Долина надежды - Хелен Брайан

– Моя госпожа имеет в виду свой молитвенник, который лежит на столе. Она так и не смогла расстаться с ним после того, как умерла ваша мать, леди Кэтрин, но только вчера она просила меня напомнить вам, что вы получите его после ее смерти, мисс, – утирая слезы, сообщила горничная.

София взяла молитвенник в руки, и леди Бернхэм слабо кивнула. Под обложкой красовалась дарственная надпись Кэтрин Васси, а под нею рукою леди Бернхэм было начертано несколько строк для «дорогой Софии», с пожеланием никогда не забывать о том, что самый верный путь к душевному и сердечному покою лежит в стремлении к добродетельности и предпочтении долга перед влечением. Слова «долг превыше влечения» были подчеркнуты.

Когда София подняла голову, глаза леди Бернхэм были уже закрыты.

– Дорогая леди Бернхэм, вы всегда были для меня второй матерью! – София поцеловала ее и расплакалась, со стыдом вспоминая, как была груба с леди Бернхэм и как порой ненавидела свою крестную за вмешательство в их жизнь.

Прибыл доктор, но он уже ничего не мог сделать. Не прошло и часа, как леди Бернхэм скончалась.

Свое состояние леди Бернхэм разделила поровну между евангелистами – «для распространения Евангелия и облегчения участи бедняков» – и Обществом за уничтожение торговли африканскими рабами в обеих Америках, за исключением небольшой суммы для своей гувернантки и еще меньшей – для Софии, на память, вместе с молитвенником, принадлежавшим Кэтрин.

София сама удивилась тому, как остро переживает кончину крестной матери, тогда как лорд Графтон оказался полностью раздавлен смертью своего старого друга. После похорон, несмотря на холодную январскую морось, он простоял у ее могилы до наступления сумерек, размышляя о бренности всего живого и вспоминая Кэтрин. Промокший и продрогший до костей, он наконец распрощался с женщиной, которая и познакомила их, а потом до самого последнего дня посвятила себя их дочери.

Обратная дорога домой заняла много времени, а ведь он промок до нитки, и на следующее утро у него поднялась температура и заболело горло. Сильнейшая простуда приковала лорда Графтона к постели на несколько недель; временами его сотрясал хриплый кашель, мучили слабость и летаргия, от которых он так и не оправился. С ним то и дело случались приступы подагры, а лихорадка, пропадая на какое-то время, возвращалась вновь. Он обнаружил, что готов целыми днями сидеть в инвалидном кресле на колесиках в библиотеке, не испытывая ни малейшего желания покидать его.

Будучи слишком слабым, чтобы сопровождать Софию в Лондоне или бодрствовать допоздна, он нанял респектабельную вдову одного офицера, миссис Грей, дабы та стала компаньонкой и дуэньей Софии. Когда же София позволила себе выразить беспокойство по поводу его состояния, он заявил в ответ, что ему пошел уже седьмой десяток и потому на излечение сильной простуды, вполне естественно, требуется больше времени. Но София настояла на том, чтобы они вызвали известного доктора. Тот осмотрел виконта, покачал головой, поставил диагноз «астения» и прописал ему смену климата.

Случившееся подвигло лорда Графтона последовать совету леди Бернхэм и без дальнейших отлагательств начать готовить переезд в деревню. Софии он сказал, что свой особняк в Сент-Джеймсе они запрут, а весну и лето проведут в Сассексе. Он сожалел о том, что вынужден нарушить ее планы на увеселительные мероприятия, но она заверила его, что они должны сделать все возможное, дабы вернуть ему здоровье. Лорда Графтона тронула забота дочери, и он пообещал ей, что все семьи в графстве непременно наведаются к ним с визитами и пришлют им ответные приглашения. Миссис Грей отправится с ними, так что светские развлечения Софии ничуть не пострадают из-за отсутствия дуэньи.

Он написал своим знакомым в Сассексе, исподволь справляясь о здоровье их семейств, чтобы выяснить, у кого еще оставались неженатые сыновья. Он намеревался навестить их и восстановить старые фамильные связи. Кроме того, лорд Графтон собирался пригласить своих соседей на ужин. Окончание сезона должно было ознаменоваться небольшой охотой. София всегда любила охотиться. Он сделает все от него зависящее, дабы представить дочь как можно большему количеству мужчин в Сассексе. Она ведь не может выйти замуж за кого-либо, предварительно не познакомившись с ним.

Сундуки были упакованы. Миссис Беттс проследила за тем, чтобы вся мебель в гостиной была закрыта чехлами, а портреты завешены простынями, дабы уберечь их от пыли. Слуг перевели на частичное жалованье, оплачивая им лишь столовые и квартирные расходы до тех пор, пока осенью лорд Графтон не вернется в город. После этого миссис Беттс отправилась в Сассекс первой, дабы подготовить дом к их приезду. София и миссис Грей побывали на последнем званом вечере, где присутствующие выразили сожаление относительно того, что на протяжении следующих нескольких месяцев будут лишены удовольствия лицезреть мисс Графтон в Лондоне. Уже на следующий день они отбыли в деревню.

Глава пятая

До сих пор лорд Графтон не получал от своих коротких наездов в Сассекс настолько большого удовольствия, чтобы испытывать искушение продлить их. Хотя он никогда не забывал о своих обязанностях землевладельца и заботился о том, чтобы его управляющий предпринимал шаги, необходимые для обеспечения благосостояния арендаторов поместья, а также надзирал за должной обработкой земли, сама атмосфера сельской местности и помещики, составлявшие круг его общения, казались ему невыносимо скучными по сравнению с Лондоном и его друзьями-космополитами. И потому сейчас, отправляясь в деревню с длительным визитом, он уже заранее готовил себя к тому, что тот окажется утомительным, хотя и необходимым. Виконт готов был отправиться хоть в африканские дебри, если это поможет удачно выдать Софию замуж.

Но, прибыв на место, он вдруг обнаружил, что пребывание в доме предков оказывает на него благотворное и успокаивающее действие. Пожалуй, он переутомился куда сильнее, чем готов был признать, и уже не настолько нуждался в эмоциональном возбуждении и азарте, как в молодые годы. Теперь, когда он признал, что старость уже не за горами, ему доставляло куда большее удовольствие, нежели раньше, обращать внимание на вещи, кои внушали ему ощущение постоянства и жизнеутверждающую связь времен: церковь четырнадцатого века; льняную складчатую драпировку в библиотеке с книгами, которые его предки собирали на протяжении многих веков; широкую лестницу с резными перилами, украшенными гирляндами цветов и фруктов; портреты предков; комнаты, где веками копился аромат разожженных каминов; натертую воском мебель; запах апельсинов, специй и лаванды, исходящий из кувшинов с цветочными лепестками, призванными освежить атмосферу в доме и прогнать болезнь.

Для середины марта погода выдалась на удивление теплой. Повсюду уже цвели примулы, и окна в свинцовых переплетах, из которых открывался вид на сады и олений заповедник позади, стояли распахнутыми настежь. Дом был наполнен весенним солнечным светом и веточками цветущего миндаля, стоявшими в больших вазонах. Миссис Беттс раздавала распоряжения направо и налево, требуя, чтобы садовник принес из теплицы спаржу, землянику и ревень, шумно радуясь тому, что птичий двор исправно и в изобилии поставляет на стол уток и цыплят.

Свежий воздух, здоровая пища и тишина сотворили настоящее чудо после сутолоки, шума и грязи Лондона, и уже через несколько недель София с удовлетворением отметила, что здоровье отца разительно улучшилось. На его щеки вернулся румянец, а хриплый изнурительный кашель, сотрясавший его со дня похорон леди Бернхэм, исчез почти без следа.

Хорошая погода представила Сассекс в его лучшем свете. Зацвели декоративные сады, зазеленели живые изгороди и только что засеянные поля. Вдалеке виднелись пологие известковые холмы, усеянные овцами и ягнятами, на расстоянии казавшимися светлыми пятнами. Однажды лорд Графтон, отправившись на верховую прогулку, взял с собой Софию, чтобы показать ей забавную фигуру «длинного человека», вырезанную на меловом склоне доисторическими людьми, а также полюбоваться бескрайними видами окрестностей и показать ей домашнюю ферму и отдаленные границы поместья Графтонов. Он вспомнил о развлечениях молодости, охоте, балах и стрельбе по фазанам. К вящему восторгу своего егеря, он даже распорядился смазать и привести в порядок к сентябрю ружья для охоты на фазанов.

Уже через неделю после их приезда в Графтон-Манор старые знакомые из соседних поместий нанесли визиты лорду Графтону и Софии. Лорд Графтон чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы принять их приглашения на ужин, и в соседних усадьбах в их честь устраивались вечерние приемы, за которыми последовал абонементный бал в таверне графства, где София вволю натанцевалась и испытала свои чары на местных молодых людях. Как и предсказывал отец, череда развлечений вскоре захлестнула ее с головой – танцы и охота, пикники, ужины и приватные театральные постановки, коими так увлекались молодые люди в сельской местности.