Техномаг - Александр Сухов

– Чего ты еще пронюхал про мои грехи? – В неподдельном изумлении я уставился на Иннокентия.

– Все, что было нужно для дела, – ответил рогатый собеседник. – Не расстраивайся, Серега, окунись в настоящую жизнь, научись тратить деньги, и через месячишко-другой, глядишь, выйдет из тебя вся эта наносная совковая дурь! К твоему сведению, и у нас существует нечто подобное – каждый носит свой «партбилет» в кармане. Без членства в Гильдии или в Лиге тебе не разрешат заниматься никаким делом: магу – колдовать, купцу – торговать, мастеру – мастерить всякие поделки. Разница лишь в том, что наши партии – это профессиональные союзы мастеров, а твоя бывшая – карикатурный союз негодяев– демагогов, маргиналов-бездельников и обманутых болванов, которым пообещали светлую жизнь в необозримом будущем, не давая возможности при этом строить достойное настоящее…

После того, как мы покончили с едой, бес вытащил из кармана брелок, аналогичный тому, который мне выдал коридорный, нажал на кнопку и кратко сказал, глядя на стол:

– Убрать!

Поверхность стола полыхнула синим пламенем, и остатки трапезы вместе с посудой растворились в воздухе.

За все время путешествия я впервые увидел столь эффектное проявление магических сил и с отвисшей челюстью уставился на опустевший стол.

– Привыкай, Сергей, то ли еще будет! – Бес снисходительно посмотрел на меня.

Кира засмеялась и похвалила:

– Молодец, Сереженька, другие падают в обморок. Сенечка после того, как я таким же образом убрала его тарелку, до сих пор из– под кровати не вылезает. К магии нужно привыкнуть.

– Кстати, как там этот незаконный эмигрант? Ты его поменьше корми, этот зверь способен слопать больше, чем весит сам. Уж я– то знаю.

– Не беспокойся, Сережа, опыт общения с домашними животными у меня имеется.

– Термин «домашнее животное» к этому лохматому бандиту никак не относится. Он уважает только силу, – возразил я.

– Ты ошибаешься, у него тонкая натура, он верный и преданный. Вдобавок, Сеня хорошо чувствует магию, но пока боится ее. Я удивляюсь, почему, столь распространенные у вас существа, раньше не проникали к нам, ведь люди Земли сюда попадают довольно часто.

– Меня этот вопрос также заинтересовал, – вмешался в разговор бес. – Я выяснил по инфосети, что кошки, во время перехода через портал, погибают. Наш случай уникален. Вполне возможно, что Семен способен путешествовать по мирам без риска для жизни, а может быть, ему повезло всего один раз – завтра проверим. Есть информация, что при дворе императора имеется животное, по описанию очень похожее на кота, якобы посол темных эльфов лично преподнес его в подарок юной принцессе.

– Если это окажется кошка, благодаря стараниям нашего Семена, лет через сто, каждая семья в Метрополии позволит себе иметь маленького лохматого друга, такого же серого и полосатого, как твой любимец, – обнадежил я девушку.

– Вот было бы здорово! – обрадованно всплеснула руками Кира.

– Теперь спать! Завтра встаем в семь, а полдевятого, если все пойдет нормально, нас ожидает путешествие в Метрополию, – безапелляционно заявил бес.

Пожелав всем спокойной ночи, я вышел. Спать совершенно не хотелось. Через карманное переговорное устройство я связался с портье и заказал столик в ресторане гостиницы. Чтобы не привлекать излишнего внимания, петушиный головной убор решил не надевать, вопреки рекомендациям беса носить его в общественных местах. Вряд ли, кто-то здесь осведомлен о правилах этикета, действующих на моей фиктивной родине…

Зал ресторации оказался забит до отказа. Мне было не совсем понятно, откуда в маленьком городишке такое количество бомонда. Официант проводил меня к столику в конце зала у окна. Юноша начал извиняться, что место находится далеко от сцены, но я его успокоил, сказав, что все хорошо, и он может не тревожиться по этому поводу.

Есть не хотелось, от плотного ужина я отказался, заказал местного вина и фруктов. Напиток, принесенный официантом, по вкусу не шел ни в какое сравнение с тем нектаром, которым нас потчевал Иннокентий в своих апартаментах полчаса назад.

– Что за бурду ты мне притащил? – Мой вопрос был адресован представителю славного племени официантов. – Если тебя просят принести местного вина, значит, хотят хорошего, а точнее, самого лучшего! Эту кислятину можешь выпить сам! Быстро неси золотого игристого!

Глазки юноши воровато забегали. По-видимому, этому стреляному воробью не часто приходилось попадать в такие переделки. Меня он, явно, принял за деревенского парня, имевшего представление о достоинствах хорошего вина, в лучшем случае, из книг. Дорогое вино он решил прикарманить, мне же принес нечто, по вкусу напоминающее коктейль из прокисшего кваса и водки.

– Если через десять секунд ты не поставишь на стол, то, что я прошу, эти помои будешь дегустировать на пару с управляющим вашей забегаловкой!

Официант, извинившись, дескать, бутылки перепутал буфетчик, обернулся даже раньше назначенного срока. Теперь вкус напитка в точности соответствовал тому, которым нас угощал бес.

Смакуя содержимое бокала, я стал изучать окружающую обстановку. Публика в зале собралась весьма разношерстная. Здесь присутствовали, наверное, представители всех слоев общества: от пожилых ловеласов аристократичной внешности и золотой молодежи до торговцев и лиц явно рабоче-крестьянской наружности. Молодые люди за соседним столиком шумно отмечали какое-то событие. Несколько столов было занято невысокими бородатыми типами, чинно поглощавшими свой ужин. Перед каждым из них возвышалась глиняная кружка литра на два, а рядом стояли ведерные кувшины, из которых бородачи время от времени подливали всяк в свою персональную посудину какую-то пенящуюся жидкость насыщенного темного цвета. Места ближе к сцене оккупировала пестрая толпа: чиновники, купцы и лица неопределенного рода занятий – весьма подозрительные, на мой взгляд. Что касается одежды, здесь любой мог выпендриваться, как хотел. Я с облегчением отметил, что на фоне аристократических смокингов, богатых платьев дам, украшенных драгоценностями, скромных туник, едва до колен, и комбинезонов, похожих на спецовки рабочих мартеновского цеха, мой костюмчик совершенно не бросался в глаза и не вызывал ни у кого ехидных улыбочек.

На сцене в это время резвились четверо парней с выкрашенной в зеленый цвет кожей. То, что они вытворяли своими музыкальными инструментами, к музыке имело весьма и весьма отдаленное отношение. Слова «песни» обрывками пробивались через оглушительную какофонию, так называемой, мелодии. Публике, основательно подогретой алкоголем, было глубоко по барабану, что творится вокруг. Некоторые, даже пытались изображать танцы перед сценой, на небольшом пятачке, предназначенном для этой цели.