Амбивалентность - 2 P.S: Я научу тебя прощать (СИ) - Ельская Ингрид

— Нам нужно уезжать отсюда, здесь опасно, — тихо сказал парень, облокотившись на руль.

У него дрожали руки. Он пытался скрывать свою нервозность, но она была сильнее самообладания, которое быстро улетучивалось вместе с остатками моего спокойствия. В голове всплывали все несостыковки: начиная от ситуации с колбасой, заканчивая вопросами про ребенка. Как я сразу не догадалась, что передо мной незнакомец? Ильяс бы никогда не спросил про мои вкусовые предпочтения и уж точно в курсе, было между нами что-то или нет.

— По дороге поговорим, — буркнул парень, заводя автомобиль. Перед тем, как тронуться он достал из-за спинки кресла минералку и жадно к ней присосался. Он убивал впервые. Не мог человек, убивший десятки людей, так переживать.

Мы были в черте города. Ехали по улицам, где рыскали люди мужа, в поисках меня. Мы могли с ними пересечься в любой момент, и я старательно высматривала своих через тонированные стекла. Только что мне делать, если увижу их? Двери заблокированы, окна тонированы, услышать меня тоже никто не сможет. Оставалось только надеяться на то, что будут проверять пассажиров в машинах. Но кому придет в голову, что жена Назара Волкова едет не в непримечательной иномарке, а в огромном джипе, который сразу привлекает к себе внимание, уверенно перемещаясь по центральным улицам города. Тут было не такое оживленное движение, как в Ростове, мы сразу вызывали интерес. Хороший ход — привлечь внимание, чтобы не заметили.

— Мы уже едем, если ты не заметил. Рассказывай, — сложив руки в локтях, снова завела разговор.

— Я Ильяс Сафаров. Это же очевидно, — ответил парень, чем вызвал новую порцию гнева.

— Не держи меня за дуру! Я слышала, как Алекс сказал, что ты был похож на него! Да ты испугался того, что убил! Ты меня что, за идиотку держишь?! — я перешла на крик. — Ильяса взорвали практически на моих глазах, оттуда выбраться было нереально!

— Но я же выбрался. Я рассказывал, меня спасла Амина, — он мельком косился в мою сторону, внимательно следя за дорогой и по зеркалам. Проверял наличие хвоста, резко сворачивая на второстепенные улицы и возвращаясь обратно на главную дорогу.

— Я не верю тебе. Я же вижу, что ты не знаешь про меня многого. Например, какую еду я предпочитаю. Ты спрашивал про ребенка, чей он. Сафаров знал, что между нами ничего не было, он берег меня до свадьбы. Поэтому повторяю свой вопрос: кто ты такой?

— Да, берег. До свадьбы. С Волковым, — он хмыкнул.

— Меня насильно выдали за него, Ильяс знал об этом, — процедила я, впиваясь ногтями в дверную ручку.

— А потом что произошло? Я же вернулся за тобой, предлагал уехать со мной? Что потом случилось? — он припарковался возле старой пятиэтажки и повернулся ко мне. Внимательно рассматривал, я поймала в карих глазах укор.

— А потом я полюбила его, — мне стало не по себе от его пронизывающего взора.

— Полюбила… — он цокнул языком, — а клялась в любви мне. Говорила, что кроме меня тебе никто больше не нужен. Я ведь вернулся за тобой только поэтому. А ты металась между нами.

— Ты очень хорошо знаешь общие факты, — исподлобья взглянула на него, — но на мелочах палишься, что ты не Ильяс. Кто ты? Его брат-близнец?

— Как мне доказать тебе, что я — это он? — он говорил спокойно, но на секунду в глазах появилось замешательство. Я не верила этому человеку. Точно слышала диалог с Алексом — это не Сафаров.

Я задумалась. Что такого знал только Ильяс, о чем никто другой знать не мог? Даже Назар. В голове всплыло воспоминание, где парень учил меня стрелять.

— Скажи, когда ты учил меня стрелять? — я внимательно наблюдала за его реакцией. Он задумался, подтверждая мои сомнения. Как можно было забыть день нашей годовщины. Нам тогда исполнился год и мы обменялись кулонами в знак нашей любви. Видя, что парень молчит, надавила, — Говори, не молчи!

«Ильяс» отвел взгляд, сжимая пальцы на руле. Не знал. Этот человек — не мой Ильяс, а кто-то до жути на него похожий. А я почти поверила, когда он нежно бормотал «Мышонок» и пытался помочь. Сафаров мертв. Оттуда не возвращаются.

— Видишь, — тихо сказала я, — ты не мой Ильяс. Не пытайся обмануть меня.

— Твой? — парень повернулся, и я заметила на его глазах едва заметную улыбку. — Ты сказала, твой?

— Мой, — призналась я, — я его сильно любила. Это моя первая любовь. Он всегда верил в меня и поддерживал. Рядом с ним я была очень счастлива. Сейчас, зная, что Ильяс не убивал моих родителей, я успокоилась. Только жаль, что не смогу извиниться перед ним за то, что поверила тогда Волкову. Я же его проклинала все годы, — на глазах появились слезы, — ты, кстати, очень на него похож, только глаза другие. Отстраненные что ли… И ты не привык убивать. Спасибо, что помог. Тебе пришлось переступить через себя.

Я сложила пальцы в замке, разглядывая их. Вспомнила, как была счастлива с Ильясом. Тогда я была совсем другой. Тогда я умела мечтать.

— Я учил тебя стрелять на нашу годовщину, в тот день мы обменялись одинаковыми кулонами. У нас часто мысли сходились, — неожиданно произнес парень.

— Что? — я повернулась, рассматривая его: он с тоской смотрел на меня.

— Ты тогда обманула, что не умеешь стрелять, но я сразу понял, что притворяешься. Стыдно же, дочке оружейного барона, не уметь обращаться с «ТТ», да?

— Ты Ильяс? — недоверчиво протянула я, критично разглядывая своего собеседника. На вопрос он ответил, но сомнения все равно терзали меня.

— Ты придираешься к мелочам, не видя сути, — тихо ответил Сафаров, — я даже могу рассказать, какого цвета бюстгальтер был на тебе в тот день, когда ты извивалась подо мной на капоте. Думаешь, Ильяс бы делился пикантными подробностями своей личной жизни?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не стоит, я тоже помню, — смутилась, ощущая, как щеки становятся пунцовыми. Я же тогда его практически изнасиловала.

— Мышонок, — Ильяс придвинулся ко мне, прижимаясь своим лбом к моему и взял за руку, целуя ледяную ладонь, — Я же как безумный тебя любил. Ты помнишь? Ты, подобно паранойе в моей голове, все мысли были только о тебе. Ты вспоминала меня?

Какая-то щенячья надежда мелькнула в его глазах, пока он ждал ответ, перебирая мои пальцы. Пользовался моментом, пока я не отвергала, любовался, отбрасывая далеко в прошлое, где мы были вместе. Там он говорил, что до безумия любит, когда я улыбаюсь, а мой смех вызывает поцелуи. Ильяс был автором самых искренних признаний. Больше ни от кого таких слов в жизни не слышала. Муж не умел говорить красивые слова, это было против его принципов. Рядом с ним я выросла, отвыкла от витания в облаках и стала другим человеком. А Ильяс снова возвращал меня в беззаботность. Я вновь почувствовала себя восемнадцатилетней девчонкой, которая сбегает от родителей на свидание через окно в спальне. Там было безрассудство. С ним было тепло и нежно.

— Ты вспоминала меня? — повторил вопрос.

— Я не забывала, — призналась, — первую любовь невозможно забыть. Но… Если даже ты Ильяс, то почему тот человек сказал, что ты похож на Многоликого? Ты он или нет? Я ничего не понимаю.

— Не совсем, — парень замялся.

— Что это значит? Ты тот, про кого все говорят, или нет? — наседала я.

— Я Ильяс Сафаров, но я не Многоликий, — подумав, ответил, — я не хочу сейчас об этом говорить. Нет времени. Мышонок, прости меня.

— За что? — мне бы отстраниться, да я к креслу словно прилипла. Смотрела, как завороженная, в гипнотические карие глаза и утопала в них.

— За то, что тебе пришлось пережить за последние два дня. Я не знал, что ты меня винишь в смерти родителей и думал, ты будешь рада встрече. Я лишь хотел спасти тебя.

— Ну так ты и спас, — робко пробормотала, осторожно погладив его кончиками пальцев по щеке. Колючий.

— Помнишь, ты обещала выполнить мое желание? — он потерся о мою руку щекой и прикрыл глаза.

— Помню, — помню и это не дает мне покоя.

— Я придумал, что хочу.