Влюблённые - Лина Вальх

— Абсолютно, мистер Тернер, — Алан не моргая смотрел в глаза Эйдану и довольно улыбнулся, как кот, когда заметил, как у того задрожала ручка.

Помедлив, Эйдан вздохнул, закрыл ручку и вместе с блокнотом убрал во внутренний карман. Его плечи напряглись — Эйлин едва удержалась от того, чтобы податься вперёд и помассировать их, — и он медленно поднялся. Подойдя к Алану, он снова навис над ним, глядя сверху вниз. Эйдан молчал, затягивая и без того долгую паузу, а Алан нисколько не мешал ему в этом, смакуя каждую секунду.

— Что ж, в связи с некоторыми обстоятельствами я вынужден попросить вас проехать с нами, — наконец смог выдавить из себя Эйдан, отходя на пару шагов в сторону.

— Я арестован? — саркастично отозвался Алан, вытягивая вперёд обе руки.

— Нет, что вы, — Эйдан улыбнулся и вскинул ладони в примирительном жесте, — это всего лишь формальность. Нужно будет просто подписать пару бумаг, и вы будете свободны.

Алан негромко присвистнул себе под нос. Прищурившись и прикинув что-то в уме, он обошёл преподавательский стол и взял висящий на спинке стула пиджак. Он тут же накинув его на плечи и, остановившись на секунду взглядом на обеспокоенном лице Эйлин, Алан тепло ей улыбнулся.

— Думаю, на этом сегодняшняя лекция будет закончена. Спасибо, что пришли. Увидимся через неделю, — Алан игриво подмигнул студентам и проследовал за двумя агентами, оставив переполненную студентами аудиторию за тяжёлой захлопнувшейся дверью.

Стоило им покинуть аудиторию, как воздух сразу наполнился возбуждёнными голосами студентов, наперебой предлагающих варианты по спасению любимого преподавателя. Среди идей Эйлин услышала денежный залог и напильник в хлебе, едва не заработав себе косоглазие — настолько сильно она пыталась закатить глаза. Некоторые из однокурсников даже успели уже выбрать того, кто будет носить Алану передачки.

Сама же Эйлин подпрыгивала от скопившейся внутри нервозности, словно ей было неудобно сидеть, и стучала пальцами по столу, через каждые пять секунд жадным глотком опустошая стоящую рядом с ней бутылку воды. В горле пересохло, а в груди все опасно болезненно сжалось.

Несколько минут все сидели на своих местах. Кажется, все думали, что Алан с агентами просто вышли покурить, а потому все рассуждения о напильниках велись исключительно шутливым тоном. Но когда минутная стрелка прошла половину циферблата, а Алан все еще не вернулся, чтобы продолжить свою лекцию, которую каждый знал уже наизусть, все резко подорвались со своих мест, знакомыми коридорами бегом направившись к деканату, который проклял тот день, когда взял Алана Маккензи на работу. Да и то, что он устраивал потом в стенах альма-матер многих талантливых людей, уму было не постижимо. Чего только стоила их с дочерью выходка два года назад!

Подорвались все, кроме Эйлин Маккензи. Дождавшись, когда группа самых отважных и преданных студентов достигла заветных дверей, чтобы сообщить о случившемся с их профессором несчастье, она выскользнула в соседний коридор. Сквозь открытое окно с улицы доносился мужской смех и тянуло сигаретным дымом. Схватившись за ручку, Эйлин надавила на стекло, повернула пластиковый рычаг и распахнула окно настежь. Она перегнулась через подоконник и свесилась, разглядывая курящего внизу отца.

— Так чья это была идея, Эйдан? — вдавив окурок ботинком и достав новую сигарету, поинтересовался Алан.

— Эйлин, — хмыкнув, ответил Эйдан. — Сказала, что напишет все, что надо будет сделать, а нам остаётся только сыграть так, чтобы все поверили.

— И почему я не удивлён, что это идея Эйл? Но, — Алан многозначительно замолчал, подняв вверх указательный палец, — я всегда знал, что ты один из моих если не лучших, то самых талантливых учеников, Эйдан. Я практически поверил в то, что ты настоящий федерал! Но над выдержкой ещё надо работать. Тебя выдают детали. Хотя с походкой ты справился блестяще. Настоящий примерный агент. Солнцезащитных очков только не хватает. Чтобы ходить в них даже ночью.

Алан хотел было ещё что-то сказать, но вместо этого крякнул: его прервал пронзительный вопль декана, сопровождавший семью Маккензи актёра уже который год:

— Маккензи! Быстро ко мне в офис!

***

Конец сентября подкрался к Александру Куэрво незаметно. Он вошёл на цыпочках и напомнил о себе звонками начальства, упрёками родителей и бьющимся в глаза розовым телефоном Эйлин Маккензи. Нет, наверняка у неё был нормальный чехол, — просто именно в тот день она решила позлить его, выбрав самое стереотипное, что мог придумать ее мозг. Уголки губ Алекса дёрнулись в ухмылке — он выкинул его вчера. Как и книгу, что читал перед ее приходом.

Озеро блестело в свете полной луны, отбрасывая на берег маленьких зайчиков. Деревья раскачивались, вызывая у подвыпившего Алекса тошноту. Машину он оставил у дороги, предпочтя весь путь пройти на ногах, проветривая голову. Осеннее твидовое пальто не грело так, как сжатая в руках бутылка. Ссора с родителями и очередная попытка затащить его в семейный бизнес снова закончилась побегом из дома. Как же он жалок — двадцать пять лет, а все еще живёт с родителями и пляшет под их дудку.

— Какой сегодня отвратительный день, чтобы утопиться в этом озере. — Александр упал на холодный песок, залпом отпивая из обмотанной бумажным пакетом бутылки пиво. — И ни одного ограничителя. — Он скользнул взглядом по покосившимся, блестящим от слизи на них деревянным настилам. — Они даже мостки не поменяли. И как обычно не сделают ничего, пока не случится еще одна смерть. И почему кто-то должен умереть, чтобы эти жирные толстосумы начали шевелиться?

— И тебе добрый вечер, Александр.

Он вздрогнул: чуть поодаль от него замаячила рыжая макушка, а затем яркие золотистые глаза обвели его внимательным взглядом. Лана Блейк. Как иронично встретить ее именно здесь, там, где несколько недель назад они оба стояли над черным бездушным мешком. Интересно, а у Ланы Блейк была душа? Или ее пустой отстранённый взгляд, полный презрения и безразличия ко всему вокруг результат дыры внутри?

Отсалютовав Лане бутылкой, Алекс сделал еще глоток.

— Какие люди. Что, неужели принесла еще одну табакерку, чтобы показать ее мне?

— Пресс-папье.

— Прости что?

— Это было пресс-папье. И если понадобится… — Лана замолчала на несколько мгновений, прежде чем продолжить: — я сделаю это снова. Будет очень жаль, если ваш висок не переживёт еще одного падения с лестницы. Наверно, было очень больно?

Рука Алекса дёрнулась, и он едва смог удержать пальцы, чтобы не дотронуться до пульсирующего болью виска. Уродливая гематома, несколько дней в больнице и наседка-мать впились в его память своими когтями. Удар у