Два маленьких шага по мокрому песку - Анн-Дофин Жюллиан

Расписание нашей жизни отработано. Тереза нам верна. Это большая удача, так как за полгода она стала для нас необходимой, как воздух. БНД прекрасно функционирует, медсестры, особенно четыре из них, знают все тонкости ухода за Таис как свои пять пальцев. Нас регулярно снабжают кислородными баллонами, продуктами питания и медицинскими препаратами. Не слабеет добрая воля родных и друзей; часто они помогают нам, присматривая вместо нас за Таис. Ежедневно приходит массажист и делает все возможное, чтобы Таис легче дышалось. А с недавнего времени и Азилис стали делать массаж для развития двигательной системы, которое немного затормозилось из-за вынужденной изоляции ребенка.

Результаты анализов за последние три месяца по-прежнему обнадеживающие. Как сказал бы ее брат, она продолжает получать отличные отметки! Все же пока немного замедлена проходимость нервных импульсов, но настолько незначительно, что нет повода для беспокойства. Я на это надеюсь…

Гаспар продолжает жить жизнью обычного беззаботного мальчика. Мы поражены его уравновешенностью. Он счастлив в школе, дома, на регби – везде. Он не устает расхваливать своих сестер, которые в его глазах самые красивые в мире… и к тому же только они и заслуживают внимания.

Таис держится, ей то хуже, то лучше. Дни идут своим чередом, похожие один на другой. Их монотонность нарушается то приступом горячки, то сильной аритмией, то сбившимся дыханием. Но каждый раз приступ проходит сам по себе. И жизнь снова продолжается.

Лоик делает успехи в карьере; он с надеждой смотрит в будущее и подпитывает свои амбиции. Это так здорово – снова обрести веру в будущее. Что касается меня, то я стараюсь поддерживать равновесие в нашей семье, сохранять мир и надежду.

Да, рутина – это хорошо.

Есть чувства, которые не обманывают. Безошибочно материнское чутье, что уходит твой ребенок. Мне не нужно вердикта медсестры, чтобы понять всю сложность ситуации. Мне не нужно слышать сигналы сошедших с ума приборов, чтобы осознать неминуемость конца. В этот солнечный воскресный день Троицы Таис проживает свои последние минуты.

Тихий и спокойный вчерашний день вдруг кажется таким далеким. Вчера Таис проснулась с румянцем на щеках, дыхание у нее было размеренным. Ничто не предвещало плохого, так что мы осмелились сбежать на несколько часов по особому случаю. Гаспар, Лоик и я надели свои самые красивые наряды и отправились пировать на свадьбу Николя, крестного Гаспара. Без девочек. Не испытывая ни малейшего беспокойства, они остались дома со своими дедушкой и бабушкой, которые были счастливы повидаться с внучками.

День прошел превосходно. Мы были недалеко от дома и могли вернуться по первому же сигналу тревоги. Разумеется, мы звонили, чтобы узнать новости, два или три раза, возможно, больше. На другом конце линии каждый раз звучал успокаивающий ответ:

– Все идет хорошо, без изменений, пользуйтесь возможностью отвлечься.

Подобные возможности предоставляются редко, и тем они ценнее. Мы все трое отдали дань празднику – веселились до поздней ночи. Мы переночевали в отеле, а утром наш праздник продолжился. Гаспар за завтраком, достойным Гаргантюа, пробовал всевозможные варенья. Довольные и повеселевшие, мы возвращаемся еще до полудня и счастливы снова увидеть своих милых девочек.

Мы волнуемся так, словно расстались с ними очень давно. Мы обнимаем Таис и Азилис, как будто мы не видели их целую вечность. Да, иногда сутки приравниваются к вечности… Азилис встречает нас концертом из жизнерадостных криков. Восторг Таис тихий, но, тем не менее, заметный. Мы правильно сделали, что уехали, все было хорошо в наше отсутствие. И мы правильно сделали, что не задержались, так как после нашего приезда началась буря, и о ней нас не предупредил ни гром, ни грохот.

Все не так! Биение сердца Таис замедляется с каждым ударом. То и дело наступает апноэ[18]. Мы замираем в ожидании ее выдоха. Каждый вдох может стать последним. Медсестра не в состоянии произнести ни слова. В знак своего бессилия она сокрушенно качает головой и выходит на цыпочках, чтобы оставить нас наедине с Таис в момент прощания.

И когда лицо моей любимой девочки покидают все цвета, я теряю и спокойствие и веру. Я готовилась к этому предначертанному моменту, но я не готова. А как можно быть к этому готовой? Мой разум противится, он не соглашается с этим и восстает.

Нет, только не это! Все, что угодно, кроме этого.

– Принцесса моя, моя прекрасная Таис, побудь еще с нами! Я не могу позволить тебе уйти. Я не такая смелая, чтобы уйти вместе с тобой, и не такая сильная, чтобы жить без тебя. Я возьму тебя за руки, обниму тебя, обхвачу твое тело, чтобы удержать тебя здесь. Еще немного! Совсем чуть-чуть!

Не покидай меня. Не сейчас. Не так рано. Я хочу, чтобы ты осталась. Навсегда. Я буду ухаживать за тобой, присматривать за тобой, лелеять и любить тебя. Ты мне не надоела. Твое такое полное смысла молчание, твой детский запах, твоя нежная кожа, твои медовые волосы, твои раскрытые ручонки, все эти маленькие знаки, эти звуки, эти движения – это все ты. Та, которую я люблю.

Я умоляю тебя, моя малышка! Сопротивляйся, борись. Без тебя я – ничто. Ты – мое солнце, мой горизонт, моя нежность, моя сила и слабость. Ты – моя скала и моя пропасть. Моя любовь.

Останься еще, хотя бы на сегодня! И на завтра. И на послезавтра.

Услышала ли она меня? Восприняла ли отчаянные мольбы моего разрываемого на кусочки сердца? Я этого никогда не узнаю. Неужели душа Таис вернулась на свое место, побывав где-то между Небом и Землей, чтобы снова поселиться в недавно покинутом истощенном теле?

Вопреки нашим опасениям, Таис потихоньку возвращается к жизни. Один удар сердца, еще один, вдох, еще один – неуверенным шагом она преодолевает обратную дорогу. Удерживая равновесие, как канатоходец на тонкой нити. Не ослабляю объятия, не прекращаю просить. Напротив. Я еще усерднее ее умоляю, пока жизнь не начинает стирать пепельно-серый оттенок ее щек.

Пройдет еще несколько мучительных часов, прежде чем мы убедимся, что Таис ничего не угрожает. Приехавшие врач и медсестры вместе с нами облегченно вздыхают. Они знают, что тревога была небеспочвенной. Но тайна жизни и смерти часто выходит за рамки человеческого понимания и научных знаний. Никто – ни компетентный врач, ни опытный профессионал, ни бдительный родитель – никто не сможет предсказать день и час. Впрочем, это к лучшему…

Ощущение близости неминуемой смерти, неизмеримая боль и бездонная пустота, которые я пережила, могли бы меня погубить, но это сделает меня сильнее. И освободит от тяжести. Хватит благих намерений, стоицизма, храбрости! Я больше не буду готовиться к прощанию с Таис. Это напрасный труд, теперь я это знаю. Не это самое важное. Не имеет значения, какой будет моя реакция, когда она нас покинет. Я буду с ней, как и сейчас, просто как мама, со всей своей болью, всеми своими страхами, всеми своими слезами, слабостями, но также и со всей своей любовью.

Лоик тоже будет с ней, я это знаю. Он никогда не дезертирует. Несмотря на тяжесть этого испытания. Как и сегодня. Когда сердце сжимается от боли, охватывает невыносимое чувство одиночества. Ведь невозможно себе представить, что кто-то еще может так страдать. Даже тот, кто плачет с вами рядом. В тот момент, когда Таис была на грани агонии, мы с Лоиком почувствовали, что расходимся, каждый погружается в свою боль. Он – как отец, неспособный защитить своего ребенка; я – как мать, неспособная удержать жизнь. Между нами возникла небольшая трещина, которая могла бы стать непреодолимой пропастью, если бы мы не сразу ее заметили. Недостаточно прижаться друг к другу, чтобы сблизиться. Нужно в самый тяжелый момент найти в себе силы вытереть слезы другому. Повернуться к нему и понять, как нелегко ему пережить эту боль. Мы обнаружили эту губительную брешь, и мы ее заполнили. Любя друг друга, разговаривая друг с другом, слушая друг друга. Сочувствуя друг другу.

С этого дня мы любим друг друга больше, чем когда-либо, и в этом наше спасение. Мы чуть было не поверили в то, что навсегда теряем Таис, и это помогло нам по-другому взглянуть на свое будущее. Мы видели, как жизнь покидает ее; теперь мы будем наслаждаться каждой минутой, проведенной с ней, как благословенной отсрочкой, как бесценным подарком. Я признаю, что до сегодняшнего дня каждый вечер с наступлением темноты меня неотвратимо посещала мысль: «Нам осталось быть с ней на один день меньше».

Сейчас, когда наступит ночь, я хочу заставить себя сказать себе: «Сегодня мы прожили с ней еще один день».

Это только вопрос перспективы, но он многое меняет. Мы будем брать от этих дней все хорошее. До последней секунды. У нас впереди будет вся жизнь, чтобы мы смогли смириться с ее отсутствием.

Огонек колеблется, слабеет, а затем гаснет, оставив после себя маленький клубочек черного дыма. С сосредоточенным видом Азилис только что задула свою первую свечу, совершенно самостоятельно, как взрослая. Красивую розовую свечу, воткнутую в центр огромного торта. Азилис ликует под наши аплодисменты. Она улыбается гордо и счастливо. Мы тоже. Один год. Ей уже один год!