Долина надежды - Хелен Брайан

На взгляд обитателя Лондона, замок выглядел запущенным: медальоны в виде роз эпохи Тюдоров обветшали, сад и парк разрослись и требовали ухода, в фонтане вместо веселых прозрачных струй плескались утки. Замок Хокхерстов, некогда бывший оборонительным бастионом на пути французского вторжения после Крестовых походов, постепенно превратился в разросшийся сельский дом, приютивший под своей крышей пятнадцать поколений, которые жили здесь и пристраивали к нему то одно крыло, то другое.

Хотя титул к нему не прилагался, поместье Хокхерстов было лакомым кусочком, возрастом почти не уступавшим имению Графтонов, и оно принадлежало им еще со времен Крестовых походов. Брачный союз Джона и Софии объединит два старинных семейства и их поместья в единое целое для будущих наследников. Лорд Графтон полагал, что Джон принадлежит к тем людям, у которых непременно будут наследники: он выглядел здоровым и крепким малым.

Что же касается условий брачного контракта Софии, то Джон заверил лорда Графтона, что обсудил их со своим отцом. Хотя он и был наследником Хокхерстов, его отец более всего на свете желал сыну счастья и потому не возражал против того, чтобы Джон отказался от фамилии Хокхерст при условии, что его сын или дочь унаследуют объединенные поместья. Джон изложил все эти соображения лорду Графтону с подкупающей откровенностью, заявив, что желает прояснить щекотливые вопросы и сделать их приемлемыми для обоих семейств. Лорд Графтон одобрил подобное отношение наравне с искренностью, которую читал в открытом и прямом взгляде Джона. Теплое позволение сделать Софии предложение было даровано ему немедленно, и лорд Графтон от всего сердца пожелал Джону успеха.

После ухода молодого человека лорд Графтон поздравил себя с тем, что последовал совету леди Бернхэм. У него вдруг разыгралось воображение. Долгой помолвки не будет. Молодым людям она всегда была совершенно ни к чему. Бракосочетание может состояться в семейной часовне сразу же после завершения сбора урожая в августе. Надо будет устроить грандиозный свадебный завтрак для всего графства, скромное торжество в помещении для слуг и еще одно – в деревне. Портвейн и шампанское, чтобы выпить за здоровье молодых, он закажет у своих лондонских поставщиков.

Еще одно празднество обязательно состоится после крещения их первого ребенка. А когда такой счастливый день настанет, он не возьмется настаивать на каком-либо определенном имени, великодушно решил лорд Графтон. Не будет он питать и надежд на то, что первенца назовут Перегрином. Учитывая, что фамилия ребенка будет Графтон, София и Джон могут назвать его так, как им заблагорассудится. В порыве необузданной щедрости он даже предложит имя Фредерик, в честь отца и деда Джона и в качестве комплимента Хокхерстам. Лорд Графтон уже представлял себя стоящим рядом с викарием, когда тот будет произносить слова старинного обряда. Пожалуй, крестными матерями станут симпатичные сестры Хокхерст. Лорд Графтон удовлетворенно потер руки, мысленно воображая гостей, столпившихся вокруг крестильной чащи двенадцатого столетия, молоденьких крестных, передающих новорожденного сначала друг другу, а потом возвращающих его Софии, и Джона, горделиво стоящего рядом с супругой. Лорд Графтон улыбнулся, представив, что ради такого случая дочь непременно закажет себе элегантное новое платье и шляпку. Можно не сомневаться, что это крещение станет лишь первым из многих.

В день бала он заглянул в календарь, откуда узнал, что в ночь на Иванов день состоится полнолуние. Когда София оделась и подошла к нему, чтобы попрощаться, он, глядя на нее, решил, что она, должно быть, постаралась одеться с особым тщанием. В платье розового муслина, отороченном атласными розами, которое прибыло от лондонской портнихи, она выглядела очаровательно. Ее вьющиеся волосы были уложены крупными локонами и ниспадали ей на плечи, заколотые булавками с драгоценными камнями, а на шее красовалось жемчужное ожерелье матери. «И все это ради Джона», – удовлетворенно подумал лорд Графтон, высовываясь из окна библиотеки, чтобы помахать рукой вслед экипажу, увозящему Софию и миссис Грей.

Вновь поудобнее устраиваясь в кресле, дабы предаться приятным мыслям о молодых влюбленных, лорд Графтон вспомнил и собственную юность, когда он с братьями посещал Летний бал в замке. Он сомневался, что с тех пор многое изменилось. В перерывах между танцами влюбленные удалятся в обнесенный стенами сад, где, скорее всего, Джон и сделает предложение руки и сердца. В воздухе будет стоять волшебный аромат нагретой солнцем лаванды и свежескошенной травы на окрестных лугах. Пожалуй, снаружи по-прежнему будут висеть китайские фонарики. В такую теплую ночь высокие окна будут распахнуты настежь, и оттуда будет литься музыка. А внутри будут разыгрываться бесчисленные сцены, столь типичные для деревенских балов: дородные джентльмены сядут играть в вист и кадриль в библиотеке; длинный стол красного дерева в столовой будет уставлен тарелками с холодной ветчиной и курятиной, приготовленными в качестве легкой закуски перед ужином, и вазами для фруктов и пунша посередине; в просторной галерее, где и проходят танцы, матроны станут томно обмахиваться веерами, а у стен будут группами собираться хихикающие девушки в ожидании приглашения; юноши будут тайком оценивающе поглядывать на них, прежде чем устремятся к ним в поисках партнерши; сверху вниз на молодых людей будут взирать те же самые портреты предков Хокхерстов, словно спрашивая: «Ну и кого же выберет наследник? Кто станет членом нашей семьи?»

Лорд Графтон поздравил себя с тем, что уже сегодня вечером он будет знать ответ.

Подобные соображения утешали его, напоминая, что жизнь продолжается, каким бы ни было состояние его собственного здоровья. Он вдруг понял, что с нетерпением ожидает завтрака, когда София попросит у него благословения. Готовясь пораньше лечь в постель, как уже вошло у него в привычку, он едва сдержался, чтобы не сообщить камердинеру о том, что совсем уже скоро мисс София выйдет замуж.

Три часа спустя после отъезда из дома София была частью именно такой сцены, которая разыгрывалась в воображении ее отца. Она присела в реверансе перед Джоном, ее пятым партнером за сегодняшний вечер, когда пары стали занимать свои места в танце, именуемом аллемандой. Все присутствующие в зале украдкой поглядывали на Софию и Джона. Было совершенно очевидно, что Джон влюблен в нее, а вот разобраться в чувствах девушки наблюдателям было куда сложнее. София казалась непривычно сдержанной. Смиренно потупив глаза, она прятала лицо за раскрытым веером, но ее поведение приписывали внутреннему волнению, вполне естественному у девушки, которая чувствует, что ей вот-вот сделают предложение. Согласно общему мнению, об их помолвке будет объявлено еще до окончания вечера.

Собственно говоря, София прикрывалась веером, чтобы скрыть недовольную гримаску. Она полагала Джона добродушным и обходительным, пусть и несколько косноязычным молодым человеком, причем приязнь ее по большей части объяснялась тем вниманием, которое он уделял ее отцу, столь часто навещая его. От нее не укрылось то удовольствие, которое получал от его частых визитов лорд Графтон, и она не уставала благодарить Джона за нескончаемый поток фруктов и дичи, которые возбуждали угасающий аппетит отца. Но вплоть до сегодняшнего вечера ей и в голову не приходило, что частые визиты Джона могут иметь самое прямое отношение к ней самой. Она с беспокойством заметила, что он смотрит на нее с непривычной проникновенностью, чем напоминал ей безутешную корову. Она уже дважды отклоняла его приглашение выйти на свежий воздух и полюбоваться фонариками снаружи, надеясь, что третьего не последует. Втайне она желала, чтобы Джон обратил внимание на свою привлекательную кузину Полли, которая жадно ловила каждое его слово и, несомненно, обожала его. А прямо сейчас Софии очень хотелось, чтобы ее партнером по аллеманде оказался кто-нибудь другой.

Как только София прибыла на бал, Джон оставил Полли и протолкался сквозь толпу прочих ее поклонников, чтобы первым пригласить девушку на аллеманду, потому что однажды она обронила, что это ее любимый танец. Заметив страдание, отразившееся на лице Полли, София поняла, что та всем своим пятнадцатилетним сердцем страстно желает, чтобы София с отцом и дальше оставались в Лондоне, где им и было самое место. Она попыталась улыбнуться Джону так, чтобы он не принял это за поощрение. Полли была славной девочкой. Когда танец закончится, она постарается отправить Джона обратно к ней. А пока она надеялась, что дотерпит до конца аллеманды, не получив увечья. Джон танцевал, как ломовая лошадь.

Он был здоровым и крепким, краснощеким и добродушным малым, настоящим деревенским сквайром, которого любили арендаторы, получавшим наивысшее наслаждение от охоты или стрельбы по фазанам, нежным и любящим братом для своих сестер и умелым наездником. Всю душу, когда она не была переполнена Софией, он вкладывал в свою ферму. Но вот танцевать он не умел нисколечко. Особенно трудно давалась ему аллеманда, поскольку от мужчины требовалось совершить целый каскад прыжков и подскоков, ухитряясь при этом прищелкнуть каблуками в воздухе. Как Джон ни старался, прыгал и подскакивал он тяжело, по собственному разумению, а вовсе не в такт музыке, и следующие четверть часа, танцуя, София оставалась настороже, пытаясь не дать ему наступить своими ножищами на шлейф ее платья.