Взрослые дети, или Инструкция для родителей - Елена Кабанова

Правда, зрелому (а точнее, перезрелому) вралю остается только одно оправдание – инфантильное восприятие действительности, стремление задержаться на стадии «дозревания» и страх перед «полной личностной зрелостью». А для молодого человека существует еще несколько оправданий — как социальных, так и биологических. От чего вообще зависит выбор идеалов, ориентиров, целей и средств, так влияющих на жизнь молодого поколения? Двухфакторные теории детерминации развития личности, при всем своем разнообразии, согласны в том, что самыми «могущественными» факторами являются наследственность и среда. Причем о наследственности человечество еще недавно знало так мало, что боялось буквально всего: не дай бог, у жениха найдется дядюшка – игрок, или бабушка – алкоголичка, или кузен – альбинос! Отказать! Сию минуту! Обладатели родственников, похожих на персонажей Вудхауза: «Так начинала моя тетушка. Застали на крыше конюшен, с гавайской гитарой, в голубом халате. Сказала, что она — Боадицея, а это не так»[50], — те покорно ждали «исполнения приговора», написанного кровью предков. Современная наука уже не столь категорична. Но о «биологическом приговоре» мы по–прежнему знаем немного.

Тем не менее сегодня, в эпоху бурного развития генетики, время от времени в печати появляются сообщения о расшифровке гена, якобы отвечающего не только за ощущения, но и за мышление человека в определенной ситуации. Так, например, ученые обнаружили в человеческом организме ген склонности к наркомании и ген осторожности. Нет, их наличие — не приговор, который обжалованию не подлежит: будешь наркоманом! Или премудрым пискарем! Но вероятность попасть в психологическую зависимость (или заболеть, предположим, тропофобией – боязнью перемен) у обладателей этих генов все–таки выше, чем у того, чей генотип избавлен от подобных «даров природы». Генетик Дин Хеймер расшифровал так называемый «ген поиска новизны»: когда человек получает новый опыт, в его мозгу вырабатывается вещество под названием допамин, сопровождающий усвоение новой информации приятными ощущениями. Антагонистом «гена поиска новизны» оказался ген беспокойства – в аналогичной ситуации он провоцирует выброс серотонина. Полагаете, серотонин вызовет прилив наслаждения, как при удачном сексе или при поедании шоколада? Увы. Не та ситуация (или не та дозировка). В данном случае он вызовет неприятное ощущение – и человек больше не захочет плавать на байдарке по горным рекам или пробовать на вкус незнакомые плоды и животных, даже не помыв их предварительно. Получается, что обладателю гена поиска новизны легко стать экстремалом, а обладателю гена беспокойства – конформистом. И никакие внешние обстоятельства не изменят ситуации.

Но если под влиянием той же молодежной субкультуры кто–то хочет заниматься бейс–джампингом[51] или игрой на бирже? И ему не нравится перспектива всю жизнь работать архивариусом? На первый взгляд гены, вызывающие негативные ощущения и повышающие уровень тревожности в сознании – сущий архаизм, пережитки биологической программы, создававшейся для сусликов. В цивилизованном мире нужна твердость духа, креативность мышления и жажда новых ощущений! Во всяком случае, так следует из блокбастеров про то, как молодость мира спасает планету, утерев нос старости мира, погрязшей в бюрократизме и эгоцентризме. Гены, заставляющие молодых вести себя несоответственно голливудскому светлому образу, есть саботажники юных надежд и гордых мечтаний! Пусть наука отыщет средство их подавить! Окончательно и навсегда.

К сожалению, потенциальному невротику–конформисту изменение генотипа не поможет. Неизвестно, что из этого выйдет – в силу такого явления, как многофункциональность каждого из участков ДНК. Существует ген тревожности и депрессии, который также отвечает за… либидо. Все, кто хоть раз посмотрел американское кино, знают: для усмирения депрессии используются «лекарства страшнее болезни» – в частности, могучий антидепрессант прозак, опасный, словно героин. А ведь кому–то антидепрессанты не требуются вовсе: генотип этих «счастливчиков» так устроен, что они с рождения спокойны и благостны, точно медитирующий Будда. Не удивительно, если обладатель гена тревожности, которого попеременно мучают кошмарные предчувствия и приступы уныния, завидует «прирожденному оптимисту» и мечтает об изменении генной цепочки на «тихое счастье», данное нам в генах и в ощущениях. Как ни странно, избавление от беспокойства и депрессии приведет к потере… удовольствия от секса. Прозак – и природный, и синтезированный – снижает половое влечение. Выбирай, но осторожно, осторожно, но выбирай!

Эмоции – не что иное, как последствия биохимических изменений в организме. Кто–то надеется, что наука отыщет способ привести человечество к счастью фармацевтическим путем. Но мы сомневаемся в самой вероятности существования «биохимической нирваны». В нашем ДНК – 40 000 генов. И только небольшая часть проявляет себя в физических данных – главным образом, в болезнях, а также в пристрастиях и предпочтениях. Ну, болезни, конечно, надо лечить – иных мнений быть не может. А вот что касается пристрастий… Предугадать, какая именно страстишка «всплывет» в нашем генотипе в качестве «активного компонента», — по меньшей мере сложно. Поэтому, чем играть в биохимическую рулетку, стоило бы заняться развитием тех возможностей, которые у организма уже есть.

Большая часть талантов не получает должной «отдачи и обслуживания» со стороны личности просто потому, что личность и не подозревает о своем потенциале.

Значит, надо искать таланты. Способности, вовремя реализованные и получившие признание – это почти гарантия успеха. Еще бы не хотеть заполучить такое! Но вспомните о том, как природа распределила функции в генах: вместе с жизненно важной – чудовищно опасную. Это ее – природы – своеобычная манера. И никто не знает, почему.

Тем не менее, с талантами – та же картина: в придачу к «бесценному дару» вы получаете как минимум недомогание. А то и опасную болезнь. Нет, мы не пугаем. Скорее предупреждаем опрометчивых родителей, мечтающих о том, что их ребенок окажется гением и проявит свои выдающиеся способности еще в юные годы. И опять–таки родительское тщеславие заставляет нас вспомнить восточную мудрость: «Молись, чтобы бог не исполнил твоих просьб». Ведь не каждый родитель дает себе отчет в том, какая опека понадобится «гению детства» – и чем все это может кончиться! Речь даже не о проблемах раскрутки. И не о проблемах распределения доходов. И вообще не об экономической стороне дела. Речь идет об опасности, грозящей юному гению со стороны его собственного мозга.

Сознание ребенка отличается необыкновенно ярким, мощным образным мышлением. Оно настолько целостное, объемное и четкое, что встретить нечто подобное у взрослого человека – небывалая удача. Вот почему произведения, созданные некоторыми детьми в области живописи, музыки и математики (это главные сферы, в которых проявляется образное мышление), могут стать необычайно интересными, оригинальными, талантливыми и даже гениальными. Хотя чаще всего с годами талант тускнеет, а то и вовсе пропадает. Психологи давно изучают феномен детей–гениев, а также феномен исчезновения таланта. Пока удалось выяснить, что один из «факторов успеха» – плохая работа передних отделов мозга! Именно они отвечают за концептуальное мышление и за избирательность мозга. Для нормальной работы сознания человеческий мозг вынужден отсеивать все, что не представляет интереса в процессе решения текущих задач. Со временем отбор проводится все жестче, концепция интереса становится все четче. Попутно развивается вербальное мышление, что помогает селекции данных и… Да, вы, вероятно, уже догадались – это подавляет образное мышление. Если бы развитие передних отделов мозга можно было приостановить…

Некоторые болезни именно так и действуют. Например, уже упоминавшийся аутизм, или деменция (приобретенное слабоумие), разрушающая мозг пожилых людей, подавляют работу тех областей мозга, которые мешают человеку воспринимать мир единым, великолепным и незабываемым. Есть даже понятие «саванты» — гении–идиоты, с серьезным отставанием (или деградацией – если речь идет о стариках) в развитии и со способностями, лежащими за гранью возможного. Ведь наш мозг ничего не забывает. Просто полученные данные не поступают в сознание – как незначащие, второстепенные, ненужные. Поскольку они, согласно установке, не представляют интереса. И только во сне – в странном, сгущенном и искаженном виде – нас посещают образы, так и не обработанные сознанием. Бывает, что в сновидениях содержится больше правды, чем в рассуждении на обозначенную тему. На этом строится система психоанализа, а заодно и система поиска скрытых способностей.