Удар змеи - Александр Прозоров

– Заплутал. Места незнакомые. Первый раз. - Андрей отвечал как можно короче, чтобы не ляпнуть чего-нибудь неуместного.

– Тракт, что ли, засыпало? На снегу среди дня не разглядеть? - рассмеялся татарин. - Знаю я вас, бездельников. Тебе сколько соли надобно? Мешок, два? Десять?

– Два. - Теперь Андрей понял, о чем нужно говорить с местными. - Не отсырела?

– Какая есть, - широко зевнул татарин. - Постой, свет возьму. Пять акчи готовь.

Он нырнул обратно в дом, вернулся с потрескивающим, обмотанным паклей факелом, горевшим с резким запахом прогорклого жира.

– У меня акчи нет, - предупредил князь. - Пять алтын дать могу.

– Новгородские? - проявил неплохую осведомленность в русских финансах крымчак.

– Московские.

– Тогда двадцать, - выжидающе остановился татарин.

– Двадцать и ночлег, - ответил Андрей. - Темнеет уже. Куда ехать в такое время?

– Давай серебро… - Пересчитав монеты и проверив две из них на язык, татарин провел путников к одному из бараков, отомкнул крупный висячий замок, вскинул факел: - Выбирай, какие нравятся.

Зверев кивнул холопам - те нырнули внутрь и вскоре вышли, тяжело, по двое выволакивая влажные мешки, ухнули их на первые сани поверх сена.

– Накрой чем есть, - посоветовал татарин, запирая склад. - Снег пойдет - внутрь просочится. Половина соли по пути вытечет. Не любит она зимы. Лето любит, солнце.

– Так ты на постой меня определишь? - поинтересовался Зверев.

– Это сейчас… - вернувшись к хате, татарин подобрал палку, с размаху постучал ею по столбу. Тот загудел, словно внутри был пустой. - Как Вородед придет, скажи, я велел в дом какой пустить до утра. Он укажет.

Крымчак позвенел серебром в мошне и скрылся в теплом светлом жилище. На улице же сгустилась настоящая ночь. Если бы не полумесяц в окружении сверкающих звезд - прямо хоть ложись где стоишь и жди рассвета.

– Небо ясное, - заметил Никита. - Мыслю, подморозит ночью.

– Дык, сие и есть мороз здешний, добры молодцы, - ответили ему из темноты. - Вы, никак, первый раз в Крыму?

– Зимой впервые, - прищуриваясь, ответил Андрей. - А ты, часом, не Вородед?

– Как есть он, - показался из-за дома низкий лохматый мужичок в вывернутом наизнанку тулупе. Если не приглядываться - натурально барашек с задранной головой.

– Татарин здешний велел тебе на ночлег нас определить.

– А-а, вот оно… Ну так пошли, покажу дом удобный. - Невольник выпрямился и скрючился снова, побрел с площади. - Тут не смотрите, тут соль накидана, дабы не сырела под небом.

– Странное у вас тут место, Вородед, - нагнал его князь. - Домов много, обитателей никого.

– Так сие ведь копи, добрый молодец. Летом рабы из озер здешних кашу соляную гребут, в кучи складывают. А как подсохнет, купцы товар берут. По зиме мерзнет все. Снег падает, вода со льдом, соль не сохнет. Так татары невольников на юг в горы угоняют, лес рубить. Кого в лиманы за камышом. Кто больной али слабый, того прямо тут режут, дабы зря всю зиму не кормить. Там, за иловой кучей, все костьми завалено, коли любопытно. А каковую соль по осени не забрали, тут татары в мешках по пустым баракам кладут и в тройную цену зимой продают. Им с того и прибыток, и за копями присмотр. Летом тут тыщ пять смердов копают, а ныне пятеро татар, да при них мы с Аленой. Я чиню, коли нужда такая бывает, сушняк готовлю, воду топлю, за скотиной смотрю. Она стряпает да для баловства татарского служит…

Он сказал это с обыденным безразличием, как если бы метлу пристроили подпирать скрипучую дверь.

– И давно ты здесь обитаешь? - излишне резко оборвал его Зверев.

– Давно уж не считаю. Помереть бы скорей, да Господь не прибирает, - так же безразлично ответил невольник. - Видать, грех какой-то не искупил.

– Коли так, верно, знаешь: тут окрест селения еще какие имеются?

– Откель тут жилье? - судорожно дернулся Вородед. Видимо, пожал плечами. - Соль везде окрест. Ни трава не растет, ни животина не водится. Токмо вороны и чайки на мертвечину к иловой куче прилетают.

– Это здесь… - уточнил князь. - А дальше, к югу?

– Нет тут ничего до самых гор, молодец. Ни жилья, ни дорог, ни дождей, ни воды. Ничего нет. Степь и навоз. И тот еще поискать надобно, для очагов его бабы сбирают. Вот, дом добротный, соли внутри не лежало, не бойтесь. Лошадей внутрь заведите, теплее будет. В наши палаты татары печей не ставят… - Невольник хлопнул ладонью по двери и побрел дальше, не проявляя интереса к беседе.

– Слышь, отец! - окликнул его Полель. - Ты почто шубу навыворот носишь?

– Татары, как скучают, беличьи стрелы по мне метать любят… - Вородед уходил, голос его становился все тише. - А так реже попадают. Боятся овцу поранить.

– Проклятые басурмане, - пробормотал холоп. - Как мыслишь, княже, а выкупить его можно?

– Не знаю, - пожал плечами Андрей. - Может, и отдадут татары. Да только путь у нас не близкий. Что, его по всему Крыму водить? На обратном пути можно попробовать.

– У беличьих наконечники тупые, - сказал Никита. - Не поранят. Хотя больно, конечно.

– Давайте укладываться, - приказал Зверев. - Раньше встанем, дальше уйдем.

После теплого и уютного постоялого двора в промерзшем насквозь бараке, на жестких полатях, под фырканье лошадей спалось плохо. Путники поднялись задолго до рассвета, не завтракая, запрягли коней и покатили прочь, не вызвав у здешних обитателей никакого интереса. Всего через два часа они снова оказались на единственном крымском тракте, повернули налево и еще через час… перекатились по жалобно хрустнувшему льду через вполне даже широкую реку - саженей десять от берега до берега, пять саней бок о бок ехать могут и друг другу не мешать.

– Вот тебе и пересохшая степь… - Андрей натянул поводья, спешился. - Вот тебе и «ни воды, ни дорог». Никому верить нельзя. Послушал, называется, своих земляков! Колодцы, колодцы…

Он прошелся немного вниз по реке, расчистил снег, постучал ногой по льду, присел, пытаясь разглядеть под толщей глубину русла. Если мелкая - хороший водопой. Если глубокая - препятствие, броды промерять нужно. Большое войско по возможности широким охватом идет, тракта может оказаться мало.

Сейчас бы хорошо наговор с гребнем и одолень-травой местной сотворить, водяных или навок вызвать, про реку их в подробности расспросить. Где омуты, где перекаты, где отмели… Да спит зимой нежить водяная, не отзовется.

– Лунки будем пробивать, - решил Зверев. - Здесь тракт наверняка через брод идет. Чтобы не промахнуться, нужно на версту вверх по течению три-четыре дырки сделать, и вниз столько же. Никита, ты с Мефодием вверх пойдешь. Оглоблю возьмите, на самой стремнине глубину промеряйте. Коли по пояс примерно, так и хорошо. А глубже - место приметьте.

– Зачем это, княже? - не понял Полель.

– Молчи и делай. - Никита сунул ему в руку топорик, которым в дороге рубили дрова. Похоже, более опытный холоп все понял.

– Боголюб, Воян, лошадей пока выпрягите, пусть траву из-под снега поковыряют. Коли путники случатся, спросите, близко ли другие реки. Только татар не спрашивайте, к невольникам русским обращайтесь. Скажите, хозяин послал кинжал дорогой найти, что по осени утоплен был в дороге. Заодно и про глубину спросить можно, и какое течение. Дескать, далеко ли унесло. А мы, мол, через лед углядеть пытаемся. Ваше дело маленькое. Послали - ищете. Коли что, на Василия Грязного ссылайтесь, что при дворе Девлет-Гирея служит. Он послал. Пояса только снимите, спрячьте, бо на невольников совсем не похожи. Шапки поглубже натяните, морды понурые изобразите. А то сверкаете, как рубль новгородский после чеканки. Полель, а ты со мной. Отвязывай вторую оглоблю.

С этими словами Зверев неспешно двинулся к далекому морю, куда несла свои воды неведомая река. А холоп нагнал его где-то через четверть часа, как раз когда пришло время делать первую прорубь. Лед поддался легко - толщина оказалась всего в три пальца. Опущенная вниз оглобля почти сразу уперлась в мягкое дно - глубина оказалась немногим выше колена. Андрея это открытие порадовало, но он решил все же подстраховаться и довести промеривание до конца.

На все ушло часа полтора - не столько на лунки, сколько на ходьбу. Места глубже, чем в первый раз, они с Полелем не встретили. Когда же вернулись, донельзя довольные Боголюб с Вояном, перебивая друг друга, доложились:

– Татары тут прошли, про обоз и коней интересовались. Мы спросили, как ты, княже, велел. Они смеялись много и поносили нас всячески, глупостью попрекали. А еще сказывали, что в половодье тут поток бурный, унесет все до моря. Летом же пересыхает река начисто, Чатырлык ее кличут… Сказывали, тут кинжал токмо утопить и могли, потому как в двух днях пути отсюда Донузлав течет - но то ручей вовсе малый совсем и к лету кончается, Салгир же у самой Ак-Мечети тракт пересекает.

– Молодцы, - искренне похвалил холопов князь. - Вы просто Штирлицы. Запрягайте. Вон, как раз и Никита подходит.

– Все сделали, княже, со всем тщанием, - вручив Вояну оглоблю, поклонился холоп. - Однако же глубина везде козе по брюхо. У нас в ручье и то глубже.