Замурованная. 24 года в аду - Найджел Кауторн

Когда он захаживал к Фрицлю, они вдвоем могли отдыхать на террасе на крыше или смотреть по телевизору мультфильмы и безудержно смеяться – но Хоера, в отличие от хозяина дома, хотя бы ничего не знал о рыдающей сексуальной рабыне, сгорбившейся в подвале под его ногами. «Я знал, что доступ в подвал был запрещен всем, но никогда не придавал этому значения. Когда я представляю, что там творилось, мне становится дурно».

Зато девушка Пауля Хоеры, Андреа Шмит, была немного внимательнее. «В Таиланде я не замечала за ним особых странностей, хотя он проводил слишком много времени, покупая подарки для детей. Домой он вез несколько пакетов, набитых игрушками, и я, помню, подумала, что многовато подарков для троих детей».

Как раз Хоера и застукал Фрицля за покупкой одежды для Элизабет. «Мы были на рынке, и он не заметил, что я стою позади него, когда он покупал вечернее платье и нижнее белье на стройную женщину, – вспоминал Хоера. – Оно бы не подошло его жене. Он был не на шутку раздражен, когда увидел, что я наблюдал за ним. Тогда он признался, что у него есть другая женщина, и попросил меня держать все в тайне».

Хоера был шокирован, узнав наконец настоящее имя той, кому предназначались подарки. Он помнил дочь Фрицля Элизабет еще ребенком. Она была замкнутой и обособленной. Он сказал, что ее Фрицль бил чаще других своих детей. Но, с другой стороны, Хоера никогда не замечал в нем дурной стороны – впечатление на самом деле создавалось прямо противоположное. «Когда мы с Йозефом впервые встретились, он показался мне добрым, отзывчивым и открытым человеком, который все время смеялся, – рассказал он. – Йозеф, Розмари, Андреа и я всегда так хорошо проводили время, нам было так весело».

Фрицль, со своей болезненной склонностью унижать свою жену, отпускал двусмысленные шутки по поводу того, чем он занимался в Таиланде. Это, конечно, вызывало смущенные улыбки на лицах Пауля и Андреа, но Розмари, несомненно, не могла понять намека.

Если среди друзей он представал этаким «балагуром», то его позицию в семье Хоера описал как «хозяина и немного деспота». Но это приносило свои плоды. «Дети были прекрасно воспитаны и хорошо себя вели, – признавал Хоера, хотя и считал, что Фрицль, возможно, слишком далеко зашел со своей железной дисциплиной. – Они были напуганы до смерти, когда рядом был их отец. Им тоже никогда не разрешали спускаться в подвал, но об этом мы никогда не задумывались».

Как и все, он верил словам Фрицля. Расспрашивать его дальше не было смысла. Фрицль был вспыльчив и не любил, когда с ним не соглашались или вступали в споры. «Он мог мгновенно выйти из себя и стать совершенно другим человеком, – продолжал Хоера. – Его жена всегда слушалась его и делала то, что он говорил. Я заметил, что стоило ему начать говорить об Элизабет, как Розмари тут же выходила из-за стола, но я никогда не видел ее плачущей. Я считал ее холодной женщиной».

Андреа Шмит оставалась у Фрицлей с Паулем и привозила с собой своих детей. «Мои трое детей всегда играли с его ребятишками», – сказала она.

Впервые она посетила дом Фрицля еще до исчезновения Элизабет и тоже обратила внимание на ее зажатость и обособленность, но в то время это не казалось чем-то существенным. «Я никогда не думала, что что-то может быть не так, потому что мы так здорово проводили время вместе, – говорит она. – Йозеф любил мультфильмы и хохотал над ними до упаду. Это было такое потрясение, когда мы услышали о нем в новостях. Кожа буквально покрылась мурашками. Я до сих пор не могу отойти от шока, и я не спала уже много дней».

Пауль был поражен не меньше. Он знал Фрицля тридцать пять лет, и все эти годы ни в чем не подозревал его. «Когда я увидел на экране его фотографию, то решил, что произошла какая-то ошибка, путаница. Последний раз я был у него в 2005 году. Мы вышли на террасу и провели очень приятный вечер. Теперь я думаю об этом бункере внизу, и меня выворачивает наизнанку. Мне стыдно, что нас что-то связывает».

Когда Фрицль вернулся с каникул любви с полными пакетами добра для своих заключенных, любая попытка сделать им приятное вступала в болезненное противоречие контраста шоколадного загара на его коже и их мертвенной бледностью. Для Элизабет это было почти равносильно очередному изнасилованию.

Розмари сквозь пальцы смотрела на его развлечения, но сама тоже находила возможность отдохнуть без него. «Она встречалась с другими пожилыми женщинами и даже ездила без него на отдых в Грецию, – сообщил Альфред Дубановски. – Розмари была тихоней, когда он был поблизости, это верно, но она знала, чем себя занять, когда оставалась хозяйкой в доме».

Она также отправилась на год в Италию, тогда как Фрицль оставался дома, в Австрии. Теперь это посеяло сомнения в Альфреде. За все двенадцать лет, что Дубановски жил в их доме, он ни разу не видел, чтобы они оба отсутствовали одновременно. «За все эти годы они ни разу не съездили вместе на отдых», – говорит он.

Но полиция, тем не менее, убеждена: Фрицль – настолько дотошный человек, что для него не составило бы труда обеспечить свою подпольную семью провиантом на время отлучки, и не видит причин подозревать Розмари в соучастии. Франц Польцер твердо убежден, что сама мысль о том, что она может иметь к этому отношение, «попирает законы логики».

Не считая тайских каникул любви, Фрицль наслаждался обществом проституток и не так далеко от дома. «Работницы» публичного дома «Вилла Остенде» в Линце, в 50 км от дома Фрицля, подтверждают, что он был их завсегдатаем не один год. Они рассказали, что он платил проституткам за то, чтобы те ублажали его в подвале борделя. Одна девушка рассказала, что он привязал ее к самодельному кресту в подвальной комнате, похожей на мрачный подвал, где он держал своих детей. 36-летняя блондинка сказала, что он велел ей звать его учителем и бил ее, пока они занимались сексом. Он напугал ее, когда внезапно потерял контроль над собой и уставился на нее ледяными неподвижными глазами. Как и другие девушки, она приходила в ужас всякий раз, когда он спускался вниз в бар и подолгу смотрел на нее своим липким взглядом.

«Мне нужно было звать его учителем, и мне запрещено было вступать с ним в разговор, – вспоминала женщина. – Как-то я спросила о его семье, и он ответил: „У меня ее нет“. Он готов был платить за секс в подвале нашего публичного дома, чего я терпеть не могла. Там было мрачно и жутко – а он любил это место. Он снимал меня много раз, у него было воображение больного человека, – говорит она. – Он выбирал меня, потому что ему нравились молоденькие, полноватые девушки, которые будут счастливы покориться ему».

Сложно представить, что Фрицль не распространял подобное жестокое обращение – если не хуже – и на Элизабет, которая была всецело в его власти.

60-летний владелец «Вилла Остенде» Петер Штольц говорит: «Он был странным типом. Предпочитал спускаться в подвал с молоденькими девчонками, которых выбирал всегда лично».

Когда имя клиента девушки всплыло в газетах, она сказала репортерам: «Думаю о том, что он держал свою дочь и ее детей в таком же месте в нескольких километрах отсюда и издевался над ними, и меня начинает тошнить... Гореть ему в аду!»

Если верить местным газетам, «Вилла Остенде» – организация старинная и может похвастаться Адольфом Гитлером в числе своих прежних клиентов. Проституция в Австрии легальна, и в «Вилла Остенде» с посетителей требуют 150 (120) евро за час. Почти все проститутки приезжают из Восточной Европы, и большинству из них от 18 до 25 лет. Фрицль начал наведываться туда с 1970 года, за восемь лет до того, как он начал приставать к своей дочери Элизабет. Но он продолжал ходить туда, даже когда Элизабет жила в специально выстроенной темнице в качестве личной секс-рабыни.

Многие проститутки из этого заведения были шокированы садистскими наклонностями Фрицля и отказывались работать с ним впредь. «95 процентов клиентов нашего дома – абсолютно нормальные люди, – объяснил бывший бармен заведения, 38-летний Кристофер Флюгель. – Три процента слегка слетели с катушек. А Фрицль принадлежал к самым последним двум процентам совершеннейших извращенцев, которые совершенно точно психически нездоровы... Никто из девочек не хотел оставаться с ним в комнате. Две из них напрямую отказались спать с ним и остались без заработка. Он был властным и жестоким».

Почти таким же Фрицль, по-видимому, оставался и выходя из подвала. «В баре он держал себя по-господски, – продолжил Флюгель. – Если его взгляд падал на какую-то конкретную девочку, он тут же заказывал ей бокал шампанского. Но вскоре он начинал вести себя как директор школы с учеником, прикрикивая на нее что-нибудь вроде: „Не сутулься!“, „Сядь прямо!“ или „Не мели чепухи!“ Такое поведение необычно для секс-клубов – обычно сюда приходят просто хорошо провести время».

Были еще и другие заявления. «Наверху, в спальне, он совершенно переставал владеть собой, – сказал Флюгель. – Он был развращен до мозга костей. Он требовал экстремального секса, хотел боли, велел девочкам притворяться трупами. Никто не хотел оставаться с ним. К нему испытывали отвращение. Я услышал об этом от самих девочек. Одна из них сказала: „С этим – больше никогда“. В этом бизнесе такие слова редко услышишь. Им приходилось соглашаться на боль, испражняться во время этого или играть в игры, где она должна притворяться мертвой».