Техномаг - Александр Сухов

– Извините, пожалуйста. – Перед моим столиком возник мужчина лет за сорок в синей мантии, подпоясанной пестрой веревкой.

– Вы не позволите присесть за ваш столик? Свободных мест больше нет, только рядом с вами. Я никогда не посмел бы побеспокоить вас лично, но официант, наотрез, отказался передать мою просьбу. Боюсь показаться невежливым, однако, не могу удержаться от вопроса. Чем это вы его так сильно напугали?

Незнакомец мне сразу понравился: высокий, плечистый, с гордо поднятой головой. В нем чувствовались внутренняя уверенность, сила и достоинство. Голос человека звучал негромко, но истошные крики со сцены нисколько его не заглушали.

Я сделал приглашающий жест рукой:

– Присаживайтесь, буду только рад вашей компании. Что касается этого плутоватого афериста, держите с ним ухо востро, иначе вместо рябчиков в винном соусе вам принесут, в лучшем случае, старого костлявого петуха в пиве.

– Не посмеет, – улыбнулся незнакомец.

Глядя на его плечищи, я подумал, что даже пытаться не станет.

«Аферист», дождавшись результата переговоров, сразу подскочил к столику:

– Господин мастер, вам как всегда?

Сосед по столику сделал заказ. А я попросил принести еще бутылочку и второй бокал.

– Прошу вас, не отказать мне в милости, попробовать этот чудный дар солнца и земли здешнего мира.

Мужчина, не заставил себя долго упрашивать:

– Меня зовут Гавриил, заведую местным отделением Гильдии Магов, мастер-заклинатель. Здесь я уже шестнадцать лет. Разрешите пожелать вам здоровья и успеха во всех ваших начинаниях!

В свою очередь, я представился собеседнику, и мы выпили за знакомство.

– У вас прекрасный вкус, Сергей, вино самое лучшее из всего, что здесь можно купить. Я сожалею, что вы не имеете возможности попробовать эксклюзивный вариант этого сорта. Мне доводилось его пробовать всего один раз, вкус непередаваемый.

– Вы имеете в виду тот напиток, что поставляется ко двору?

– Совершенно верно. Вы, я вижу, как раз туда и направляетесь. Ну что же, может быть, вам и повезет, тогда и оцените его восхитительный непередаваемый букет.

– Как вы узнали? – Мои брови от удивления взлетели вверх.

– А вы не задумывались, почему официант пытался вас надуть? Провинциальное происхождение написано у вас на лбу огненными буквами. Скорее всего, вы совсем недавно покинули пределы родного мира. А зачем молодые люди уезжают из отчего дома? Карьера, деньги, женщины, успех в обществе – вот, что привлекает молодых и сильных.

– В самую точку, сдаюсь, вы просто волшебник.

– Маг, Сережа, к тому же довольно пожилой человек, повидал всякого на своем веку. Три сотни годков могут чему-то научить. Как вы считаете?

– Вам от силы сорок! – Я даже привстал от удивления.

– Значит, я хорошо сохранился. – Маг поставил бокал на стол и приступил к трапезе. – Извините, я с утра ничего не ел – все дела да заботы.

– Кушайте, кушайте, не обращайте на меня внимания!

На сцене тем временем зеленокожие музыканты собирали инструменты под жидкие хлопки публики.

– Группа «Гоп», – прокомментировал их уход Гавриил. – Лет десять назад сотрясали столичные подмостки. Весьма талантливы, пара их композиций хранится у меня до сих пор. Раньше это был квинтет. Со смертью солиста они растеряли былую популярность, теперь выступают в таких заведениях, как это, за еду и выпивку. Жалко, опустились ребята, вдвойне жалко – очень редко раса гоблинов дает хороших музыкантов. Художников, скульпторов, писателей сколько угодно, а вот музыкантов – нет.

Я-то думал, что эти зеленые обезьяны – раскрасившие физиономии особи человеческой породы, а тут оказывается, самые настоящие гоблины, да еще такая экзотика, как музыканты. Я удивился, но виду не подал, старался не выдать свои эмоции, как будто раньше встречал этих самых гоблинов на каждом углу.

– А всё наркотики и неумеренное употребление алкоголя, молодежь очень трудно удержать от соблазнов современной жизни, – подвел итог маг.

После ухода гоблинского квартета, на сцене появился низенький пузатый мужичок, своей внешностью и ужимками похожий на земную макаку. Конферансье представил его как знаменитейшего и величайшего гения современности в жанре юмора и сатиры. Человечек носился по сцене, гримасничал, рассказывал какие-то пошлые анекдоты. Народ, за исключением нескольких подвыпивших идиотов, упорно отказывался смеяться. Наконец, на сцену выпорхнула дородная дама, на голову выше артиста, с раскосыми глазками, блудливо стреляющими в толпу зрителей. Сладкая парочка принялась изображать, как пьяный муж вернулся домой под утро. Сценка несколько оживила публику, но бурного восторга не вызвала. Оживление это, скорее всего, относилось к пышным формам, а в особенности к ведерному бюсту партнерши юмориста, но никоим образом не к сюжету самого представления. Получив в награду от публики несколько хлопков, артисты удалились со сцены.

Мой собеседник, расправившись с ужином, с бокалом в руке повернулся лицом к сцене.

– Молодой человек, советую обратить ваше внимание на следующее выступление. Сейчас будет петь знаменитая Виолетта. Единственная исполнительница старинных баллад лесных эльфов на оригинальном языке. Не удивляйтесь, лесной народ некогда имел свой язык, однако, в процессе интеграции разумных существ в единое общество, он практически забыт. Сейчас все говорят на общем наречии, доставшемся нам предположительно от древних.

В сопровождении двух музыкантов, на сцену вышла хрупкая молодая женщина, на вид двадцати-двадцати пяти лет, в переливающемся зеленом платье. Мужчины сели на стулья, услужливо принесенные конферансье, и некоторое время тренькали струнами музыкальных инструментов, похожих на лютни или старинные виолы. Настроив лютни, они заиграли. Вступление было красивым и грустным, мелодия имела что-то общее со средневековыми шотландскими балладами, для полного соответствия не хватало волынки. Девушка запела, и мне сразу стало ясно, что перед нами настоящий талант. Я не понимал смысла слов, но этого вовсе и не требовалось. Для ее голоса, казалось, не существовало никаких ограничений воспроизводимого музыкального диапазона. Он то опускался до контральто, то взлетал до самых высот сопрано, то журчал ручейком, то вдруг будто ветерок проносился по залу. Дрожь охватывала тело, хотелось рыдать навзрыд, это состояние, внезапно, сменялось безудержным весельем, затем наступало полное умиротворение.

Магия звука захватила, пленила и заставила затихнуть зал. Публика сидела, восторженно внимая певице. Грустные песни сменялись веселыми, хотелось в такт мелодии броситься в пляс: прыгать, орать, махать руками, не обращая ни на кого внимания. Песни чередовались без перерыва, создавалось впечатление единого и цельного музыкального повествования.