. Хотели обменять «вещь» на вещи… Как такое стерпеть?! Я – свободная охотница, и плевать хотела на всех глоссов вместе взятых, на их жрецов, которые не только следят за народом, но и внушают всякую чушь. С другой стороны, донимала досада: такую красоту отдать пришлось. У меня в жизни подобных нарядов не бывало. Та же Шеска давно бы сдалась Эдэру, а я отчего-то не могу. Может, я просто дурында стоеросовая?

Я обняла руками колени и потерлась о них носом. Вдруг меня осенило: а, может, жрецы специально такое глоссам рассказывают? Не просто так? И порядки у них такие жуткие тоже, наверное, из-за жрецов? Чтобы все вверх ногами было устроено, и людьми управлять было проще? Вот уж гады в комбинезонах! Попался бы мне хоть один сейчас. Устроила бы я ему хрен с арбузом!

А потом мне стало стыдно за себя: Эдэру я ни много, ни мало, а жизнь задолжала. Хотел бы, уже своего потребовал. Как тогда в терме… Что по сравнению с этим наряды? Он меня спас, рисковал, а я… Но не могу я собой платить, не могу! Хотя повежливее быть следовало.

Совестью сдавило виски. Я прислушалась. К моему удивлению, Эдэр не бушевал в большом зале. Было тихо. Ушел? Жаль, если так. Будет думать, что я сволочь неблагодарная. И Тим тоже так решит.

Я вздохнула и направилась туда. Гигант сидел за столом, надутый, как хомяк, набравший в щеки крупы. Он читал. Или делал вид. Тим рыскал щупальцами по верхней полке стеллажа. А одежда и красивые сандалики так и валялись ненужной кучей на полу.

Я подняла все, еле удерживая в руках, и посмотрела виновато на Эдэра.

– Простите, – тихо сказала я. – Я заберу вещи. Спасибо.

Он не удостоил меня взглядом, перелистнул страницу молча, словно меня тут и не было, а Тим обернулся, покачал головой и продолжил свои занятия. Я все испортила.

Вернувшись к себе и сбросив вещи на топчан, я с досадой почесала затылок. Дерьмово вышло. А ведь Эдэр явно старался: еды притащил – «пир-горой», об одежде позаботился. Ну, подумаешь, важничает! Если задуматься, имеет право – без него мы бы с Тимом уже кормили червей. Я потопталась на месте, закусив губу. Ладно, сделаю, как сказал Эдэр. Послушаюсь один раз. Всего один! Примерю и покажусь.

В свете масляного светильника одежды уже не казались такими яркими. Розовый балахон сам напрашивался в руки, и я провела по нему ладонью, млея от ласковых прикосновений ткани. Но было не время для прозрачных нежностей, которые значили бы для Эдэра одно: «Бери меня». Вот уж что нет, то нет! В присутствии гиганта я ни одно платье примерять не стану. Может, когда уйдет, не удержусь. Но не сейчас. Я выбрала узкие штаны, которые оказались мне впору. И сандалии тоже. Надо же, а у Эдэра точный глаз!

Под кожаный жилет, больше похожий на доспехи для юноши, я натянула светлую майку, без сожаления обрезала ножом лишнюю бахрому. Затянув волосы в хвост, переплела косу, как делали мужчины-глоссы. В нынешних обстоятельствах лучше быть похожей на парня. Это, кстати, и удобнее.

В стекле на картине отразилась моя фигура, и я осталась довольна – недаром Шеска говорила, что она будто точеная.

В чистой, новой одежде было приятно. И если б Эдэр не обозвал меня, я бы от всего сердца сказала ему «Спасибо» еще с добрый десяток раз. Оставалось лишь удивляться, как такой бесчувственный чурбан сумел раздобыть все нужного размера.

От двери послышался подхриповатый бас:

– Думал, ты выберешь другое.

О, духи, как Эдэр-гора-мышц умудряется бесшумно передвигаться?! Подлетает, что ли? Волей-неволей захочешь целовать амулеты, хотя у меня их уже не осталось.

Я обернулась, как ни в чем не бывало, – раз сам пришел, больше строить из себя виноватую не стану – и ответила:

– Я – охотник. Предпочитаю удобное.