Посмотри, наш сад погибает - Ульяна Черкасова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ненавижу правила, – пробурчала Галка. – Так что за заказ?
– Не совсем заказ, пусть обряд и проведён… но я его не принял. Объяснил заказчику, что он нарушил правила.
Дело обретало всё более любопытный оборот.
– Так что за заказ?
– Один человек предлагал перекупить договор, чтобы… отменить его. – Вадзим сделал глоток и облизнул губы, наслаждаясь то ли вкусом пива, то ли вытянувшимися лицами Белого и Галки.
– Отменил договор?
– Да. Он просит не убивать Велгу Буривой и предлагает за это кучу денег.
– Зачем?
– Как зачем? Чтобы она жила.
Мотая головой, Белый попытался собраться с мыслями. Тот, кто сделал этот заказ, скорее всего, и был первоначальным заказчиком. Иначе как он узнал, что за Велгой послали Воронов? И почему передумал?
– Это невозможно. Нельзя отменить договор, если его благословила госпожа.
– Я так и сказал.
– Тогда что ещё ты узнал? – левое запястье зудело там, где горели выжженные знаки. Они не потухнут, пока Белый не убьёт младших Буривоев. – Нашёл Велгу?
– Нет. Но если она где и будет сегодня, так это на кладбище…
– На кладбище она отправится, когда мы с ней встретимся, – процедил Белый.
– Не-е, ты не понимаешь, – помотал головой Вадзим. – Это обряд такой у старгородцев: старший в роду должен провести три ночи на могиле убитого родственника. Иначе мертвец восстанет, чтобы отомстить обидчикам. Если Велга жива и невредима, то она сегодня пойдёт на кладбище.
– Вадзим! – Белый резко подскочил с лавки. – Сразу нельзя было сказать?
Нельзя тратить время. Солнце уже было низко над землёй.
– Я с тобой, – кинулась следом Галка.
– Даже не вздумай, – огрызнулся Белый. – Сунешься – ляжешь рядом с ней. Это мой договор.
Она обиженно насупилась, а Белый удивился её сговорчивости. Слишком легко сестра смирилась с его решением.
Стоило надеяться, что Галка не встанет больше у него на пути. Белый не хотел вызвать на себя гнев госпожи. Пусть случилась ужасная ошибка и один заказ достался двум Во́ронам, но, быть может, на то и была воля госпожи? Может, она желала, чтобы её дети прошли это испытание?
Белый кивнул на прощание Галке с Вадзимом и прошёл к выходу.
– Когда заплатишь за Вадзима? – крикнула ему вслед Мила.
Он не ответил и вынырнул на улицу. От «Кабанчика» до городского кладбища идти было не близко: через детинец на другой стороне Вышни и от Скотьих ворот пешком. Белый уже почти дошёл по опустевшей к закату мостовой до Торговых рядов, когда позади послышались неровные шаркающие шаги. Кто-то догонял его со всех ног, только ноги эти заплетались.
– Стой! – голос Вадзима сорвался на карканье, но Белый уже никуда не спешил, остановился, дождался.
– Что ещё?
– Вот, – он помахал в воздухе свёрнутой берестой. – Вот… только что прислали, – он отдал записку Белому. – Говорят, мальчишку Буривоев повезли к жениху Велги. Это как раз на севере.
– Этому можно доверять?
– Ага, – задыхаясь, закивал Вадзим. – Я им плачу… хорошо… вот, кстати, надо бы… дашь, а?
Не глядя достав пару монет из мошны, Белый вручил их протянувшему руку Вадзиму.
– Зачем он понадобился жениху живым? Разве не выгоднее его убить? Тогда всё наследство достанется Велге.
Спрятав монеты в кулаке, гусляр скривил лицо. Говорить он явно не желал, значит, знал больше, чем было нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности.
– Кому-то выгоднее убить, – согласился он. – Кому-то перетянуть на свою сторону. Так или иначе, у мальчишки сильное имя. А такое имя может принести многое. В прошлый раз имя вернуло Белозерским Старгород.
– Так кому они нужны?
– А ты подожди и посмотри, кто попробует заполучить её живой, а не мёртвой.
От загадок свело зубы.
– Помог так помог, – процедил Белый. – Я тебе за что плачу? За сказки с прибаутками?
Он чувствовал, как разгоралась ярость в груди, и Вадзим, привыкший к его холодному, неизменному спокойствию, вдруг побледнел.
– Да не могу я… Да погоди ты… Кажется, Буривои много кому нужны живыми и много кому мёртвыми. Только вот мальчишку повезли на север. Ни хрена не ясно. Кто, кого, куда… одно только точно: тот, кто хочет мальчишку живым, не подпустит к нему никого, кроме его сестры.
– У девчонки тоже есть имя, – задумчиво пробормотал Белый. – Как ты говоришь: «сильное имя». Значит, оно приведёт меня к нему.
– А дальше дело за малым. Чик, – он провёл большим пальцем по грязной небритой шее. – И готово. А дальше: плоть – земле.
– Душу – зиме.
* * *
Колючая щётка так сильно тёрла спину, что Велга не выдержала и взвизгнула:
– Больно!
– Терпи, господица, – сердито велела холопка. – Хочешь беленькую кожу, так терпи.
– Она вся кра-асная бу-удет.
– А как ты хотела? Чтобы водичкой облили? Вон какая ты грязная. – Щётка царапнула ещё больнее.
– Я не грязная, – Велга вырвалась, плеснула водой и прижалась к стенке купели, прикрываясь руками. – Оставь меня!
– Княгиня велела…
– Оставь! Вон!
Круглое лицо пожилой, отъевшейся на службе у княгини холопки побагровело то ли от гнева, то ли от пара, что поднимался над водой. С засученных рук стекали капли прямо на пол. Толстые пальцы сжали щётку.
– Княгиня…
– Пошла прочь! – Велга вскочила, вырвала щётку и кинула её в холопку. – Пошла!
Она целилась прямо в лицо, но поскользнулась, упала, ушла по голову в воду и закричала, захлёбываясь. Мыльная пена попала в глаза, зад ударился о стену купели, а нога подвернулась. Её грубо дёрнули за волосы, вытащили, встряхнули.
Маленькие глаза на круглом лице холопки сверкали гневом.
– Пош… тьфу… пошла, – отплёвываясь, пропыхтела Велга.
И как только её отпустили, она снова нырнула под воду, схватилась за края купели и вынырнула, тяжело дыша. В стороне хлопнула дверь.
Долго оставалось тихо, так тихо, что слышно было только плеск воды и далёкий звон кузнечного молота во дворе. Вдруг залаяли собаки, и Велга повернула голову на звук. Не Рыжая ли это? Но нет, лай был грубее, ниже. Как так получилось, что она научилась отличать голос своей собаки от чужих? Ведь это была всего лишь глупая псина, как и сотни, тысячи других таких же.
Велга осторожно подняла руку из воды, наблюдая, как по розоватой коже стекали капли.
Нужно было помыться… нужно было привести себя в порядок, но…
Она сжалась, пытаясь согреться. Вода остывала.
Снова хлопнула дверь. На пороге замерла, точно истукан, Далибора. Лицо строгое, злое лицо. И тонкие, поджатые губы. Раньше, до свадьбы, тётка была очень похожа на своего брата, отца Велги. Но каждый год,
