Экипаж - Даниил Любимов

– Прошу быть предельно собранными.

И обратился к Гущину:

– Загляните в диспетчерскую, проверьте погоду по маршруту.

Погода была паршивой. Это и так было ясно. Ничего обнадеживающего Алексей не узнал. Но таковы были условия, и других не существовало, поэтому приходилось отталкиваться от того, что есть. Выйдя вместе с Зинченко и Александрой в салон, Алексей увидел сгрудившихся у выхода проводниц.

– От самолета не отходить, – предупредил Зинченко.

Они втроем спустились по трапу, где на перроне их уже дожидался представитель авиакомпании – мужчина средних лет, на первый взгляд производивший впечатление не совсем адекватного человека. Его глаза лихорадочно бегали, щеки пылали, речь была торопливой и сумбурной. Сам он нервничал и метался, как будто в горячечном бреду. Уверенности, что ему необходима медицинская помощь, добавляла стоявшая рядом медсестра со шприцем в руке, безуспешно пытавшаяся сделать ему укол. Представитель авиакомпании резко отгонял ее, будто надоедливую муху. Медсестре в конце концов все это надоело, и она решительно направилась в сторону госпиталя жаловаться врачу. Мужчина быстро заговорил, обращаясь к пилотам:

– Хорошо, что прилетели. Очень хорошо. Сейчас еще прибудут автобусы с людьми. Есть раненые. Надо взять всех, сколько поместится.

Его торопливая, как горная река, речь сопровождалась бурной жестикуляцией.

– Местные? – осведомился Зинченко.

– Тут местных нет, все вахтовым методом. На заводе и на разработках. Годами живут. Сейчас всех, кого можно, пытаемся эвакуировать. Несколько бортов отправили, три корабля с беженцами, но еще много народу осталось. А тела вы тоже с собой можете взять?

– Какие тела? – окаменел Зинченко.

– Ну, погибших. Тут погибших много.

Леонид Саввич покачал головой и крякнул:

– Нам бы живых увезти.

К самолету тем временем подошла группа беженцев – разного возраста, пола, социального положения. Женщины испуганно прижимали к себе детей. Все пребывали в некоей растерянности. Среди этой толпы своим оживленным видом выделялся высокий мужчина лет тридцати пяти, который, приникнув к окуляру бытовой видеокамеры, азартно снимал на ходу все подряд. Видимо, он один из присутствующих сохранял оптимизм и уверенность в том, что благополучно выберется. Его настроение не разделяла семейная чета – женщина, несущая на руках ребенка, и ее муж, тащивший вслед за ней какие-то поспешно собранные тюки, замотанные веревками и роняя их на ходу.

– Вы за нами? Когда полетим? – с тревогой в голосе обратилась женщина к летчикам.

Вместо них ответил Андрей – кивнул успокаивающе и произнес:

– Скоро. Заправимся и полетим.

Женщина раздраженно обратилась к мужчине с камерой:

– Не надо меня снимать, не люблю.

– А без паспорта возьмут? – волновался ее муж. – У меня все документы пропали.

Рядом негромко переругивалась молодая пара китайцев – парень и девушка. Они опоздали на предыдущий самолет и теперь винили в этом один другого. И хотя они разговаривали на китайском, эмоции на их лицах явственно передавали суть диалога. Девушку звали Лю, парня – Чэн.

– Я же говорил тебе, из-за тебя опоздали, – выговаривал Чэн.

– Это русский самолет? – не слушая его, беспокоилась о своем Лю. – Я с русскими не полечу.

– Зачем ты собирала вещи? – припомнил Чэн.

Атмосфера тревожности и надвигающейся паники уже царила среди этих людей, еще несколько часов назад живших обыденной жизнью и не ожидавших впереди никаких радикальных изменений.

Зинченко обратился к представителю авиакомпании:

– А что, какие прогнозы?

– Все может быть, – ответил тот. – Сами видите – все может. Я не знаю.

– А кто знает? – раздраженно спросил Леонид Саввич.

Представитель авиакомпании лишь развел руками. Вместо него ответил долговязый мужчина лет сорока, похожий на ученого:

– Однозначно будут еще проблемы. Но когда, с каким промежутком – неясно.

Судя по всему, он имел в виду пробудившийся вулкан. При этом он говорил уверенно, со знанием дела, перебирая в руках обломки какой-то каменной породы.

– А вы откуда знаете? – с подозрением спросил у него Зинченко.

– Я вулканолог, – пояснил мужчина. – А это аспиранты мои, – кивнул он на крутившихся рядом молодых людей, совсем молоденькую девушку с рюкзачком за спиной и парня чуть постарше.

Парень был на взводе и все торопил:

– Надо улетать скорее. Это вулкан, вы что, не видите?

– Петр, учитесь держать себя в руках, – строго заметил ему вулканолог.

– А чего тут рассиживаться? – не понимал Петр.

Девушка суетилась вокруг него с бутербродом в руке и приговаривала:

– Максим Петрович, вы замерзли и не поели. Пойдемте внутрь, там теплее.

Вулканологу, кажется, наплевать было на холод и голод, он их, скорее всего, даже не замечал. Посмотрев на студентку из-под очков, он в изумлении поднял брови.

– Милочка, вас плохо учили? При землетрясении бегут от зданий, а не к ним. Объясните ей, Петр!

– Улетать надо, – талдычил свое Петр.

– Автобусы приедут, и улетите, – сказал мужчина из авиакомпании. – Они вот-вот должны быть здесь.

– Какого… вообще было строить аэропорт на вулкане? – сердясь все больше и больше, осведомился Зинченко.

Представитель авиакомпании счел вопрос риторическим, спокойно пожал плечами и отошел. Зинченко почувствовал, что его сзади кто-то взял за локоть. Он обернулся и увидел мужчину-врача в форменной одежде.

– Вы не кричите на него, – тихо сказал он Леониду Саввичу. – У него шок. У него жена только что умерла.

Он показал рукой в сторону, где виднелись носилки с ранеными и какие-то бугрящиеся покрывала. Зинченко понял, что ими были укрыты мертвые тела. Он посмотрел в спину представителя авиакомпании. Подошедший к нему врач вдруг резко рявкнул. Мужчина равнодушно махнул рукой в ответ, и врач, закатав ему рукав, быстро вколол успокоительное. Тот остался совершенно безучастным. Врач, сделав свое дело, пошел обратно к госпиталю. Больше он ничем не мог помочь.

– Пойду гляну, что у медиков, – удрученная увиденным, тихо проговорила Александра.

Она направилась к разбитому неподалеку от аэропорта импровизированному госпиталю-палатке с красным крестом. Оттуда к ней навстречу уже бежала какая-то женщина, довольно молодая и очень нервная. Вцепившись в рукав летчицы, она затараторила безостановочно:

– Я вас прошу, уже три самолета улетели, мне нужна помощь! Мой муж не может ни стоять, ни сидеть, у него спина перебита. На него балка упала во время толчка! Со мной ребенок маленький! Вы просто обязаны взять нас на борт. Он там, на носилках, – она затрясла рукой в направлении госпиталя, словно в подтверждение своей просьбы.

– Подождите немного, я постараюсь вам помочь, – погладив ее по плечу, пообещала Александра и пошла разговаривать с врачом.

Алексей направился к зданию аэропорта, чтобы посмотреть, в каком оно состоянии. Увы, при приближении оказалось что стихия его не пощадила – в здании перекосились все стены. Оконные проемы зияли черными дырами от выбитых стекол. Внутри аэропорта рабочие безуспешно пытались что-то починить. Вокруг сыпался водопад электросварки. Рядом темнело здание другого, строящегося терминала, который уже никогда не будет достроен. Ощерившись вверх бетонными балками, терминал торчал уродливым карликом под раскачивающимся над ним высоченным краном. Гущин посмотрел вперед и увидел всполохи. Это догорало еще одно сооружение аэропорта. Остатки пламени заливали водой пожарные, протянув шланги от водопроводной вышки. Из прохудившегося корпуса башни на перрон широкой струей лилась вода, и монтажник-сварщик, повиснув на высоте, пытался заварить пробоину. Было уныло, холодно и неуютно. Сбившиеся в кучки люди, присев на баулы и чемоданы, пытались согреться у разведенных костров. Алексей мельком заметил совсем юную пару, разговаривавшую между собой по-французски. Этого языка Гущин не знал. Он видел лишь, что девушка сквозь слезы на что-то жаловалась парню, а тот успокаивал ее как мог, обнимал и укутывал покрывалом. Он уговаривал ее пройти в здание аэропорта.

Алексей направился туда же. Внутри не было привычной оживленной и радостной суеты, присущей аэропорту. Хотя некое сдержанное движение все же происходило – в основном там сновали сотрудники различных служб аэропорта, серьезные и сосредоточенные. Алексей пошел наверх, пытаясь разыскать кого-нибудь из местного руководства. Пока что ему удалось обнаружить лишь стойку информации, где стояла молодая яркая рыжеволосая женщина, очень самоуверенная, и, брызгая эмоциями, пыталась втолковать что-то аэропортовскому служащему. Тот устал от бесполезного спора и отвечал односложно, а то и вовсе ограничивался кивками. А женщина со всей мощью убеждения втолковывала:

– Вы просто обязаны мне помочь. Я представитель проверяющей компании. Моя фамилия Балашова. Я приехала на комбинат, а тут такое. Мне надо вернуться на Большую землю. Ближайшим, – подчеркнула она, – рейсом. У вас есть билеты в бизнес-класс?