Ответ Империи - Олег Измеров

Вот ему, Виктору, когда он попал в другой, бериевский, пятьдесят восьмой, никто менять менталитет не пытался, да и окружающим тоже. Все шло как-то естественно. Едой народ себя обеспечил, одеждой, то-есть органические потребности удовлетворил. Что выше органических потребностей? Безопасность. Безопасность страны — армия, безопасность от гопников — милиция, Осодмил, безопасность от болезней — бесплатная медицина, и, и… Ну да, "мой дом — моя крепость". Жилье с нормальными удобствами. Бессемейки, квартиры в сталинках, вип-квартиры в Домах Стахановца. Ради этого трудились. Все по пирамиде Маслоу.

Второе попадание, тридцать восьмой у белых — между ступенями пирамиды. Потребность в еде — Великий голод на памяти — в одежде, в тепле, выше — защита от германского нашествия. И ради этого народ соглашался с репрессиями. С одной стороны, диктат, с другой — все же общественный договор. Странный, недемократический, но — договор.

А что же тогда здесь? К безопасности уже привыкли. Как у нас ошибались в СССР, думая, что народ будет вечно жить памятью о великой победе… Дальше в пирамиде Маслоу — общественные ценности. Дружба, любовь, своя тусовка, то-есть войти в круг людей с такими же интересами.

И вот на этом тут, похоже, и играют, рассудил Виктор. Но играют по-другому, чем у нас. У нас, чтобы быть в своей тусовки, нужны соответствующие шмутки. И по принципу дифференциации штанов начинают строиться дружба и любовь. Та или иная вещь нужна человеку не для того, чтобы просто ее использовать — она еще должна выразить его личность, чтобы его взяли в тусовку. В итоге у нас масса разных вещей, которыми делают одно и то же; различие вещей создает видимость индивидуальности. Главное у нас — не быть, а казаться. Поэтому человек и страется иметь больше денег, чтобы иметь свободу… нет, не свободу быть собой, а свободу казаться тем, кем хочет. При этом бизнес делает его рабом вещей — не тем, что предлагает ему все новые блага, это даже хорошо — а тем, что без вещей в нашем обществе человека нет, как личности.

Здесь же — насколько Виктор успел просечь — в тусовку берут за умение. И даже любят, видимо, за то же, раз у них в кино супергерой — машинист. Конечно, любят не за один профессиональный разряд, но ведь и у нас любят не только за бабки, к счастью. Скажем так: неумеха имеет мало шансов, так вернее. И наоборот, когда у человека золотые руки и голова, будут квартира, колбаса и прикид. И не то чтобы это кто-то изобрел и внедрял, это же наше, природное, из народных традиций, испокон так велось. Поэтому люди в этом необычном СССР работают не только ради еды, одежды, квартиры — для этого достаточно быть ленивым исполнителем — они работают сверх этого для того, чтобы уметь. Уметь лучше других, чтобы занять свое место в иерархии. Чтобы не быть изгоем, чтобы были друзья, уважение, чтобы девушки любили, здесь надо доходить в своей работе до совершенства, изобретать, учиться исследовать. Это еще не то, что рисовали фантасты, но что-то от вековой мечты уже есть, и, самое главное — это можно пощупать. Оставалось только выяснить, почему этого не было у нас, если все так понятно и просто.

"Так. Во всяком случае ясно, что странного в Светлане. Похоже, что кадровики — не ее постоянная тусовка. Как-то интуитивно это ощущается, типа классового чутья. Кстати, о классовом чутье — видать сто лет назад, это чувство своей тусовки было больше развито, вот и определяли по нему, кто чуждый представитель, а кто нет. Хотя, правду сказать, больше определять было не по чем."

— Светлана Викторовна, подождите, "стык" — это вы о чем?

— Ну, стык он и есть стык, как во всех новых учебниках… Ну, вот, программный стык там… меню, кнопочки…

— А, в смысле интерфейс? Вы извините, я привык еще к старым обозначениям.

— Наверное, еще на первых "Наири" работали или "Мире"?

— Да. Как вы догадались?

— Вы несколько раз сказали "рабочая станция". Обычно так говорят о малых ЭВМ вне сети.

Да японский бог, опять эта вечная проблема всех разведчиков, подумал Виктор. Почему-то многие фантасты не описывают другой мир в деталях, то ли считают, что по мелочам все будет, как у нас, то ли думают, что это неважно. А вот и фигушки. Попаданец может проколоться на любой ерунде, даже в тех вещах, которые, как ему кажется, он прекрасно знает.

Когда они, уже к концу рабочего дня, все-таки добили эту кадровую задачу, дама зашла к Кондратьеву, а минут через семь Кондратьев почему-то вызвал Виктора к себе и спросил, что бы он предложил улучшить в таких занятиях. Виктор от неожиданности слегка смутился — Светлана тоже сидела в кабинете — но все же решился сказать прямо и честно.

— Не знаю, может, не совсем этично говорить какие-то замечания по заказчику…

— Ничего, здесь это вполне нормально, — успокоил Иван. Говорите.

— Слишком много времени нерационально ушло из-за того, что на встрече не было такого представителя заказчика, который бы в совершенстве знал сам предмет, сами процедуры, чтобы не рыться в инструкциях. Я ничего не имею против Светланы Викторовны, но она, если я правильно понял, компьютерщик и недавно в этой сфере, а присутствие при беседе еще и опытного кадровика, даже если он совершенно не знаком с электронным документооборотом, сократило бы время в несколько раз.

Светлану, как показалось Виктору, его слова несколько огорчили; но она тут же широко улыбнулась и ответила:

— Да, вы правы… Так и собирались делать, но, к сожалению, у второго человека была срочная работа, начальство загрузило… пришлось ехать одной. Вы уж извините.

— Да нет, что вы! Было очень приятно поработать.

Она попрощалась и вышла. Кондратьев пару секунд стоял неподвижно, затем приложил палец к губам, порывистым движением взял со стола блокнот, вырвал страницу, положив на столешницу, что-то написал на нем фломастером, и показал Виктору.

Тот прочел про себя:

"Не тяните

с паспортом!!!"

— Сейчас уже почти пять, конец рабочего дня и гулянье. — произнес вслух Кондратьев. — И не забудьте к кассиру за дневной, а то уйдет. Так… Эти заметки нам больше не нужны. — с этими словами он бросил листок в пасть шреддера.

— Понял. — улыбнулся Виктор.

"…Почему он боялся сказать вслух? Что-то нехорошее наклевывается. Надо форсировать. Итак, задача: добиться дружеского расположения Инги, чтобы она тут же не сдала меня при расспросах насчет паспорта. Именно дружеского и только. Разбитые сердца, слезы и истерики в планы не входят."

Виктор взглянул на часы. Был еще запас времени для подготовки и обдумывания действий. Рубашка свежая, брюки со стрелкой, джемпер не мнется.

"Что брать с собой? Намеки этого любителя старины ничего не значат. Возможно, эта Инга и не ищет ничего, кроме обычной компании и светского общения."

Все эти интернетовские инструкции по пикапу, на которых постоянно натыкаешься при серфинге, лучше забыть, подумал Виктор, они наверняка могут быть расценены здесь как пошлось и озабоченность. Личный опыт семидесятых-восьмидесятых… все-таки он рассчитан на партнерш минимум лет на десять моложе. Наконец, самое простое — подождать развития обстоятельств, но здесь поджимало время и явно не просматривалось причин для Инги кидаться на шею какому-то неизвестному гастарбайтеру. Особенно если она из тех, кто пользуется Шанелью.

Поразмыслив, Виктор решил остановиться на универсальном советском презенте — коробке конфет, разумеется, шоколадных. Коробки конфет дарили всем — от врачей и преподавателей до друзей, детей и секретарш, так что, в отличие от цветов или коньяка, никакого явного или скрытого сексуального подтекста в них не наблюдалось. Кроме того, есть вдвоем конфеты можно было без всякого повода.

Коробку он взял в том же подвальчике, длинную, вишнево-коричневого цвета, в целлофане, за шестнадцать двадцать.

— Свежие? — на всякий случай спросил он продавщицу.

— А что, теперь где-то дают несвежие? Пожалуйста, вот срок изготовления, можно запросить фабрику, проверить по штрих-коду…

— Нет, это я так… для перестраховки.

— Ну зачем же так говорить-то? Мы стараемся, следим, у нас компьютерный учет вот, замечания, пожелания… первое место по итогам квартала по поиску новых услуг для покупателей…

— Простите, пожалуйста, я не хотел обидеть.

— Ничего. Иные тоже так приходят так, задумаются, спросят по старой памяти. А один знаете даже что сказал? "А мне приятно услышать, что товар свежий". Представляете?

К концу дня природа словно сжалилась над брянцами: ради праздника распогодилось и потеплело. На остановке и в троллейбусе Виктор время от времени озирался, но знакомого "хвоста" не обнаружил. Заметил лишь то, что на новой остановке крыша из гофрированного алюминия ("Как ее здесь не сперли?").