Замурованная. 24 года в аду - Найджел Кауторн

Были еще и другие заявления. «Наверху, в спальне, он совершенно переставал владеть собой, – сказал Флюгель. – Он был развращен до мозга костей. Он требовал экстремального секса, хотел боли, велел девочкам притворяться трупами. Никто не хотел оставаться с ним. К нему испытывали отвращение. Я услышал об этом от самих девочек. Одна из них сказала: „С этим – больше никогда“. В этом бизнесе такие слова редко услышишь. Им приходилось соглашаться на боль, испражняться во время этого или играть в игры, где она должна притворяться мертвой».

Кроме извращенных заявок, Фрицль прославился и своей скупостью. «Я работал там шесть лет, а Фрицль был постоянным клиентом, – сказал Флюгель. – Все знали о его прижимистости. Если его счет был на 97 евро, а платил он сотенной купюрой, он всегда забирал сдачу, никогда не думая о чаевых».

Рассказ бармена был напечатан в газете «Остеррих», но, если верить «Сандей таймс», «оказалось, что газетное сообщение о Фрицле, истязающем проституток в подвале публичного дома в Линце, было не более чем вымыслом». Однако местная полиция подтвердила, что Фрицль действительно прибегал к услугам близлежащих публичных домов и на практике воплощал там свои извращенные фантазии. Его сексуальные аппетиты были ненасытны.

«Его сексуальную жизнь никак нельзя назвать нормальной, – сказал Ленце. – Мне известно, что при удобном случае он часто посещал подобные заведения, где предавался своим развратным утехам».

Просочилась и другая история: о том, что Фрицль завлек свою жену Розмари в свингерский клуб, проглотил горсть таблеток и вынудил ее смотреть, как он занимается сексом с другими женщинами. «Фрицль всегда говорил, что мужчины нашего возраста еще могут получать от секса удовольствие, – рассказал газетам 65-летний строитель Пауль Стокер. – Он говорил, что для этого нужно принять три таблетки: виагру, левитру и сиалис. Они будут начинать действовать друг за другом, а ты будешь работать, словно бык».

Спустя неделю после этого разговора Стокер рассказал, что один его друг пригласил его в свингерский клуб «Карибик» около Амштеттена – это было в 1977-м. «Вошла пожилая пара. Они выглядели как все пожилые пары, которые можно встретить в парках кормящими голубей. Я потерял дар речи, когда понял, что это был Фрицль со своей женой».

Стокеру было тогда 44 года, тогда как Фрицлю было уже 52, а Розмари 48 лет. Может, по виду пара и подходила больше для парковых скамеек, но по Фрицлю было видно, что он чувствовал себя в своей стихии, – а вот Розмари чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. «Без сомнения, он ориентировался вокруг, – вспоминал Стокер. – Не проронив ни слова, она осталась стоять в углу. Он обращался к ней, как с собакой. Она сидела там и смотрела, как он занимался этим с молодой девушкой. Он набросился на другую посетительницу, которая, по-видимому, была чем-то очень расстроена... Он неплохо этим воспользовался. Потом он со своей униженной, полностью подавленной женой отправился домой».

По всем остальным показателям Фрицль на первый взгляд вел образ жизни добропорядочного бюргера. Он с радостью принимал участие в ежегодных семейных встречах своей семьи сверху, которые часто проходили в его любимом ресторане «Братвурштлокерл» в Линце. А в 2005 году он закатил на Иббштрассе, 40, большой прием в честь собственного семидесятилетия. Отделенные несколькими футами от шумного собрания, Элизабет и ее подпольные дети сидели несолоно хлебавши, лишенные радостей человеческого общения с друзьями и покинутые семьей.

В 2006 году Амштеттен чествовал Фрицля и его жену по случаю пятидесятилетия их супружеской жизни. Город по-прежнему видел в нем образцового семьянина. Мэр Амштеттена Герберт Каценгрюбер посетил празднование их золотой свадьбы. Он считал, что Фрицль был крайне приятным человеком. И когда обнаружилось то, что он сделал, это стало для него большим сюрпризом. «Если выстроить в ряд человек пятьдесят, он был бы последним, кого можно было заподозрить в совершении такого преступления», – удивлялся Каценгрюбер. Мэр рассказал также о том, как Фрицль пытался изменить облик города.

Амштеттен был живописным городком с населением в 23 000 человек, расположенным среди заросших маргаритками лугов. Известен он в основном благодаря местному яблочному вину. Горы в его окрестностях могли бы стать прекрасными пейзажами для мюзикла «Звуки музыки». В отдалении на их скалистых вершинах громоздятся средневековые замки. Все это Фрицль хотел изменить, сыграв на буме частной собственности, который охватил Австрию. Он приобрел несколько участков и планировал снести дома, чтобы построить офисные здания. Но его проект провалился, когда ему отказали в разрешении на строительство.

После этого он рассчитывал сколотить состояние на строительстве многоквартирных домов, по-прежнему не считаясь с изменением лица города. Но, чтобы получить нужные деньги, ему пришлось бы перезаложить Иббштрассе, 40. Это расстроило его планы, потому что, по австрийским законам, дети, включая и Элизабет, автоматически вступали в права наследования собственности. Она значилась в документах несмотря даже на то, что уже много лет числилась пропавшей без вести, и казалось маловероятным и практически невозможным получить ее согласие. Австрийские банкиры в подобных обстоятельствах соглашаются на заклад с неохотой, потому что в случае неуплаты кредитором по счетам возникнут сложности с продажей имущества. После продолжительных юридических прений Фрицлю удалось добиться того, что в 2006 году имя Элизабет удалили из списков, но проекту все равно не суждено было исполниться, потому что к тому моменту бум недвижимости в Австрии завершился. После этого он пытался получить ссуду на организацию бизнеса по продаже нижнего белья через Интернет.

Фрицль взял ссуду в один миллион и имел недвижимости общей стоимостью на 2,2 миллиона, хотя уже вышел на пенсию. По словам одного официального источника, он испытывал определенные трудности с выплатами по счетам. Содержание второй семьи в подвале обходилось ему недешево. Может, настало время Элизабет вернуться в мир живых?

Но были и другие проблемы. Фрицлю как будто наскучили рутинные походы по магазинам, сжигание мусора, содержание подвала и сохранение тайны его двойной жизни. В семьдесят три года он уже не мог управляться с этим, как раньше, и он больше не находил свою дочь сексуально привлекательной. Некогда хорошенькая Элизабет стала теперь анемичной, немощной, потеряла зубы. Она уподобилась женщине возраста его жены, которой он дал отставку уже не один год назад. У Элизабет, как и у Розмари, было теперь семеро детей – правда, придерживаясь скудного рациона, который дозволялся им в подвале, она не имела возможности располнеть. И, по некоторым догадкам, к тому моменту Фрицль начал спать со своей болезненной внучкой Керстин. Эти догадки выдвинула полиция Австрии, подозревая, что он обратил девушку в свою вторую секс-рабыню, хотя она, как и ее мать, была слабой и почти беззубой.

Но позже в полиции признали, что никаких доказательств, позволяющих подозревать Йозефа Фрицля в растлении кого-либо из шести выживших детей, которых он нажил от своей дочери Элизабет, нет. «Только Элизабет подвергалась насилию со стороны отца», – с уверенностью заявил Польцер еще тогда, когда полиция не располагала достоверными сведениями на этот счет.

В семьдесят три года к Фрицлю пришло осознание того, что так не может длиться вечно. Он был уже стариком, и вести двойную жизнь ему становилось все труднее. «Я был уже не так бодр, – рассуждал он, – и я просто понял, что уже совсем скоро не смогу обеспечивать свою вторую семью в бункере».

В конце 2007 года Фрицль приступил к подготовке окончания игры. В ближайшее лето он планировал разыграть пьесу под названием «возвращение Элизабет и ее детей». Всем скажут, что она покинула сектантскую коммуну, в которой ее держали последнюю четверть века, и вернулась в дом, который на самом-то деле никогда и не покидала. Чудовищное состояние здоровья дочери и ее детей можно будет свалить на плохое обращение с ними религиозных фанатиков.

Трудно поверить, что ему удалось бы провернуть эту аферу. Будь критическое состояние Элизабет и ее детей вызвано действиями так называемых сектантов, им пришлось бы предстать перед судом. Были бы предприняты меры по обнаружению этой секты, были бы арестованы ее руководители. Но власти в свое время не принимали особых мер по поиску несуществующей общины. Возможно, если бы семья сказала, что они не хотят судиться, полиция обо всем бы забыла. И даже если бы они продолжали расследование, как бы удалось им найти секту, не зная ее местоположения? Все зависело бы от сотрудничества Элизабет и ее детей. Поскольку это был их единственный шанс выбраться из темницы, Фрицль надеялся, что они будут подыгрывать ему. «Конечно, я надеялся на это, каким бы маловероятным мне тогда это ни казалось, – признал Фрицль. – Все равно был риск, что Элизабет и дети сдадут меня».