Черная пурга - Альберт Кайков

– Мы устроим вас на сеновале. Поживете там и решите, как поступить дальше.

Секрет проживания беглецов на сеновале постепенно становился известным многим. Альбику приходилось постоянно обращаться к дежурным по столовой за едой для новых друзей. Слух о новых жителях детдома дошел до директора. Николай Васильевич вечером пришел в сарай и скомандовал:

– Быстро слезайте с сеновала, я посмотрю, что вы за перелетные птицы.

В ответ ни звука, гробовая тишина.

– Повторять не буду, сейчас залезу на сеновал и сброшу вниз.

Ребята начали спускаться по высокой лестнице. Перед Егоровым предстали мальчики тринадцати и одиннадцати лет.

– Следуйте за мной, – произнес твердым голосом Николай Васильевич и вышел из сарая.

В кабинете при электрическом свете он молча рассматривал ребят, стараясь понять их характеры.

Старший выглядел самоуверенным, младший – смущенным.

– Прежде всего, давайте познакомимся, Меня зовут Николаем Васильевичем.

– Мы знаем, – произнес старший мальчик.

– Прекрасно, а как прикажите величать вас?

– Я Ленька, а это мой брат Колька.

Директору не понравилось такое «величание», но он не стал преждевременно воспитывать ребят.

– Как оказались в Туруханске?

– Приплыли на пароходе «Мария Ульянова».

– С кем приплыли?

Егоров знал, что в послевоенные годы жулики часто использовали детей в своих целях, передвигаясь с ними по стране.

– Одни.

Отвечал только старший мальчик, по внешнему виду младшего было видно, что он с ответами брата полностью согласен.

– Откуда приплыли?

– Из Енисейска.

– Там живут ваши родители?

– У нас нет родителей, мы жили в детдоме.

– Почему остались без родителей?

– Папа погиб на фронте, мама погибла во время эвакуации с Украины.

– Наш поезд разбомбили фашисты, – впервые подал голос младший брат Коля.

– Почему же вы оказались в Енисейском детском доме?

– Нас первоначально направили в Ступишенский детдом Кемеровской области.

– Почему там не жилось?

– Мы сбежали на фронт, чтобы мстить фашистам за отца и маму…

– Удалось повоевать?

– Нас поймали в поезде и отправили в Красноярск, а затем в Енисейск.

– Хороший у вас послужной список… – произнес Николай Васильевич и задумался. – Что же мне с вами делать?

Ребята молчали, ожидая своей участи.

– Поступим так, – продолжил он разговор. – Вы остаетесь у нас, а я свяжусь с Енисейским детдомом и приму окончательное решение.

Братья Ивакины оказались бойкими и энергичными ребятами. Они постоянно бегали, устраивали возню и предлагали бороться. Воспитанников с немецкими именами невзлюбили, обзывали фашистами и дрались с ними. От них неоднократно попадало и девочкам-немкам из Глашиной комнаты. Однажды приходит Эльза в слезах и жалуется, что ее пнул Ленька. Приподняв платье, показала подругам синяк на ноге. На этом терпение девочек кончилось. Лиля предложила:

– Надо Леньке Ивакину устроить «темную».

– Что ты предлагаешь? – спросила Глаша.

– Эльза сейчас пойдет и толкнет Леньку за нанесенный синяк. Он бросится бежать за ней, а мы его встретим.

Такого Ленька не ожидал, чтобы его ударила девочка, да еще немка. От возмущения он забыл, что мальчикам запрещалось заходить в комнаты девочек, бросился за Эльзой и влетел за ней в комнату. На его ногах затянулась петля, и он с разгона полетел на пол. В мгновение на нем оказалось одеяло, и девочки от души мутузили его кулаками. Он кричал, ругался, обещал отомстить, но удары продолжали сыпаться на его голову. В коридоре был слышен его голос. Кто-то улыбался, кто-то смеялся, но на выручку никто не спешил.

После этого случая Ленька стал посмешищем в детдоме. В одну из ночей братья сбежали.

В детдоме появилась новенькая девочка Таня четырех лет. Она не расставалась с красивой большой куклой и постоянно плакала, тихо всхлипывая. Слезы текли по щекам и падали на прижатую к груди куклу. Лицо девочки выражало растерянность и горе. Глаше стало жалко малышку, и она, подойдя к ней, предложила:

– Давай вместе поиграем с куклой?

В глазах Тани появился испуг, она сильнее прижала к себе куклу и отвернулась. Игрушка, подаренная мамой, – единственная вещь, которая осталась у нее от прежней жизни, она дорожила ею и боялась потерять.

Со временем выяснилось, что мать этой девочки работала бухгалтером в райисполкоме и не перечисляла всех денег, предназначенных для санаторно-лесной школы в деревне Лебедь. Ее осудили, а дочь отправили в детский дом.

По субботам – банный день. Мыться ходили по очереди, за этим следили дежурные. Перед помывкой подходили к бачку с разведенным карболовым мылом и намазывали им головы с короткой стрижкой. Не обходилось, конечно, без обливания друг друга водой.

Не возбранялось облиться холодной водой или поваляться в снегу. После мытья одевались в чистую одежду, полученную у кастелянши Эрики, и направлялись пить чай. В столовой за пианино уже сидела Мирза Карловна, и по залу разливалась мелодия вальса Штрауса.

Глаша не отходила ни на шаг от любимой воспитательницы, когда та сидела за пианино. Мирза Карловна чувствовала любовь девочки к музыке и однажды пригласила ее в кино. Шел фильм-оперетта «Розмари». На обратном пути воспитательница спросила:

– Тебе понравился фильм?

– Очень, очень, спасибо вам.

– Что больше всего понравилось?

– Песня «Зов влюбленных».

– А мне «О Розмари! О Мэри!»

В дальнейшем Мирза Карловна часто играла эту мелодию во время утренней зарядки.

Однажды она входит в столовую, а там Глаша наигрывает одним пальцем мелодию «Зов влюбленных».

– Глаша! – удивилась она. – Ты запомнила мелодию?

– Запомнила.

– А я не запомнила. Играй до конца.

Когда музыка стихла, Мирза Карловна расцеловала Глашу, села за пианино и начала играть прослушанную мелодию. В дальнейшем, чтобы доставить удовольствие любимой воспитаннице, она часто играла эту мелодию.

Воспитанники детского дома к праздникам обычно давали концерты в клубе. В день выборов состоялся большой концерт, в котором приняли участие и местные артисты, по воле судьбы оказавшиеся в Туруханске. Глаша исполнила песню «Ой, цветет калина». После концерта к ней подошла женщина среднего возраста и заговорила с прибалтийским акцентом:

– Девочка, у тебя хороший голос и большие задатки, тебе надо учиться. Приходи по выходным в клуб. Придешь?

– Обязательно приду.

– Вот и договорились, до встречи, – произнесла незнакомка и ушла к своим коллегам.

Всю неделю Глаша думала о встрече в клубе, похвала артистки взволновала ее, и она решила поделиться своими мыслями с Мирзой Карловной.

Выслушав воспитанницу, та сказала:

– Я давно поняла, что с твоим слухом и голосом надо учиться в музыкальной школе, но до поры до времени решила не говорить. Тебе выпал счастливый билет, желаю успехов. Надеюсь, что когда-нибудь услышу твой голос по радио или с профессиональной сцены.

Дождавшись воскресенья, Глаша, как на крыльях, полетела в клуб. Ее ожидала Ядвига Альгисовна. Так представилась уже знакомая женщина.

– Спой свою самую любимую песню, – попросила она.

Глаша исполнила песню из кинофильма «Кубанские казаки». Воспитанников недавно водили на этот фильм.

– Ты с нотами знакома? – спросила Ядвига Альгисовна.

– Видела.

– Этого недостаточно, начнем с изучения нот.

За зиму Глаша научилась многому, она впитывала в себя все новые и новые произведения, душа жила музыкой. В ее исполнении звучали произведения Шопена «Желание», Глинки «Жаворонок», Моцарта «Колыбельная» и другие.

Мирза Карловна следила за успехами своей воспитанницы и постоянно поддерживала общение с Ядвигой Альгисовной.

Как-то Глаша возвращалась из клуба с новой подругой. Миля ей предложила:

– Зайдем ко мне домой, я познакомлю тебя с мамой.

– А папа у тебя есть?

– Конечно, есть.

– Он дома?

– Наверное, дома.

– Я не могу пойти к тебе – скоро в детском доме обед.

– Пообедаешь у нас.

– Не обижайся, но я не пойду к тебе.

Глаша боялась встреч с мужчинами в семейной обстановке. Она не знала, что семейные отношения могут быть иными, чем в семье ее отца и деда.

Весной в Туруханск приехал с концертом ссыльный музыкант. Глашу повели на прослушивание. Ее нарядили в американские подарки, которые сейчас называют «секонд хэнд»: красивое платье, туфли на каблуках. На голову повязали бант.

Лиля, провожая подругу, предостерегла:

– Смотри, чтобы тебя не украли, такую красивую!

– Не украдут, я не дамся.

Маэстро, прослушав Глашу, предложил подготовить совместный репертуар. Все понимали, что это выше всякой похвалы и пригодится девочке при поступлении в музыкальную школу.

Судьба благоволила девочке, в детском доме собирались направить ее учиться в музыкальную школу. Ее любовь к пению могла превратиться в профессию. Но события, которые вскоре произошли, в корне изменили ее жизнь. Этому немало способствовала обстановка в комнате общежития. Девочки-немки часто рассказывали о своих мамах, вспоминали семейные праздники, подарки, которые им дарили в Новый год. Их рассказы, пропитанные материнской любовью, наводили на Глашу грусть. Она никогда не видела свою мать и не знала материнской любви. Ей до боли в сердце хотелось увидеть свою маму, обнять ее и почувствовать ее ласку. У нее наворачивались на глаза слезы, к горлу подкатывался комок, и она начинала плакать. Вслед за ней начинали плакать все девочки. Постепенно плач переходил в рыдания, которые слышались в коридоре, но их никто не беспокоил и не утешал. Такие сцены периодически повторялись и назывались «выть».