Магнатъ - Алексей Кулаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рядом с господином главным инспектором тихонько шелестнул листком блокнота уже его заместитель, Иван Иванович Купельников, воспринимаемый многими за простого секретаря.
— Горенин, Аристарх Петрович, заместитель–три.
Директора скрестили взгляды на главном аудиторе компании, уже догадываясь, какое именно направление ему поручат. Ведение и проверка всей бухгалтерии? Угадали, но не полностью:
— …так же возглавит Русскую торгово–промышленную компанию.
— Лунев, Вениамин Ильич, последний из моих заместителей, и директор юридического департамента компании.
Главный стряпчий оглядел всех орлиным взором.
— Далее, члены Директората. Иммануил Викторович Герт — станкостроение общего направления.
— Лазорев, Аркадий Никитич — высокоточные станки и приборы.
Станкостроители переглянулись между собой и довольно улыбнулись.
— Карл Фридрих Бенц — автомобильное направление.
Германский инженер в замешательстве поглядывал по сторонам — для него такие заседания были внове.
— Фрейденберг, Михаил Филиппович — электротехника и телефония.
Поименованный так тут же скосил глаза на своего товарища, господина Мосцицкого — и заместителя, и соавтора по работе над автоматической телефонной станцией. Между прочим, работа эта уже подходила к своему логическому завершению… Освобождая время для других, так же весьма интереснейших проектов.
— Лунев Геннадий Арчибальдович — аграрное направление.
— Лунев Виктор Вениаминович — деревообрабатывающее.
Два кузена обменялись поздравляющими взглядами.
— Браунинг, Иван Михайлович.
Сильно обрусевший и немного пополневший американец, в последнее время несколько позабывший свои привычки правоверного мормона, деловито осмотрелся и непроизвольно кивнул. Нашедший в Российской империи полную свободу для творчества и не менее полное утоление своей страсти заядлого охотника (благо, лесов и полей в империи всегда хватало), он был полностью доволен всем, что случилось за последние полгода. Россия — страна поистине больших возможностей! По крайней мере, лично для него.
— Оружейное направление.
Не названными за столом остались всего трое. Но не потому, что о них забыли — нет, просто им не надо было становится членами Директората. Борис Григорьевич Луцкой уже месяц как возглавлял конструкторское бюро имени себя, имея в планах усердную работу над всеми типами и видами моторов. Владимир Ефимович Грум–Гржимайло (дал же бог фамилию!) все так же по–прежнему руководил им же и созданным Институтом Сталей и Сплавов. И категорически не желал отрываться от интереснейших исследований и важнейшей научной работы ради каких–то там заседаний. Ну а Греве, Валентин свет Иванович, бессменный порученец, а временами даже и соавтор его сиятельства, так и оставался в прежней своей роли. Личного порученца и соавтора.
— На этом пока все, господа — директоров химического и фармакологического направлений я представлю вам несколько позднее. Теперь что касается вопросов финансирования и управления, а так же внутреннего взаимодействия…
Бум!
Вздрогнув о неожиданности, хозяин дома вынырнул из воспоминаний и недоуменно оглядел кабинет, выискивая источник столь странного звука. Встал, подошел к окну, и стал свидетелем весьма занимательной картинки: Спиридон как раз нагибался и протягивал руку к серо–синему воланчику, а та, что «по ошибке» послала его вначале в стекла папенькиного кабинета, а потом и под ноги папенькиного же охранника, стояла в ожидании, и довольно улыбалась. Шалость?.. Или тут было что–то другое? Иммануил Викторович еще раз оглядел площадку перед домом, проследил, как воланчик вернулся в руки дочери и пробормотал:
— Маленькие детки — маленькие бедки. Большие дети… Да уж, выросла.
Вернулся к столу, и натягивая нарукавники, вздохнул: через год–другой еще две дочки подрастут.
— Н–да, маленькие детки!..
***Жарким, но отнюдь не солнечным днем, когда время уже изрядно перевалило за полдень, из темных и прохладных глубин фабричного складского комплекса вышел господин Долгин. В руке у него был небольшой, плоский, и очень стильно выглядевший чемоданчик, на лице лежала печать некоего предвкушения, а во рту дымилась тонкая ароматная сигарилла — как и командир, он курил редко и исключительно для собственного удовольствия. А еще, как правило, после сытного обеда — и в этот раз все условия были выполнены. Впрочем, тоненький цилиндрик с ароматом ванили не успел прогореть и наполовину, как был безжалостно выброшен, а потом еще и растерт каблуком сапога по глинистой земле фабричного стрелкового полигона. Беззвучно расстегнулись два замочка, откинулась крышка — и Григорий, тихонько насвистывая довольно–таки невнятную мелодию, принялся за сборочные работы. Уперся в стойку изогнутый кусок дерева, на него прищёлкнулась одна железяка, другая, к ним привинтилась третья… И как–то так вдруг оказалось, что он держит в руках небольшой карабин, с непропорционально толстым стволом. Впрочем, калибр у ствола был вполне большим — как раз под револьверную пулю армейского Смит–Вессона. А вот гильзы опять были нестандартными, длиной в сорок пять миллиметров, так что по размерам они скорее смахивали на винтовочные. Если бы не отсутствие закраины и присутствие проточки. Ни пистолетные, ни винтовочные, ни револьверные — непонятно что, очередная придумка Валентина Ивановича Греве. Впрочем, господин главный инспектор в такие высокие материи не углублялся, с него достаточно было и того, что сей агрегат исправно работает. Так что он спокойно набил сразу четыре магазина, вставил первый — и без особой спешки отстрелялся с открытого прицела по мишени, расположенной на пятидесятиметровом рубеже.
Чпок! Чпок! Чпок! Чпок! Чпок! Чпок! Чпок!..
Ненадолго прервался, разглядывая в монокуляр хорошенько издырявленную «голову» мишени, довольно хмыкнул (набил–таки руку!), одновременно подкручивая кончики усов, и заполировал полученный результат остальными тремя магазинами. Опять монокуляр, поглаживание усов, набивка патронов… Только на сей раз предстояло «обидеть» ростовую мишень на отметке в сто метров, так что к карабину добавилась новая деталь — из чемоданчика появилась длинная черная трубка оптического прицела, чуть–чуть проехалась кронштейном по коротенькой направляющей планке Агренева, и щелкнула, окончательно становясь на свое законное место.
— Ну–с, приступим.
— Григорий Дмитрич!
Стрелок вздохнул, беззлобно помянул чью–то мать и повернулся на зов, спокойно поджидая приближающегося вестового:
— Ну чего опять стряслось? Или вы там уже и полчаса без меня прожить не можете, ироды?
Запыхавшийся от быстрого бега охранник несколько раз откусил воздух, и почти без остановки выпалил:
— С проходной номер два звонили, просят вас срочно подойти!
— Так, оружие и чемоданчик ко мне в кабинет. Лично отвечаешь!
Теперь уже сам Долгин побежал — правда, только до ворот полигона. Если спешащий со всех ног охранник — дело в общем–то для всех вполне привычное, то главный инспектор своим забегом вызовет как минимум волну пересудов. Так что широкий шаг и невозмутимое спокойствие на лице. А еще множество догадок и предположений, теснящихся в голове. Проходная номер два располагалась в самом начале того самого поселка, в коем проживало все фабричное (и не только) начальство, охрана там была опытная, и по пустякам бы его дергать не стала. Командир с утра сильно хмурый был, обмолвился, что весточка пришла про дочку. Вроде как простыла. Герт из столицы должен был вернуться… Неужели опять побили? Или кто–то из поднадзорных «дятлов» — осведомителей что–то почуял и умудрился сбежать?! Короче, как он проделал весь путь до проходной, Григорий потом так и не вспомнил — главное, что сделал это быстро, а остальное ерунда.
— Докладывай.
— Где–то с полчаса назад нам послышалось, как будто кто окошко выхлестнул.
Старший охранник показал, откуда именно донесся подозрительный звук — из коттеджа хозяина фабрики, со второго этажа. Даже конкретное место можно было угадать, не особо напрягаясь: то самое, где окно щерилось крупными осколками стекла. От таких новостей главный инспектор мгновенно напрягся, готовый бежать и стрелять.
— Это изнутри, бутылкой. Мы до Глафиры — мол, так и так, что у тебя в хозяйстве–то творится? А она толком и ответить не смогла, испуганная какая–то. Ну, мы службу знаем, я сразу вестового к вам, а сам поднялся до кабинета, да тихонечко посмотрел — командир спокойно себе сидит, жив и здоров. Даже вроде спит, прямо в кресле. Я на всякий случай экономку поскрестись в дверь отправил, узнать, все ли в порядке — так он даже не просыпаясь так рыкнул, что не приведи господь! Ну, мы вниз, и вас ждать. Вот.